Увы, нам не повезло. Искомого дяди на месте не обнаружилось.» Верно, загорал, паскудник, на белом канарском песочке. От здешнего отдыха отдыхал там, а от тамошнего - тут.

Но что-то следовало предпринять, и, недолго думая, Дин умело заминировал особнячок бонзы. Тротиловые брикеты легли в нужных точках, и с третьего взрыва мы уронили пятиэтажный домик на заснеженные грядки.

«Некому березку заломати…» - пелось в одной славной народной песенке. ан, нашлось кому! Не одним лыком мы шиты!

Сторожей - восемнадцатилетних солдатиков, синегубых и перепуганных, мы связали лентами скотча, подробно растолковав про землетрясения и внезапность иных ураганов. Бывает такое, знаете ли, в здешних местах. И потому никто ничего не взрывал. Сам упал домик. Никого заблаговременно не предупредив. Очень уж был красивый и высокий, а с красивыми такое порой случается… Как бы то ни было, суть солдатики, кажется, уяснили.

Все той же гремучей колонной мы рванули к центральному рынку потолковать с тамошними царьками, но на этом наша эпопея и завершилась. Дорогу перегородили согбенные фигуры автоматчиков в бронежилетах, синие мигалки замерцали справа и слева. Как и было уговорено, молотя из «машинок» в небушко, Дин бросился на прорыв, что удалось ему без особого труда, а мы остались.

Первого же офицера, подошедшего к моему «Ниссану», я лицемерно обнял, благодаря за спасение от вероломных террористов, бешено начал трясти за руку.

Черта лысого он поверил в мою болтовню, однако, стрелять в меня сразу не стал. Мы вели себя вполне лояльно, сдавались без пререканий, и доблестному ОМОНу ничего не оставалось делать, как только препроводить нас в свои каменные, лишенные всяческого уюта казематы.

Чуть позже я узнал, что к этому часу очухался и начал действовать нокаутированный Каротин. Украшенный синяком адвокатик, оседлав стул в губернаторском кабинете, с надрывом в голосе вещал, как мы защищались и как нас смяли, как мы не хотели, но нас подло заставили, как силой рассадили в конце концов по машинам, объявив заложниками.

Иного от Каротина я и не ждал. Хороший артист дорогого стоит, и адвокат просто вынужден был оправдывать те астрономические суммы, что тратились на него из имперской кассы.

В ход пошло абсолютно все - и итальянская жестикуляция, и ссылки на новейшую историю, и красочный синяк, поставленный, разумеется, не мной, а злыми террористами.

Даже без репетиций адвокат добился нужного эффекта. Кивая седой головой, губернатор делал вид, что верит.

Маленькое шоу в вельможном кабинете завершилось успехом, хоть и без аплодисментов. Нужные распоряжения были сделаны, к стенке нас не поставили.

Бешеный аллюр крестового похода сходил на нет, доставляемый кем-то куда-то, я не спешил просыпаться.

Дремать на плече Гонтаря было покойно и надеж но. Честное слово, я ощущал себя трудягой, вернув шимся домой после нелегкого трудового дня.

На этот раз они сидели у меня в кабинете, выступая не в качестве власти, а в качестве гостей. Костиков скучно строчил шариковым стержнем по бумажным листам, ещё двое в погонах прихлебывали мой фирменный кофеек, в паузах между глотками задавая чудные вопросы. Доигрывался последний акт комедии. После долгих пересудов, заполненных спорами и витиеватыми матюгами, общественное мнение все-таки решило принять за факт мифический захват Ящера коварными чужаками. А что ещё им оставалось делать? Государственному чину прямо таки позарез было необходимо сохранить лицо, вот мы и помогали друг другу по мере сил и возможностей.

Власти интересовались подробностями и приметами. Я с вяловатой добросовестностью удовлетворял их любопытство. Сидя в кресле, тоже пил кофе, морща лоб, описывал внешность нападавших. Выдумывать что-то особенное я и не пытался. Пожелай мои гости оглянуться, они тотчас рассмотрели бы того, чье описание я выдавал для бессмертных протоколов. Дин сидел в углу за их спинами, удобно положив ногу на ногу, с ухмылкой слушая, как я живописую его портретные данные. Ему нечего было волноваться, Он вышел из передряги чистым, никого не потеряв, не оставив сыскарям ни единого вразумительного следа. Потому и не прочь был принять удар на себя, с удовольствием играя роль того, на кого следовало валить все грехи. Вот я и валил - лопатами и кузовами, благо денек вчера выдался насыщенным.

- Жаль, что они ушли, - в который раз сокрушенно и полуобвиняюще произнес я. - Когда вы их ещё найдёте! Да и найдете ли вообще…

- Ну… Кто знает, - один из офицеров утомленно потер виски. - И все-таки, Павел Игнатьевич, наверняка у вас должны быть свои предположения. Подозреваете же вы кого-нибудь! Согласитесь, без серьезных оснований подобные вещи не происходят.

- Без серьезных, конечно, нет.

- Вот-вот! Кому же могло понадобиться хватать вас и ваших людей, а после везти через весь город - да ещё с такой помпой?

- Видимо, нашлось кому, - я по мере сил изобразил задумчивость. - Впрочем, есть одна идейка. Полагаю, это те же самые люди, что напали на ресторан «Южный».

- «Южный»?

- Ну да! Сколько народишку там перелопатили - страсть!.. Кстати, версия действительно неплохая! Было бы полезно, если б вы покопались в этом направлении.

Костиков метнул на меня внимательный взгляд, но я сделал вид, что ничего не замечаю.

- А если говорить о помпе, так это лишний аргумент в пользу изощренности моего противника. Кому-то очень хотелось поквитаться со мной. Просто до жути! Возле «Южного» это у них не получилось, тогда меня решили скомпрометировать. Выражаясь совреценным языком - подставить. В самом деле, если идут погромы, и люди видят среди погромщиков меня, что они должны подумать, как вы считаете?

- Вероятно, подумают о вас не самым лучшим образом.

- Вот и ответ на ваш вопрос, - я поставил кофейную чашечку на стол, со вздохом откинулся на спинку кресла. - Таким образом, цель неизвестного злодея достигнута. Я безнадежно скомпрометирован.

- Тон, однако, у вас не безнадежный!

- На том стоим. А вам я все-таки посоветовал бы заняться рестораном.

- Гмм… К событиям возле ресторана «Южный» мы как-нибудь ещё вернемся, а сейчас хотелось бы узнать подробнее о вчерашнем вечере.

- Это пожалуйста! Все, что помню!.. Только не забывайте, в меня влили несколько стаканов коньяка. Насильно. Я, кажется, уже сообщал об этом… Так что прошу великодушно извинить. Многих существенных деталей могу попросту не воспроизвести.

- Ничего, мы понимаем. Тем более, не так уж много нам и осталось, В целом картина ясна, вот только… - офицер полистал свой потрепанный блокнот, поводил по страничкам указательным пальцем. - Такой ещё момент, Павел Игнатьевич. И момент, я бы сказал, политический. Видите ли, в те же самые часы, когда вас видели в «Техасе», там произошел инцидент с двумя гражданами Соединенных Штатов. С ними грубовато обошлись, полностью раздели, выставили на улицу. Из посольства нам уже звонили, думаю, подтвердят запрос и в письменной форме.

- Ого! Нота протеста? Это из-за двух-то молодцов?

- Что-то вроде того. Я пожал плечами.

- Увы, ничего определенного сказать не могу. Вели себя эти парни и впрямь разнузданно, хотя выставлять их на улицу голыми…

- Разнуздано? Что вы хотите сказать?

- Только то, что сказал. Ребятки громко кричали, ругали посетителей, кажется, даже пытались всучить окружающим какую-то наркоту. За это, верно, и поплатились. Народец-то у нас больше к водке приучен, сами знаете. А эти давай скандалить, связями пугать…

- Секундочку! Кого вы имеете в виду? Террористов?

- Да нет же! Я говорю об этой штатовской парочке. Не знал, правда, тогда, кто они такие, но в ресторане эти орлы занимались, пардон, таким непотребством, что затрудняюсь даже передать.