— Легко.

Ни он, ни она еще не знали, что у них в распоряжении нет даже этой жалкой недели. Всего пять дней потому, что послезавтра Ласковой Смерти позвонит Юрий Иванович и с гордостью сообщит, что все вопросы в женской колонии решены и вечером 17-го числа оттуда привезут к нему на дом четверых крепостных.[99] Две уже бывали у него раньше. А вот две другие — новенькие. По спецзаказу Олега обе не наркоманки и не алкашки. Обе высокие и симпатичные. Обе не старше двадцати двух лет. К тому же, не дуры, с которыми не о чем побеседовать после траха.

Диана и Герда.

«Засада! — разочарованно поморщился Гепатит. — Всё сложилось как нельзя лучше. За исключением самого важного: того, кто стоит за всей этой грандиозной бранжой, определить так и не удалось. А ведь не исключено, что следующим, кого закажет этот деловой, когда шлепну Кудинова, стану именно я. Уж больно я беспокойный. Уж слишком я путаюсь под ногами.

Дуга!!

О чем мечтал, то и получил.

И достойного противника. И острые ощущения. И большой головняк».

Ночью с 16-го на 17-е июля Олега, остановившегося в скромно обставленной гостевой спальне в коттедже Кудинова, разбудило пиликание сотового телефона.

— Полчетвертого ночи, — вместо привычного «Слушаю» пробормотал он сонным голосом в трубку.

— Олег, это я!

Это, и правда, была она (ее девчоночий голос не перепутаешь ни с чьим другим) — Ольга… Какая-то, что абсолютно не свойственно ей, чересчур возбужденная. Она даже не говорила, она кричала, да так, что пришлось чуть-чуть отстранить трубку от уха.

— Олег, ты что, спишь?!!

— А отгадай с трех попыток, — как можно беспечнее сказал Гепатит, на самом деле всерьез обеспокоенный этим неожиданным ночным звонком. Никак в Москве произошло что-то из ряда вон выходящее?!! Какой-нибудь крупный дефолт?!![100] На что-нибудь менее геморройное, судя по пузырящейся Ольге, рассчитывать не приходилось. — Что у тебя?

— У меня, как всегда, информация. Олег, мы нашли того, кого искали. Я теперь точно знаю, кто стоит за спиной Бондаренко.

— Молодец. — У Ласковой Смерти отлегло от сердца. Значит, никакой не дефолт. Просто эта дуреха так перевозбуждена оттого, что всё-таки умудрилась в последний момент совершить почти подвиг, сделать нечто заведомо невыполнимое. — Я понимаю, конечно, как тебе не терпелось порадовагь меня этим успехом, услышать из моих уст, какая ты умница. Так вот, ты умница, Оля. Только какого рожна будишь меня среди ночи, когда, не поря никакой горячки, можно было позвонить завтра утром!!! Кстати, как вам всё-таки удалось вычислить этого деятеля?

— Он допустил ошибку.

— Какую?

— Вчера вечером решил лично позвонить Бондаренко. При этом, похоже, был основательно втертый. Полчаса гнал какую-то стружку, а нам хватило и двух минут, чтобы вычислить номер, с которого состоялся звонок.

— Ну и?

— Московский. Домашний. И знаешь, кого?

— Не знаю.

— Лучше бы и не знать… Твой «достойный противник», с которым ты так мечтал потягаться, — торжественно объявила Ольга, — Шикульский Дмитрий Романович, экс-губернатор, депутат Государственной Думы, мультимиллионер…

— …магнат, олигарх, — усмехнувшись, подхватил Гепатит. И, словно по писанному; так, будто специально отрепетировал эту короткую речь, принялся бойко перечислять: — Владелец ассоциаций «Аган» и «Нателла», корпорации «Сосьва» (самые большие объемы отгрузки на экспорт деловой древесины) и огромной сети деревообрабатывающих, целлюлозно-бумажных и мебельных комбинатов. Президент унитарного предприятия «Тюменьнефтепродукт». Объект постоянных журналистских сплетен о том, что подмял под себя всю Западную Сибирь и даже установил там контроль над преступностью; что обладает огромным влиянием на самых неприступных кремлевских вершинах и в то же самое время пользуется большой популярностью среди простых смертных. С одной стороны жестокий политик и бизнесмен, с другой — щедрый спонсор и меценат. Я, Оля, иногда заглядываю в газеты и краем глаза смотрю по телевизору идиотические ток-шоу. Оттуда и нахватался журналистской байды о Шикульском. Но никогда им спецом не интересовался. И собственного мнения о нем не имею. Кто он — черт или ангел? — пес его разберет.

— Он матерый медведь, с которым, Олег, ты решил сойтись в рукопашной! Он тебя заломает! — Ольга произнесла это с таким откровенно женским сочувствием, что Ласковой Смерти стало смешно. Он был готов расхохотаться, но позволил себе лишь ироничную улыбку и произнес совершенно серьезно.

— Заломает или не заломает — это увидим со временем. Медведь или не медведь, черт или ангел — на этот вопрос дашь мне ответ ты. Думаю, что задержусь здесь еще на неделю. К тому времени, когда вернусь в Москву, должно быть готово подробное досье на Шикульского. Основанное на фактах, а не на журналистских догадках. Отфильтруй всю ламбаду, оставь только… мне нужна только… — Олег запнулся, не сумел сразу подобрать точную формулировку. — Короче, сама знаешь, чего мне надо. И еще: Оля, когда будете собирать информацию, действуйте со всей осторожностью. Шикульскому совсем не обязательно знать, что кто-то активно копается в его грязном белье.

— Кого ты учишь! — фыркнула Ольга. Гепатит непроизвольно отметил, как всего за пять минут разговора трижды резко менялось ее настроение. Сперва возбужденное, чуть ли не истерическое. Потом отрешенное, исполненное безысходности («Он тебя заломает!»). А сейчас это уже была привычная Ольга — спокойная, деловая, чуть-чуть ироничная. — Всё сделаем аккуратно, как в эс-вэ-эр.[101] Будет тебе досье, какое ты хочешь. Главное, поскорей возвращайся. Со щитом, а не на щите. Помощь тебе там не нужна?

— Была бы нужна, я бы сказал. Здесь нечего делать и одному.

— Тогда удачи, — пожелала Ольга.

— Вам тоже. — Олег бросил сотовый под кровать, повернулся на другой бок и закрыл глаза, даже не надеясь снова уснуть.

После такого-то сообщения!

— Засада! — процедил он сквозь зубы. И подумал о том, что оказался в двусмысленном положении боксера-перворазрядника, которому неожиданно предложили выйти на ринг против самого Майка Тайсона. С одной стороны, вроде, престижно; да и денег заплатят. Но с другой… откушенным ухом здесь не отделаешься; кокнет ведь черномазый в первом же раунде.

Заломает!

Ну, и что делагь? Радоваться или горевать? Открывать счет в банке для обещанного гонорара или идти покупать себе место на кладбище? Бог его знает!

Запомает или не заломает, это увидим со временем.

Олег перевернулся на спину и попробовал вытеснить из головы беспокойные думки чем-нибудь умиротворяющим и нейтральным. Надо было всё-таки постараться заснуть. Отдохнуть, набраться сил в преддверии бессонной и очень насыщенной событиями следующей ночи.

С 17-го на 18-е июля 1999 года.

Прилечь этой ночью не удачось ни на секунду. Сперва потеряли кучу времени из-за разведенных мостов. Потом Тамара попросила меня притормозить у большого ночного магазина на Московском проспекте и провела в нем не менее получаса с энтузиазмом чревоугодницы, запасаясь продуктами. Того, сколько она накупила, хватило бы нам на неделю. Всё это время я просидела в машине и поначалу злилась, но потом вспомнила, что выпроводила бедную Томку на встречу с риэлтером, даже не дав ей сделать себе бутерброд. Какой бы эта подруга непритязательной и терпеливой ни была, но голод не тетка. Не только для больных булимией, [102] но и для нормальных людей, придирчиво следящих за своей фигурой и приученных обходиться в кичмане в течение полумесяца урезанной пайкой.