Врачи, правда, разрешили тренироваться в свое удовольствие. Предложили заняться лечебным плаванием, бадминтоном, настольным теннисом или шахматами в городском сквере с пенсионерами. Но выходить на серьезные бои – ни в коем случае.

Андрей попытался пристроиться на тренерскую работу. Безрезультатно. Таких спортсменов-неудачников в Москве и области было пруд пруди. Все маялись без денег. Лишь единицам удавалось устроиться вышибалами в кабаки. Но такие везунчики, как правило, зазнавались и безработных не подпускали к себе на пушечный выстрел.

Вскоре, обнищав окончательно, Андрей по совету матери пошел грузчиком на железнодорожную станцию “Москва Товарная”. Сутки через двое по ночам разгружал вагоны с углем.

Что ж, вроде бы жить кое-как было можно.

Мама и сама работала в железнодорожном депо – техником силовых агрегатов. Осматривала перед рейсом тепловозы. На двоих у них выходило сто двадцать четыре рубля в месяц плюс премиальные пятьдесят процентов.

Однажды ночью, во время очередной смены, тепловозом ей ноги и переехало.

С тех пор Андрей еще два года работал на той проклятой железной дороге и по выходным возил маму на инвалидной коляске.

А ей становилось все хуже и хуже. Начались сердечные приступы, появились легкие признаки паралича – время от времени отнималась левая часть тела вместе с рукой и лицевыми мышцами. В такие мгновения она даже говорить не могла.

Врачи предполагали, что при потере ног поврежденными оказались какие-то важные нервные окончания. Необходим был классный нейрохирург. А где его взять и за какие деньги, спрашивается?!

… Андрей брел по улице с тряпичной авоськой, в которой лежали пачка серых макарон, маргарин и жестяная банка с томатной пастой – продукты на ужин, купленные на последние деньги. И тут на шикарной немецкой тачке, напоминающей длинную сигару – “Audi-100″ – восемьдесят первого года выпуска! – подкатил Игорь Соболев. Весь в польской джинсе! В отличной турецкой кожаной куртке! На шее – золотая цепь, на запястье правой руки – толстый браслет, на пальце – огромный перстень! При этом в зубах сигарета “Marlboro”, а на ногах модные пакистанские туфли.

- Здорово, брателло! – весело заорал Соболев, вальяжно выбираясь из машины и глотая прямо из горла янтарное вино “Tokai”. Такое мог себе позволить только человек, не стесненный деньгами. – Ты чего такой задроченный, в натуре, как шахтер из Гондураса? Последний мешок денег топить несешь?

Надо же! Он узнал Андрея Таганцева! А ведь не виделись они, как минимум, лет десять.

Раньше Соболев тоже был спортсменом – боролся по дзюдо и самбо в тяжелой весовой категории.

Потом ушел в подпольную секцию карате. Там его менты и загребли. Точнее, даже не менты, а сотрудники Комитета Государственной Безопасности.

И посадили. Отправился Игорь Соболев в колонию за враждебные социалистическому строю занятия агрессивно-капиталистическим видом спорта, разлагающим советскую молодежь.

Не верите? Так оно и было на самом деле. Даже великий Касьянов (не бывший премьер-министр, этот известен меньше) “зону” топтал за то же самое! Сегодня его все знают как каскадера, актера и продюсера. А давным-давно советская власть сделала из него чуть ли не врага народа, побрила наголо и одела в серый лагерный “клифт”.

Короче, как посадили Соболева, так следы его и затерялись. А тут вдруг – на тебе, объявился. И друзей старых, как видно, не забыл.

Тряпичную авоську вместе с маргарином и макаронами тут же выбросили. А ужинал Андрюха в этот вечер вместе с Игорем Соболевым и, конечно же, с мамой – сырокопченой колбаской, консервированными крабами, краснодарскими помидорчиками и венгерской шинкой, запивая все это дело водочкой “Золотое Кольцо”, которую наливал из литровой бутылки-графина с изящной ручкой.

- Есть хорошая работа, – сказал ему Соболев там же, за щедро накрытым столом. – Как раз для тебя, боксер.

- Что за работа? – поинтересовался Андрей. Но – только для виду. На самом деле, он пошел бы сейчас, доведенный до полного отчаяния, на любое дело – хоть говно из туалетов качать, хоть покойников обмывать в морге.

- Не ссы, малыш! – потрепал его Соболев за щеку. – Работенка не пыльная и, справедливо замечу, весьма прибыльная. Одно скажу: весело, на воздухе, с людьми!

- Насколько прибыльная? – вновь, на всякий случай, спросил Таганцев.

А Соболев рассмеялся.

- Тачка моя нравится?

- Еще бы! – воскликнул Андрей. – Да мне на такую за всю жизнь не заработать!

- За всю жизнь, конечно, не получится. – Призадумавшись, Соболев нахмурился. Но снова заржал, как конь. – А вот за пару месяцев будет у тебя тачка! – и хлопнул Андрея по плечу. – Еще круче, чем у меня, машина будет!

- Брось так шутить! – попытался Андрей урезонить богатого и потому, наверное, бесцеремонного друга. – Тебе легко говорить…

- Да падлой буду, братан! – Соболев невпопад перекрестился. – Купишь ты себе еще этим летом “БМВ” или “мерседес”! Меня держись, не пропадешь!

Интересное дело – мама, сидевшая с ними за одним столом, растроганно улыбалась. Ей нравился Игорь, разбитной, энергичный, неунывающий и, наверное, хорошо обеспеченный парень. Она знала его еще мальчишкой, когда они с Андрейкой вовсю лазали по деревьям во дворе и мастерили рогатки. Пацаном Игорек был шкодливым, но честным. И дружбу ценил.

То, что Игорь Соболев так неожиданно появился в их крохотной коммунальной квартирке, мама рассматривала как знак свыше. Бог услышал ее молитвы, и теперь у Андрея будет приличная и хорошо оплачиваемая работа.

А наутро Таганка опохмелился вместе с заночевавшим у них Игорем, смело шагнул за порог и… стал бандитом.

Маме, правда, сказал, что Игорь устроил его тренером в престижный спортклуб. И доверчивая мама не могла нарадоваться.

Очень скоро у Андрея появились первые деньги, хорошая одежда “Made in China” и обалденная машина – подержанный джип “Cherokee” с пробегом всего-то сто пятьдесят тысяч километров. По возрасту джип был почти ровесником Таганцеву, но в Москве таких в восьмидесятые годы – раз, два и обчелся.

- Мамочка, ты не волнуйся. – Он сидел у ее кровати и нежно гладил по седым волосам, вернувшись с очередного разбоя. – Потерпи немного. Скоро я еще денег заработаю, отправим тебя на операцию в Германию, купим силиконовые протезы – вальс танцевать будешь!

Спустя месяц Игоря Соболева снова посадили. Андрей сказал маме, что того отправили в длительную заграничную командировку – в Канаду. Она, как всегда, поверила.

А Таганке ничего не оставалось, как только собрать вокруг себя таких же спортсменов и организовать по примеру Соболя бригаду, ставшую известной в бандитских кругах и оперативных сводках МВД как организованная преступная группировка “Олимпийцы”.

Пришло время и “Олимпийцев” расстреляли на ВДНХ возле банка “Планета”, что, впрочем, уже известно читателю. Таганка надолго сел в колымский лагерь. И, пока сидел, мама, так и не дождавшись, умерла.

Сбежав из лагеря и добравшись до Москвы, Андрей первым делом отправился в Люберцы, на кладбище.

Могилка мамы была, как ни странно, прибрана и ухожена. Кто-то регулярно смотрел за ней, даже стелу из серого мрамора установили. И цветы здесь лежали свежие.

Никаких родственников у Таганки не было на всем белом свете, и кто бы мог позаботиться о могиле матери, пока он сидел на “зоне”, в голову не приходило. Да и не об этом он сейчас думал, честно говоря.

Упав на могильный холм, Таганка громко расплакался, обнимая землю так, как будто перед ним была сама мама – живая, теплая, нежная. Мольбы о прощении громким криком вырывались у него из груди, а слезы так лили из глаз, как, наверное, самый бурный ливень не смог бы оросить эту кладбищенскую землю.

Выплакавшись, Таганка еще долго стоял на коленях, задрав голову и молча глядя в серое безутешное небо.

А когда поднялся на ноги и собрался уходить, увидел совсем рядом… Соболя.

Игорь стоял неподалеку и не мешал ему. Потом медленно подошел.