«Готов держать пари на все, что у меня есть, включая “Всполох”, – подумал Гарри, – что бы там ни двигалось, вести прискорбные». И точно…

– Мой бедный… – выдохнула профессор Тре лони. – Он здесь, отчетливее прежнего… Дитя, он к тебе подбирается, все ближе и ближе… Сгу…

– Ради всего святого! – громко оборвала ее Гермиона. – Опять этот идиотский Сгубит!

Профессор Трелони устремила на Гермиону огромные глаза. Парвати шепнула что-то Лаванде, и обе пронзили Гермиону гневными взглядами. Профессор Трелони явно сгорала от ярости.

– С сожалением вынуждена признать, что, с самого твоего появления на моих занятиях, милочка, было очевидно, что тебе не даровано то, чего требует благородное искусство предсказания судеб. В самом деле, у меня еще не бывало ученицы с таким приземленным мышлением.

Последовало минутное молчание. А затем…

– И очень хорошо! – Гермиона вскочила и запихнула «Растуманивание будущего» в рюкзак. – Отлично! – повторила она, забросила рюкзак на плечо и чуть не сшибла Рона с пуфика. – Я умываю руки! Я ухожу!

Под изумленными взглядами всего класса Гермиона прошагала к люку, открыла его ногой и слезла вниз.

Прошло несколько минут, прежде чем класс успокоился. Профессор Трелони совершенно позабыла о Сгубите. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона и, тяжело дыша, поплотнее укуталась в газовую шаль.

– О-о-о-о-о-о! – внезапно закричала Лаванда. Все вздрогнули. – О-о-о-о-о, профессор Трелони, я вспомнила! Вы же видели, как она уходит! Помните, профессор? «В районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда!» Вы знали давным-давно, профессор!

Профессор Трелони, с влажными от благодарности глазами, одарила ее улыбкой:

– Да, моя дорогая, я знала, что мисс Грейнджер покинет нас. И однако же мы всегда надеемся, что могли неверно истолковать знаки… Порою Внутренний Взор – столь тяжкий крест…

Лаванда и Парвати благоговейно внимали. Они подвинулись, и профессор Трелони села к ним за столик.

– Ну и денек у Гермионы, да? – восхищенно пробормотал Рон.

– Да уж…

Гарри глядел в хрустальный шар. Ничего, помимо кружения белого дыма. Неужели профессор Трелони опять увидела Сгубита? И теперь он тоже увидит? Этого ему только не хватало – еще одного несчастного случая! Как раз перед квидишным финалом.

В пасхальные каникулы особо отдохнуть не удалось. Им еще никогда столько не задавали. Невилл Лонгботтом был близок к нервному срыву, да и не он один.

– И это называется каникулы! – взвыл как-то Шеймас Финниган. – Экзамены еще неизвестно когда! Что они с нами делают?!

Но никто не работал больше Гермионы. Даже без прорицания список ее предметов был длиннее всех. По вечерам она уходила из общей гостиной последней, а по утрам являлась в библиотеку первой; под глазами у нее залегли тени, как у Люпина, и она в любую минуту готова была разрыдаться.

Поиск информации для апелляции по делу Конькура взял на себя Рон. В свободное от домашних заданий время он просматривал толстенные книги – «Карманный справочник по психологии гиппогрифов», например, или «Птица или зверь: трактат о жестокости гиппогрифов». Рон так увлекся, что даже забывал гонять Косолапсуса.

А Гарри каждый день выкраивал время для домашних заданий в перерывах между тренировками и бесконечными обсуждениями тактики с Древом. Матч «Гриффиндор» – «Слизерин» был назначен на первую же субботу после пасхальных каникул. «Слизерин» лидировал в турнире со счетом двести очков ровно. А это означало (о чем неустанно напоминал Древ), что гриффиндорцам для получения кубка нужно выиграть матч, набрав более двухсот очков. Это также означало, что ответственность за выигрыш почти полностью ложилась на Гарри: поимка Проныры приносила сто пятьдесят очков.

– Не забудь, ты начинаешь ловить Проныру, только когда мы оторвемся больше чем на пятьдесят очков, – твердил Древ. – Только когда отрыв больше пятидесяти очков, Гарри, иначе мы выиграем матч, но не получим кубок. Ты понял меня, да? Лови Проныру, только когда…

– Я ПОНЯЛ, ОЛИВЕР! – заорал Гарри.

В «Гриффиндоре» все только о матче и думали. Колледж не завоевывал квидишного кубка со времен легендарного Чарли Уизли (второго по старшинству брата Рона). Но никто так страстно не желал выиграть, как сам Гарри. Его вражда с Малфоем достигла апогея. Малфой все не мог пережить унижения от того, что его забросали грязью в Хогсмеде, и был в ярости, что Гарри удалось увильнуть от наказания. Гарри, в свою очередь, не забыл, как Малфой пытался вывести его из игры на матче с «Вранзором». Впрочем, больше всего его решимость поквитаться с Малфоем на глазах у всей школы подогревала история с Конькуром.

Никогда еще в преддверии матча атмосфера так не накалялась. К концу каникул трения между игроками команд и их колледжами грозили взрывом. В коридорах вспыхивали мелкие ссоры. Кульминация наступила, когда четвероклассник из «Гриффиндора» и шестиклассник из «Слизерина» попали в лазарет с проросшими из ушей побегами лука-порея.

Гарри доставалось особенно. Едва он выходил из класса, какой-нибудь слизеринец подставлял ему подножку; Краббе и Гойл повсюду преследовали его, вырастая как из-под земли, и разочарованно удалялись, увидев, что он не один. Древ приказал никуда не отпускать Гарри без сопровождения – а то вдруг слизеринцы попытаются вывести его из строя. За это поручение с энтузиазмом взялся весь колледж, и Гарри нередко опаздывал на уроки, потому что вечно ходил в окружении громадной болтливой толпы. Сам он больше беспокоился о «Всполохе». В перерывах между тренировками он надежно запирал метлу в сундуке и на переменах часто прибегал проверить, на месте ли она.

Вечером накануне матча обычная жизнь в гриффиндорской башне замерла. Даже Гермиона отложила учебники.

– Не могу работать. Невозможно сосредоточиться, – пожаловалась она.

Кругом было очень шумно. Фред с Джорджем от напряжения буянили еще больше обычного. Оливер Древ сидел в уголке над макетом квидишного поля, волшебной палочкой передвигал по нему фигурки и бормотал себе под нос. Ангелина, Алисия и Кэти истерично хохотали над шуточками близнецов. Гарри сидел в сторонке с Роном и Гермионой и старался не думать о завтрашнем дне – потому что когда думал, ему казалось, что его сейчас разорвет.

– Все будет хорошо, – успокаивала Гермиона, хотя сама явно была в ужасе.

– У тебя же «Всполох»! – убеждал Рон.

– Да… – отвечал Гарри, и внутренности у него выворачивались наизнанку.

Он вздохнул с облегчением, когда Древ внезапно поднялся и заорал:

– Команда! Спать!

Ночь выдалась тяжелой. Сначала Гарри снилось, что он проспал и Древ вопит: «Ты где был?! За тебя пришлось играть Невиллу!» Потом снилось, что Малфой и остальные слизеринцы прилетели играть на драконах. Гарри мчался как ветер, уворачиваясь от языков пламени из пасти Малфоева чудовища, и вдруг понял, что забыл взять «Всполох». Он начал падать и, вздрогнув, проснулся.

Лишь спустя несколько секунд он вспомнил, что матча еще не было, он сам благополучно лежит в постели, а слизеринской команде вряд ли разрешат летать на драконах. Ужасно хотелось пить. Как можно тише он слез с кровати и направился к столику у окна, где стоял серебряный кувшин с водой.

Во дворе было очень тихо. Ни малейшего дуновения; верхушки деревьев Запретного леса стояли не шелохнувшись; Дракучая ива безобидно уронила ветви. Похоже, условия для игры будут самые подходящие.

Гарри поставил на место чашу и собрался уже вернуться в постель, как вдруг уловил какое-то движение. По серебристому газону крался зверь.

Гарри метнулся к тумбочке, нацепил очки и бросился назад к окну. Только не Сгубит… только не сейчас… не перед самым матчем…

Он оглядел двор и, с минуту лихорадочно поискав, обнаружил животное. Оно уже приближалось к опушке Запретного леса… вовсе не Сгубит… это кот… Гарри с облегчением вцепился в подоконник, узнав бутылочный ершик хвоста. Это же просто Косолапсус…