«Ему начхать, – очень хотелось ответить. – Я уверена в этом на все сто пятьдесят!»

Но зачем милой старушке знать, что дядя – самовлюбленный ублюдок, которому племянница абсолютно до лампочки. Если он и решил сюда завернуть, то уж совсем не затем, чтобы ее проведать. Завезти продукты по высочайшему распоряжению Светланы Петровны, побездельничать денек на природе – все, что угодно, но Тамара нужна ему как собаке блоха.

– Хорошо, тетя Нюра. Я сегодня посижу дома.

– Вот и умница! А дядя проснется, я тебя позову.

Дядя проснулся в три часа дня. И уже через десять минут Тамара, сидя за столом в горнице, с интересом наблюдала, как дядя Петя безуспешно пытается соблазнить его бутылочкой красного.

– Благодарю, я не пью.

– Совсем? – удивленно пучил глаза Петр Тимофеевич.

– Я живу по столь напряженному графику, что не могу позволить себе никаких излишеств.

Тамара еле сдержалась, чтобы не прыснуть: «Плюгавый лицемер, как обычно, строит из себя солидного человека, держит марку. Но ничего, он скоро забудется и примется этаким живчиком метаться по комнате, брызгать слюной и размахивать ручками. При этом подергивая правой ногой».

– Тамара, как тебе здесь? – неожиданно спросил дядя. – Сумела избавиться от тоски?

– Да.

– Я рад за тебя. Собираешь ягоды?

– Нет. Я не люблю ходить в лес. Там комары. И змеи.

Дядюшка хихикнул:

– Ерунда! Никаких змей! Между прочим, Светлана Петровна попросила меня перед отъездом: «Игнат, когда будешь в деревне, не забудь забрать варенье, которое сварила Тамара. Попробуем, вкусно ли у нее получилось». Похоже, – театрально развел он руками, – забирать нечего.

– Я не люблю варенья.

– Зато его любим мы. Пора научиться, Тамара, думать не только о себе, но и о других. Представь себе, что получится, если мы со Светланой Петровной вдруг перестанем заботиться о тебе и…

«Получится здорово!»

– …Так чем же ты здесь занималась? Может быть, помогала на огороде? Готовила пищу? – Дядюшка обратил строгий взор на приткнувшуюся на стульчике тетю Нюру. – Анна Ивановна, она помогала вам по хозяйству?

– Помогала, конечно.

– Чем?

Растерянная тетя Нюра молчала.

– Ничем, – резко поднялась из-за стола Тамара. – Допрос окончен?

– Какой допрос? – Дядя удивленно уставился на нее. И сразу смущенно рассмеялся, сообразив, что перегнул палку. – Тамара, девочка, сядь на место, пожалуйста. И поверь, я совершенно не собираюсь к тебе придираться. Но и меня, и Светлану Петровну искренне беспокоит то, что ты будешь праздно гробить здесь свое время. Ты приучена жить на всем готовеньком. Твои родители воспитали тебя…

«Не трогай моих покойных родителей, сволочь!»

– Анна Ивановна, – снова переключил внимание на хозяйку дядя Игнат. – Лучше расскажите мне вы. Без утайки, –заговорщицки улыбнулся он. – Есть у вас жалобы на Тамарино поведение? Не устали еще от нее?

– Как можно, Игнат Анатольевич! – искренне всплеснула руками тетя Нюра. – Замечательная девчушка!

– Только бездельница.

– Да что ж вы хотите? Отдыхать же приехала, не работать.

– А вот Света серьезно рассчитывала на то, что Тамара хоть немного поможет вам по хозяйству…

– И чего нам там помогать? – перебила Анна Ивановна. – А то мы с дедом не справимся сами! Надо бы было, так уж поверьте, не постеснялись бы, попросили. А так пускай отдыхает.

– И как же она отдыхает? – прилип, словно банный лист к заднице, дядя. В его извращенном воображении забота о взятой под опеку племяннице, должно быть, отождествлялась именно с тем, чтобы отыскать у нее какие-нибудь недостатки и с энтузиазмом революционера-фанатика начать вырубать их под корень.

«Что же, флаг тебе в жопу, – улыбнулась Тамара. – Обломаешься».

Но ищущий да обрящет. Бесхитростная Анна Ивановна вдруг начала выдавать такие подробности о Тамарином времяпрепровождении, что у той от ужаса перехватило дыхание. Все, что деревенской старушке казалось совершенно невинным в поведении девочки, для дяди как раз и являлось этими вожделенными объектами для вырубки. И он довольно потирал руки, с циничной улыбочкой слушая о том, что племянница завела себе много друзей и подруг, что у нее даже появился ухажер – очень хороший мальчик, приехавший на каникулы из Москвы, что каждый вечер они вместе ходят в поселок в кино и на танцы, и Тамара домой возвращается только под утро.

– Одним словом, шляешься ночи напролет?

– Что значит шляешься?

– Тебе сколько лет, девочка?

«Сколько лет? Ах, ты, типа, не знаешь! Конечно! Спроси я сейчас, в каком месяце у меня день рождения, и ты оказался бы в глубоком дерьме».

– Тринадцать.

– И какие в этом возрасте могут быть мальчики?

– Кирилл всего лишь мой друг. И не более.

– «Не более», – передразнил дядюшка. – Сегодня друг, а завтра, глядишь… – Он многозначительно помолчал, не отрывая жадного взгляда от бутылки вина, которую поставил на стол Петр Тимофеевич.

– Послушать вас, дядя Игнат, – язвительно улыбнулась Тамара, – так мне в тринадцать лет нельзя иметь никаких друзей.

– Не утрируй, девочка. Ничего подобного я не говорил. Дружи на здоровье с этим Кириллом. Общайтесь.

Играйте. Ходите вместе на реку, в лес. Но только днем. Никаких ночных гулянок...

– В клубе ночами полно девчонок, которым не то что тринадцать, а меньше. – Тамара не сдавалась, но уперся и дядюшка.

– Хотел бы я знать, что за родители у этих девчонок? –заметил он. – Местные алкаши, которым глубоко наплевать, что вырастет из их дочерей?..

«А сам-то ты кто? Не алкаш? Или тебе, скажешь, не наплевать, что получится из меня?

– …Мы со Светланой Петровной возложили на себя ответственность за твое воспитание. И не хотим, чтобы ты, шляясь по танцам, создала нам проблемы. Исполнится восемнадцать, делай что хочешь. Никто тебе и слова не скажет. Анна Ивановна, я вас попрошу: проследите за тем, чтобы Тамара вовремя возвращалась домой. И привлеките ее к работе по дому. У вас большой огород, и я не сомневаюсь, что там полно грядок, которые нуждаются в прополке. К тому же сейчас пора сенокоса. Так грабли ей в руки – пусть помогает. И еще одно. Мы со Светой приедем через пару недель и хотели бы, чтобы к этому времени моя племянница набрала ягод и научилась варить варенье. А сейчас… – Дядя посмотрел на часы. – Петр Тимофеевич собрался затапливать баню. Помоги ему наносить воды.

«Баню сегодня будут топить лишь потому, что приехал ты. Так сам и таскай эту воду.

– Хорошо, наношу. Только мне надо предупредить Кирилла, что я теперь под домашним арестом.

– Перебьется Кирилл. Если он о тебе беспокоится, то явится сам. А ты занимайся делами. И прекрати нести чепуху про домашний арест. Наносишь воду, сможешь сходить погулять. Все. Свободна, девочка.

«Слава Богу, отделалась от урода, – облегченно вздохнула Тамара, выйдя из дома. – Да я готова натаскать воды хоть в сотню бань, лишь бы он больше не докучал мне своим словесным поносом! Лишь бы вообще не вспоминал о том, что я существую.

В десять вечера, когда Тамара, собрав в пакет кое-какое тряпье, нуждающееся в стирке, отправилась в баню, тетя Нюра уже легла спать, а дядя с хозяином, напарившиеся и разомлевшие, курили на скамеечке возле крыльца. Игнат хвастливо распространялся о своих грандиозных успехах на фронте коммерции, дядя Петя тактично изображал, что все это ему интересно. При виде этой картины Тамара хихикнула – другого увидеть она и не ожидала.

Так же, как абсолютно не ожидала того, что случится десять минут спустя...

Никаких внутренних крючков и щеколд ни на входной двери, ни на двери из парной в предбанник в бане предусмотрено не было. Зачем они? Ни озабоченных алкашей, ни сексуальных маньяков в округе не наблюдалось. Бояться некого. Тамара спокойно разделась и, прихватив пакетик со шмотками, отправилась в парную. Она уже высыпала в таз постирушки и начала натирать хозяйственным мылом футболку, когда вдруг услышала, как скрипнула входная дверь и кто-то зашебуршился в предбаннике. Удивительно, но она даже не испугалась.