Если новый генсек и не навел поначалу страху на тех, кто уже давно привык жить по застойной старинке, то призадуматься всё же заставил: «А вдруг как чего… ни проще ли…

…как считаешь, Василий Сергеевич?»

«Затихаритесь. Заморозьте контракты. Сейчас политическая обстановка в стране вполне соответствует форс-мажорным обстоятельствам, учтя которые никакой вонючий международный арбитраж в Гааге не вынесет постановления о невыполнении вами договорных обязательств, — заключил Богданов, польщенный тем, что к его мнению уже начинают серьезно прислушиваться. — Терпим год, терпим два, но потом продолжаем работать. Крапленый, придавленный каблуком Раисы Максимовны, не продержится на престоле больше трех лет. Потом его вышвырнут. Иначе никак, потому, что он слаб, а у него за спиной в стартовые колодки уже становятся очень сильные люди».

Вот здесь-то прозорливый Василий Сергеевич и ошибался. Те, кто пытался пристроиться в стартовые колодки за спиной Горбачева, оказались не просто не «очень сильными людьми», а, более того, позорными слабаками с трясущимися с похмелья руками. Они оказались не способными ни только на то, чтобы, когда создалась подходящая обстановка, взять в эти трясущиеся ручонки власть в трещащем по швам Советском Союзе, а даже на то, чтобы, поняв, что всё провалилось, пальнуть себе в висок из служебного «Стечкина». Молоденький лейтенант группы захвата, оказавшийся первым рядом с одним из этих героев, державшим у купола приведенный в боевое состояние ствол, спокойно забрал его у неудавшегося самоубийцы, поставил на предохранитель и сказал: «Идиот. Самоубийство — это же грех. А если хочешь помучиться, так давай вмажу по почкам. Никогда еще не доводилось бить генералов. Тем более, маршалов».

Но маршалов не осталось. Алкаши — это другое дело. Как же в России без алкашей!

Как же в России без Ельцина!?

И без несуразных реформ, сродни тем, что в свое время проповедовали анархисты — естественный отбор, как в африканской саванне: сильные должны расцвести, слабые — завять.

Сильные образовали формацию «новые русские».

Слабые образовали прослойку.

Те, кто еще слабее, стали бомжами. Или подохли.

Василий же Сергеевич…

«..Из Конторы меня вышвырнули в 1992 г., когда привычное всем КГБ переименовали в фСК и разогнали почти половину старых кадров, а на их место прислали легитимных президенту России ментов и армейцев. Я оказался не при делах, и вовсе не потому, что находился на стороне ГКЧП во время небезызвестного путча. Дело в другом — я был конкурентом тем исполненным служебного рвения новичкам, что стремились как можно резвее взобраться по лестнице — чем выше ступенька, тем лучше. А я со своей выслугой, со своим опытом был для них той преградой, которую им, дилетантам, ни обогнуть, ни перепрыгнуть. Единственный выход — как-нибудь поднатужиться и эту преграду убрать.

Убрали.

Но не учли одного — того, что, обладая таким багажом знаний, опыта, связей (и, самое главное, неприязнью к конторе, которой посвятил восемнадцать лет жузни, и которая в результате оставила меня безработным)… Так вот, обладая таким багажом, превратиться в настоящего антипода Конторы и начать доставлять ей неприятности мне было проще простого. Это подтвердилось уже на следующий день после отставки, когда мне позвонил один из самых влиятельных в уже развалившемся Советском Союзе криминальных авторитетов. (Я не хочу называть его имени. Этот человек уже мертв, и никакой помощи от него или его корешей ждать не приходится. Впрочем, maк же — и никакого вреда. Так зачем лишний раз ворошить прах умерших?)

Итак, мне предложили встретиться, потолковать. Чmo ж… встретились. Потолковали. Всё взвесили, всё обсудили, и в результате уже через месяц было зарегистрировано ЛГОО «Охранное агентство „Богданов и Пинкертон“ — по сути, заложен фундамент мощнейшей структуры, ориентированной на захват криминальной власти в Ленинграде. А еще через полгода начало стремительно набирать обороты совместное российско-британское предприятие «Богатырская сила», зарегистрированное в оффшорной зоне Гибралтара, в котором ни единым британцем никогда и не пахло. Три учредителя: одна скандинавская и две российские фирмы — в реальности двенадцать человек, между которыми в определенной пропорции и были распределены все доходы от деревообрабатывающего производства и экспорта древесины, чем и занялось новое предприятие. Но об этом попозже… А сейчас — о том, какую роль здесь играет «Богданов и Пинкертон».

Хотя, а почему же попозже? Открывай файл № 3 и читай. Правда, я так и не выполнил своего обещания и не поведал тебе о том, как заработал свои первые миллионы. Как сумел найти компромиссы с одной стороны с блатным миром, а с другой — с большими чиновниками из Москвы и Санкт-Петербурга. Как незаметно и для тех, и для других оттер их от обильной кормушки, взял ее под свой полный контроль и развернул всё дело так, что у меня на руках оказался контрольный пакет акций одного из наиболее мощных концернов России. Ты поймешь всё это сама, прочитав то, что написано дальше. Ты ведь умная девочка, дочка. Ты ведь не упустишь в небо того журавля, которого я передаю тебе прямо в руки…»

«Умная. Не упущу. За меня, Василий Сергеевич, можешь не беспокоиться. Вот только я не твоя дочка», — ухмыляюсь я и, откинувшись на спинку рабочего кресла, зажмуриваю глаза и еще раз, но уже в урезанном, адаптированном варианте прогоняю в памяти Богдановское послание той, чью роль мне теперь суждено исполнять. Пытаюсь определить, какую пользу для себя можно было бы высосать из этого файла № 2. И, в конце концов, прихожу к грустному выводу, что никакой.

Последний детектив, который я прочитала, — «Ставка на проигрыш» Дика Френсиса. Написан куда живее и интереснее, нежели «Письмо тебе, дочка». Но ведь у Дика всё вымысел. Здесь — только правда, читая которую я постоянно прикидывала, а за какие шиши, окажись на мели, смогла бы загнать ее какому-нибудь жаждущему заплесневелых сенсаций издательству. Вот только лавэ для меня сейчас — дрова. Информация — золото. Но пока из посмертных откровений Богданова я не намыла еще ни крупицы рыжья. За исключением того, о чем интересно узнать, но что из-за срока давности уже невозможно использовать.

Ничего страшного. Впереди еще три ярлыка — три файла, откуда уж точно пополню свой арсенал чем-нибудь боеспособным. А пока не стоит метаться и суетиться.

«Читай, Виктория Энглер, в той последовательности, в которой рекомендуют делать это умные люди. Пусть ты убьешь на это драгоценное время, зато будешь уверена, что не пропустила ничего, что в дальнейшем может оказать тебе пользу. Строчку за строчкой. Слово за словом. Будь педантична, Виктория Энглер. Как педантичны все нормальные бюргеры. Недаром же у тебя сейчас такое немецкое имя».

Я открываю глаза и, наклонившись вперед, вновь принимаю рабочее положение. Кладу руку на мышку. Собираюсь уже перейти к файлу № 3. Охранное агентство «Богданов и Пинкертон». Но в этот момент оживает на базе трубка домашнего телефона.

«Черт! — вздрагиваю я. — Кто еще там по мою душу? Андрюша уже успел из Нью-Йорка отдать распоряжения в Питер, и его торпеды, прежде чем нагрянуть сюда, решили проверить, есть ли кто дома? Нет, Андрею еще рановато начинать действовать. Каким бы он ни был прытким, но раньше утра, пусть и очень раннего, мне его опасаться не стоит. А сейчас, — я бросаю взгляд на часы, — ровно полночь. Может, Олег? Тогда почему не на трубку? К тому же, номер домашнего телефона ему неизвестен. Да и звонки не междугородние, а за три часа примчаться сюда из Москвы Олег не успел бы и при самом благоприятном стечении обстоятельств. Остается Тамара. Но ведь у нее нет с собой мобильного телефона. Или пытается дозвониться с квартиры, на которую отправилась заключать договор об аренде? Что-нибудь не заладилось с этим сволочным договором? Что-нибудь сорвалось?!!