— Они оказались бы очень полезными человеку, сидящему на диете, — сказал я. — Странно, что попутно китайцы не изобрели вилку. Ведь все остальное вроде бы придумано ими: ложки, мороженое, порох.

— И бейсбол.

— Разве его изобрели не русские?..

Как она и предсказывала, мы съели все без остатка. Убрав со стола, она открыла вторую бутылку пива.

— Мне, наверное, надо познакомиться с основными правилами вашей программы, — сказала она. — Чувствую себя неловко, когда пью при тебе.

— Я тебя смущаю?

— Нет. Но я боюсь причинить тебе неудобство. Я сразу не подумала, уместно ли говорить, что хорошо выпить пиво под китайскую еду. И можно ли вообще рассуждать с тобой о выпивке?

— Как ты думаешь, чем мы чаще всего занимаемся на собраниях? Только и говорим о выпивке. Некоторые проводят в таких беседах больше времени, чем раньше за бутылкой.

— А разве вы не вспоминаете, как это было ужасно?

— Иногда. Но порой мы вместе обсуждаем, как это было замечательно!

— Никогда бы не подумала.

— Еще больше тебя удивил бы смех: люди рассказывают о самых тяжелых событиях в своей жизни — и вдруг принимаются хохотать.

— Трудно поверить, что об этом вообще можно спокойно рассказывать, а уж тем более — смеяться, вспоминая о таком прошлом. На мой взгляд, это примерно то же самое, что в доме повешенного говорить о веревке.

— В доме повешенного, — возразил я, — вероятно, только об этом и говорят.

Позже, когда мы вернулись в комнату, она заметила:

— Мне бы хотелось перенести цветы сюда. Но это было бы глупо. Здесь слишком тесно, им лучше на кухне.

— До утра они не завянут.

— Я веду себя как ребенок, правда? Могу я тебе кое в чем признаться?

— Конечно.

— Боже мой, даже не знаю, надо ли об этом говорить... Ну, раз уж начала... Никто никогда не дарил мне цветов.

— Не могу в это поверить.

— Почему? Я телом и душой была предана партии и двадцать лет занималась революционной деятельностью. Активные члены движения не преподносят друг другу букеты. Это расценивалось как буржуазная сентиментальность, капиталистическое перерождение. Хотя Мао и говорил: «Пусть цветут сто цветов», — это отнюдь не означало, что каждый мог сорвать несколько и преподнести букетик любимой. Никаких любимых иметь не полагалось. Если связь не служила партии, ее вообще не следовало заводить.

— Ты ушла от них всего несколько лет назад. За кого ты вышла замуж?

— За состарившегося хиппи. Он был заросшим, в замшевой курточке с бахромой и в бусах. Ему бы следовало прибить к стене календарь за 1967 год. Он застрял в шестидесятых, так и не заметив, что они давно миновали.

Она передернула плечами.

— Муж никогда не приносил домой цветы. Разве что цветочные верхушки...

— Цветочные верхушки?

— От марихуаны. По-научному — Cannabis sativa. Эта часть растения действует наиболее сильно. Ты курил когда-нибудь травку?

— Нет.

— Уже много лет, как и я бросила. Если попробую опять, боюсь, снова начну курить. Забавно, не так ли? Обычно пугают, что травка ведет к героину, а я боюсь вернуться к табаку. Но я никогда особенно не увлекалась марихуаной. Не выношу, когда утрачиваю над собой контроль.

Следующим утром цветы стояли на прежнем месте.

У меня и в мыслях не было оставаться на ночь. Ведь поначалу я даже заходить к ней не собирался. Но мы вдвоем внезапно забыли о времени. Мы то болтали, то молчали, то наслаждались музыкой, прислушиваясь к дождю.

Я проснулся раньше, чем она. Мне снился пьяный сон. Это бывает не так уж редко, но я почти забыл о них. К тому времени, как я открыл глаза, подробности сна исчезли из сознания. Помню только, что кто-то угощал меня пивом; не подумав, я его взял и отпил половину, прежде чем спохватился, что делать этого не следует.

Очнувшись, сразу не мог сообразить, где нахожусь, и мне даже показалось, что все произошло наяву. Шесть утра. Спать не хотелось. Меня пугало, что сон может повториться. Чтобы не разбудить Виллу, я не стал принимать душ, а тихо встал и оделся. Я уже завязал шнурки, когда заметил, что Вилла наблюдает за мной. Повернувшись, встретил ее взгляд.

— Еще рано, — сказал я. — Поспи еще. Я позвоню позже.

Я вернулся в гостиницу. Никаких сообщений для меня не было. Накануне, правда, звонил Джимми Фабер, но еще было слишком рано, чтобы я мог ему перезвонить. В номере принял душ и побрился, а потом, на минутку растянувшись на кровати, вдруг задремал. Усталости я не чувствовал, но тем не менее проспал три часа кряду. Проснулся с тяжелой головой.

Чтобы взбодриться, снова принял душ. Затем позвонил Джимми в типографию.

— Вчера вечером мне тебя очень не хватало, — сказал он. — Я набрал твой номер, чтобы справиться, как идут дела.

— Все хорошо.

— Рад это слышать. Ты пропустил сильное выступление.

— Да?

— Свою историю рассказывал очень забавный парень. Одно время у него была тяжелая депрессия, и он несколько раз пытался покончить с собой. Но все — безуспешно. Однажды, арендовав плоскодонку, он выгреб далеко в море. Плавать он не умел совершенно. Решив, что уж на этот раз его план сработает, он встал в полный рост и, сказав: «Прощай, жестокий мир!» — шагнул за борт.

— И?..

— И оказался на песчаной отмели. Воды там — воробью по колено.

— Так бывает — как ни старайся, ничего не выходит.

— Да, у каждого бывают такие дни.

— Этой ночью мне снилось, что я выпиваю.

— Вот как?

— Выпил полбутылки пива, пока сообразил, что делаю. Когда же понял, почувствовал себя ужасно, но все равно допил, что оставалось.

— Где это происходило?

— Подробности не помню.

— Не там ли, где ты однажды проводил ночь?

— Как ты любопытен! Да, я был с Виллой.

— Так вот как ее зовут! Она-то и есть домоуправ?

— Точно.

— Она выпивала?

— Слишком мало, чтобы это имело какое-то значение.

— Для кого?

— Господи, не считая сна, мы провели вместе восемь часов. И за это время она выпила всего две бутылки пива. Одну — за ужином и еще одну — после. Неужели это доказывает, что она алкоголичка?

— Вопрос в другом. Ты испытывал при этом какой-то дискомфорт?

— Трудно припомнить ночь, которую я провел бы лучше.

— А какой сорт пива она пила?

— "Бек'с". Разве это имеет значение?

— А что ты пил во сне?

— Не помню.

— Какой у выпивки был вкус?

— Забыл. Или вообще не заметил.

— Жаль! Раз уж ты в своих грезах хватаешься за кружку, надо делать это хотя бы с наслаждением. Вы собираетесь вместе пообедать?

— Нет. У меня есть кое-какие дела.

— Значит, не исключено, что вечером увидимся?

— Вероятно.

В раздражении я бросил трубку. Мне показалось, что он говорил со мной, как с ребенком. Наверное, поэтому я стал по-детски раздражителен. Какое, черт возьми, значение имеет сорт пива, выпитого во сне?!

Когда я добрался до полицейского участка, Андреотти там не оказалось. Он давал показания где-то на другом конце города перед судом присяжных. Его напарник, Билл Беллами, никак не мог сообразить, зачем мне понадобилось заключение судебного врача.

— Вы же сами там были, — говорил он. — Дело совершенно ясное. Согласно данным предварительного осмотра смерть наступила либо поздно вечером в субботу, либо рано утром в воскресенье. Факты подтверждают, что она произошла в результате несчастного случая при эротической самоасфиксации. Решительно все: порножурналы, положение тела, обнаженность — свидетельствует об этом. Скаддер, мы часто сталкиваемся с подобным.

— Знаю.

— Тогда вам, наверное, известно, что это — одна из самых тщательно скрываемых тайн Америки? Ведь что обычно печатают в газетах? Покойный скончался, прыгая по комнате с петлей на шее. Так гибнут не только зеленые юнцы. В прошлом году, например, жена обнаружила мужа дома мертвым. Порядочные люди, прекрасная квартира в Вест-Энде, уже пятнадцать лет, как женаты! Бедная женщина просто ничего не поняла, да и не могла бы понять. Она не хотела поверить, что он мастурбировал, а вдобавок ему нравилось при этом самого себя душить.