Часть четвертая.

Самая важная. Отнимающая больше всего времени.

Постоянное прослушивание стана врага. Когда домоправительница и дядя Игнат были дома, Тамара не отлипала от стенки. Миску, чтобы помыть и вновь наполнить едой, Светлана Петровна всякий раз забирала из комнаты не более чем на пять минут.

Не прошло и месяца, как Тамара была полностью в курсе всех планов толстухи и дядюшки. А планы, по правде сказать, были незамысловаты. Как можно надежнее изолировать Тамару и наложить лапу на причитавшееся ей наследство — вот, в общем, и все. Это было понятно и ранее. Зато девочка точно уяснила для себя, что в ближайшее время ее жизни абсолютно ничто не угрожает. Ее смерти Светлана Петровна и дядя Игнат опасаются больше всего. Вернее, не смерти, а ее последствий, когда при расследовании им начнут задавать весьма непростые вопросы. Если бы, скажем, девочка подавилась хлебной коркой или умерла от перитонита, если бы с ней при бесстрастных свидетелях произошел несчастный случай или она сама покончила с собой — тогда другое дело. Тогда просто отлично! Никакого следствия в принципе не было бы, ни на какие вопросы отвечать не пришлось бы. Но о подобном приходилось только мечтать. Самим же инсценировать несчастный случай или самоубийство у опекунов не хватало ни смелости, ни умишка. Потому-то и был выбран другой путь — Тамара должна была необратимо сойти с ума. И почва для этого уже была подготовлена. Слухи о ее невменяемости еще с сентября активно распространялись и Игнатом, и Светланой Петровной, все это очень удачно подтверждали две больничные справки — из клиники, где Тамара провела неделю в июне, и из Неблочей, где она якобы пыталась совершить суицид, бросившись из окна. К этим справкам весомым довеском являлись обширные связи толстухи и солидная сумма на взятки. Все бумаги были в порядке, Светлана Петровна держала ситуацию под контролем.

Оставалось довести девочку до того состояния, когда она, действительно, превратилась бы в идиотку. Для достижения этой цели был избран комплексный метод — медикаментозно-психологический. Полностью изолированную от мира, лишенную даже книг и привычной одежды Тамару атаковали психотропными препаратами, на которые домоправительница угробила кучу денег и которые растворяла в девочкином питье. Если бы только знала Светлана Петровна, что это питье с дорогостоящим наполнителем проклятая девка с ехидной ухмылочкой исправно выплескивает каждую ночь на пол под кроватью, для утоления жажды пользуется туалетным бачком и с удовольствием слушает при помощи мисочки удивленные разглагольствования своей тюремщицы о том, что лекарства пока что не дают желаемого результата.

— Крысеныш валяется целыми сутками на кровати, пялится в потолок. Налицо полнейшая апатия, отсутствие интереса к чему-либо вообще, —докладывала толстуха дяде Игнату. — Вроде бы все нормально. Но стоит посмотреть ей в глаза, как встречаешься с абсолютно осмысленным, ясным взором вполне здорового человека.

«Больше не позволю тебе смотреть мне в глаза, толстая тварь!» — в это время за стенкой думала Тамара.

— Ясный взор — это еще не самое главное. Ты пыталась втянуть ее в какой-нибудь разговор?

— Сколько раз! Отвечает, как всегда, односложно. Если изредка и произносит какую-нибудь фразу, то говорит медленно, растягивает слова. С этим все вроде в порядке. Но ты же знаешь, как эта актриса умеет прикидываться.

— А ты уверена, что она действительно выпивает весь этот чай, а, скажем, не выплескивает его на пол?

— Если б выплескивала, то давно бы загнулась от жажды, — уверенно заявляла толстуха, а Тамара за стенкой замирала при мысли, что ее тюремщики могут сообразить, какой источник воды на самом деле использует их пленница. —Может, таблетки не столь эффективны, как меня уверяли? Дерьмо, я вгрохала в них полтыщи «зеленых»! Завтра же заеду к Руневичу, пусть делает, что хочет, но отрабатывает все, что ему заплатила!

Из частых воспоминаний дядюшки Тамара давно узнала в мельчайших подробностях, как в конце мая произошло убийство родителей.

Отец не давал Игнату денег на какое-то выгодное дело, и тому наконец надоела «скупость» старшего брата. Он решил показать себя настоящим крутым мужиком и взять деньги сам. Андрей был приговорен к смерти! А уж завладеть и коттеджем, и имуществом, и делом покойного брата как его единственный наследник (если при этом погибнут еще и его дочь и жена) Игнат сумел бы вообще без проблем — все казалось настолько простым!

И действительно, вначале все складывалось как нельзя лучше. Приобрести пистолет и глушитель не составило труда. Куда сложнее оказалось не передумать и не сдохнуть со страха за те несколько дней, что разделили момент покупки оружия и субботу — редкий день, когда можно было рассчитывать застать дома семью старшего брата в полном составе.

В тот погожий денек дядя Игнат, сожрав для храбрости полгорсти транквилизаторов, на своем красном «Опеле» отправился в Павловск, откуда из автомата позвонил брату, выяснив, что он с семьей дома и никого в гости не ждут. Предупредил, что сейчас заедет, и через десять минут появился.

Его впустила в дом Ольга. Сообщила, что муж копается в зимнем саду и, ни о чем не подозревая, поднялась туда вместе с гостем. Дальше все случилось стремительно, как в американском боевике. С момента, когда Андрей приветливо улыбнулся брату до того, когда, уже мертвый, он упал на краю пустой раковины под искусственный водоем, прошло меньше минуты.

Рядом с мужем легла с простреленной головой Ольга Астафьева. А Игнат, воодушевленный четко совершенным двойным убийством, ощутил небывалый прилив прямо-таки маниакальной кровожадности и, трясясь уже не от страха, а от возбуждения, поспешил в Тамарину комнату. Там девочки не оказалось. Ее вообще не было в коттедже. Игнат специально передал племяннице по телефону привет, чтобы убедиться в том, что она уже вернулась из школы, но вмешалась случайность: девочка ушла из дому и разминулась с убийцей буквально на пять минут.

Самодельный глушитель после нескольких выстрелов почти развалился. Пришлось его снять и сунуть в карман. Чтобы соседи не услышали выстрелов, когда будет убивать Тамару, Игнат включил телевизор на полную громкость. И заметался по дому. Потом обежал вокруг него. Девочки нигде не было. Ее куртка на вешалке, портфель в холле возле стены. Наверное, ушла ненадолго. Но тут снова вернулся страх, его начала бить крупная дрожь, и дожидаться племянницу Игнат уже был не в состоянии. Сдали нервы. И он стремительно сбежал из коттеджа, так и не доведя до конца уничтожение всех своих родственников.

Единственным дивидендом из всей этой затеи было то, что удалось удачно сдать коттедж семье чехов. Да распродать за бесценок кое-что из имущества, вынесенного из дома. От фирмы брата, на которую Игнат возлагал основные надежды и с которой связывал все свои дальнейшие планы, его без особого напряжения оттерли бандиты. Неофициально загнать слишком заметный «Мерседес» Андрея не удавалось даже за четверть цены. Отследить личные банковские счета покойного брата, чтобы попробовать наложить на них лапу, тоже не получалось. В общем, как был Игнат нищим придурком, так им и остался. Одна надежда на удачную продажу коттеджа. А для этого надо, оформив опеку над Тамарой, дожидаться конца ноября, когда минет полгода после смерти ее родителей и девочка официально вступит в права наследования. И лишь тогда начинать доказывать в многочисленных комиссиях и кабинетах необходимость для бедной сиротки продажи ее бывшего дома.

В начале декабря Тамара узнала, что на эту непростую дистанцию бюрократического стипль-чеза самоотверженно вышла Светлана Петровна и, надо отдать ей должное, прямо со старта поперла вперед семимильными шагами, с помощью взяток и связей успешно преодолевая одно препятствие за другим. И — немыслимое дело! — сумела успешно добраться до финиша.

20 декабря, как раз в день рождения Тамары, домоправительница торжественно объявила дяде Игнату, что договор о продаже коттеджа заверен в последней инстанции и вступил в юридическую силу. Иными словами, дом в Тярлеве продан!