Через несколько минут после ухода одного из завсегдатаев «Открытого дома» его покинули сразу несколько человек. А в следующее мгновение дверь снова распахнулась, и на улице оказались еще четверо посетителей. Среди них я заметил Энди Бакли. Едва захлопнулась дверь, верхний свет погас, и заведение погрузилось в полумрак.

Я выбрался из подворотни, чтобы лучше рассмотреть, что происходит в пивнушке. Вжавшись в нишу между выступами дома, я видел, как Нейл расхаживал по помещению, готовя его к закрытию. Я постарался слиться со стеной, когда дверь открылась и Нейл вынес пластиковый мешок с отбросами. Закинув его в зеленый мусорный бак, он вернулся в помещение, и я услышал щелчок замка. Он был совсем не громким, и все-таки, находясь на противоположной стороне улицы, я уловил этот звук.

Казалось, время просто ползло, когда снова распахнулась дверь, и опять вышел Нейл. Он опустил металлические ставни и запер их. В зале по-прежнему горел свет. Очевидно, из соображений безопасности несколько лампочек на ночь не выключали.

Когда он наконец покончил с навесными замками, я вскочил на ноги, приготовившись идти вслед за ним. Наверное, если бы он взял такси или поехал на метро, я отказался бы от слежки, но я предположил, что он живет где-то поблизости. Если он пойдет пешком, то выследить его будет несложно. В телефонной книге мне не удалось найти адрес Нейла, поэтому я решил дать ему возможность провести меня к его дому.

Я еще окончательно не продумал, как буду действовать дальше, вероятно, навалюсь на него прямо на пороге и воспользовавшись растерянностью, заставлю выболтать что-нибудь важное. А может, не стану пока торопиться и попытаюсь проникнуть в его квартиру, когда он будет на работе. В любом случае сначала прослежу за ним и посмотрю, куда он отправится.

Нейл, однако, по-прежнему стоял на месте. Похоже он не спешил. Чтобы согреться, поднес ладони к губам и подул на них. Я удивился: с чего бы это он замерз — не так уж и холодно сегодня ночью. Видно, поверх рубашки и куртки он так ничего и не накинул.

Он было зажег сигарету, но бросил, едва докурив до половины. Рассыпая искры, она упала на обочину. Огонек еще не погас, когда с Десятой авеню к нам повернул автомобиль. Остановившись у «Открытого дома», на несколько секунд он скрыл Нейла от меня. Это был длинный серебристый «кадиллак» с затемненными стеклами. Я не смог разглядеть, кто сидел за рулем и сколько было человек в салоне.

Мне показалось, что вот-вот прогремят выстрелы. Затем, как в кино, автомобиль стремительно сорвется с места и передо мной останется только Нейл с прижатыми к животу руками. Он будет медленно опускаться на тротуар...

Но ничего такого не произошло. Нейл быстро подскочил к машине. Открылась задняя дверца. Он сел и закрыл ее.

Я не успел и пошевелиться, как «кадиллак» отъехал.

Когда я принимал душ, то уловил звук телефонного звонка. Телефон зазвонил снова, едва я вернулся в комнату, набросив на себя полотенце. Сняв трубку, услышал знакомый голос:

— Скаддер? Это Микки Баллу. Я тебя не разбудил?

— Нет, я уже встал.

— Молодец! Еще рано, но мне надо срочно с тобой встретиться. Через десять минут, хорошо? У твоей гостиницы?

— Давай лучше минут через двадцать.

— Если можешь, постарайся побыстрее собраться. Опаздывать нельзя.

Что он задумал? Быстро побрившись, я оделся. Ночь была беспокойная, в сновидениях я то и дело попадал в уличные перестрелки, участвовал в слежке и преследованиях. Я взглянул на часы: семь тридцать. Утро едва началось, а меня уже ожидала встреча с Мясником. Зачем ему понадобилось видеть меня в такую рань?

Я повязал галстук, взял ключи и бумажник. В холле никого не оказалось. Зато на улице, у обочины, стояла автомашина. Припарковали ее рядом с пожарным колодцем, перед самым входом в гостиницу. Это был здоровенный серебристый «кадиллак» с тонированными стеклами. На этот раз я хорошо разглядел водителя, потому что стекло было опушено, а он, подзывая, махал мне рукой.

Перейдя улицу, я открыл дверцу. На Баллу был белый, закрывавший его от подбородка до пят, передник мясника. На хлопчатобумажной ткани резко выделялись ржавые пятна — одни потемневшие, а другие довольно яркого красного цвета. Я было засомневался, стоит ли садиться в машину к одетому в столь странный наряд человеку, но Микки держал себя так, что у меня не было оснований ожидать подвоха с его стороны. Если бы он собирался помочь мне проделать мой последний путь, то едва ли протянул бы руку, которую я тут же пожал. Сев в машину, я захлопнул дверцу.

Скоро Баллу остановился на перекрестке в ожидании зеленого света. Он еще раз осведомился, не разбудил ли меня. Я ответил отрицательно.

— Дежурный сказал, что ты не снимаешь трубку. Но я все-таки настоял на том, чтобы он позвонил еще раз.

— Я принимал душ.

— Тебе хотя бы удалось поспать?

— Несколько часов.

— А я так и не добрался до кровати.

Загорелся зеленый, и перед встречным автомобильным потоком он стремительно повернул налево. Ему пришлось еще раз остановиться перед светофором, когда мы добрались до Пятьдесят шестой улицы. Он нажал кнопку, чтобы поднять мое стекло. Утро было сумрачное, в воздухе чувствовался запах дождя. Небо, когда я посмотрел на него сквозь затемненное стекло, показалось еще более мрачным.

Я поинтересовался, куда мы едем.

— На обедню мясников. — После его слов в моем воображении немедленно возникла картина странного и таинственного обряда: люди в окровавленных фартуках, с длинными ножами в руках склонились над жертвенным агнцом. — В Соборе Святого Бернарда. Ты бывал там?

— На Четырнадцатой улице?

Он кивнул.

— В семь утра богослужение происходит перед основным алтарем. А в восемь молебен устраивают в боковом помещении с левой стороны. Там собираются немногие. Мой отец всегда заходил туда перед работой. Иногда брал с собой и меня. Он работал мясником на рынке в том районе. Знаешь, когда-то он носил этот передник.

Дождавшись зеленого, мы поехали дальше. Светофоры по всей улице работали по единой схеме, но если какой-то выпадал из общего ритма, Баллу притормаживал, оглядывался по сторонам, а затем проскакивал перекресток. Один раз мы все-таки застряли у светофора, неподалеку от подъезда к тоннелю Линкольна, но дальше без помех добрались до Четырнадцатой улицы и свернули влево. Проезд к Собору Святого Бернарда был третьим, если считать от противоположной центру стороны улицы. Баллу припарковал машину прямо перед витриной погребальной конторы. Знаки на обочине запрещали оставлять здесь автомобиль в рабочее время.

Мы вышли из «кадиллака». Баллу помахал рукой человеку, выглянувшему из дверей конторы. Если верить вывеске, она называлась «Туми и сыновья». В ответ его поприветствовал один из представителей семейства Туми. Я старался не отставать от Баллу, который быстро поднимался по ступеням к центральному входу в церковь.

Он провел меня в боковое крыло, а оттуда — в небольшую комнату, где не меньше сорока верующих сидели на расставленных в три ряда складных стульях. Устроившись в последнем ряду, Баллу дал мне знак занять место рядом.

В последующие несколько минут вошли еще пять-шесть человек. Среди молившихся я заметил пожилых монашек, двух старух, нескольких мужчин в строгих костюмах и одного — в оливковом комбинезоне. Четверо, помимо Баллу, были в передниках мясников.

Ровно в восемь появился священник. Он, вероятно, приехал в Штаты с Филиппин, и в его произношении чувствовался легкий акцент. Баллу открыл молитвенник, и я сделал то же. Стараясь следить за богослужением, я вставал, садился или опускался на колени вместе со всеми. Читали что-то из Откровений пророка Исайи и евангелиста Луки.

Я не сдвинулся с места, когда началось причащение. Как и Баллу. За исключением одной из монашек и какого-то мясника все пригубили облатку.

Обедня оказалась недолгой. Как только она закончилась, Баллу вышел из церкви. Я следовал за ним.