Как правило, у них имелись любовники, которые более или менее активно участвовали в расторжении брака.

Время от времени эти мужчины чувствовали себя одинокими, и тогда они наведывались в Лас-Вегас.

Если же у прибывающих женщин не было любовников, то приобрести их прямо на месте не составляло никакого труда. Как правило, в Лас-Вегас прилетала жена, проявляющая инициативу в вопросе о расторжении брака, она же и добивалась его расторжения по истечении указанного периода. Муж конечно же был слишком занят — он зарабатывал деньги на содержание «семьи».

Когда мы наконец уселись в так называемой гостиной, миссис Честер одарила меня неопределенной улыбкой.

— Итак, — сказала она, — что вам нужно?

— Признайтесь, вы тогда знали, что я к вам заявлюсь… — начал я.

Она несколько секунд размышляла над моими словами, потом молча кивнула.

— Вы знали, как меня зовут?

— Мне вас описали.

— Кто?

— Вам так важно это узнать?

— Да.

— Не думаю, что могу назвать имя этого человека.

— Тем хуже, — заметил я и после короткой паузы прибавил: — Для вас.

— Мне нет до этого дела, — уверенно парировала она. — Я вышла из игры.

— По-моему, вы немного запоздали с этим решением.

— Я так не думаю.

Я замолчал.

Миссис Честер, не выдержав долгой паузы, спросила:

— Что вы хотите узнать?

— Кто инспирировал эту сделку?

— Адвокат.

— Колтон Эссекс?

— Да.

— Какое вы имеете к нему отношение?

— Раньше не имела никакого.

— Но вы его знали прежде?

— Да.

— Откуда?

— Он был адвокатом противной стороны в одном из моих судебных разбирательств.

— Что это значит — противной стороны?

— Он выступал на стороне ответчика.

— Страховой компании?

— Страховой компании и владельца машины одновременно. Да.

— И чем дело кончилось?

— По одному иску была получена весьма незначительная сумма.

— Что это было за дело?

— Одно из моих обычных дел, — сказала она и, подумав, прибавила: — Я — профессиональная акробатка. То есть была ею, пока не состарилась. Я немного отяжелела, но форму сохранила. Мне ничего не стоит махнуть сумкой перед бампером автомобиля, отскочить в сторону, упасть на землю и перевернуться. Любой прохожий поклянется, что меня сбила машина.

— Даже если автомобиль не двигается?

— Я специализировалась на движущихся автомобилях, — с достоинством ответила она. — Работаю на перекрестках. Обычно я ставлю свою машину таким образом, чтобы она загораживала обзор. Примерно одна из десяти машин непременно выскакивает на полосу перехода. Я мгновенно оцениваю машину, естественно отдавая предпочтение более дорогим маркам.

— Дальше?

— Дальше. Дальше у меня был один друг, находившийся поблизости, который звонил в пункт «Скорой помощи» прежде, чем кто-либо успевал оповестить полицию. «Скорая» приезжала быстро и увозила меня в больницу. Мой друг следил за тем, чтобы несчастный случай получил огласку. Он обычно указывал мой адрес, а полицейский приходил, чтобы снять показания.

Если сбивший меня водитель останавливался и случай фиксировался как дорожно-транспортное происшествие, я, как правило, обращалась в страховую компанию и получала от нее вознаграждение. Если же водитель удирал, мы выслеживали его и выколачивали из него кучу денег, чтобы не доводить дело до суда. Такой человек оказывался замешан в серьезном преступлении, и поэтому с него можно было три шкуры драть. Всякий раз я использовала другое имя.

— И Колтону Эссексу все это было известно?

— Я же сказала вам, что он был адвокатом противной стороны. У него нюх на настоящих богачей, и, когда мы раскручивали это дело, мне не так уж много перепало. Он хороший адвокат.

— И что произошло в последний раз?

— В тот вечер Эссекс позвонил и сказал, что я должна быть на одном перекрестке через десять минут. Сказал, что мы можем заработать десять «штук» и половина из них — мои. Лучшего и пожелать нельзя.

— Он указал вам машину?

— Вы угадали. Он указал мне свой собственный автомобиль.

— Свой собственный? — воскликнул я.

— Совершенно верно. Он сказал, что посигналит мне фарами, когда приблизится к перекрестку. Мне нужно будет постараться, чтобы прохожие поверили в то, что он меня сбил, но предупредил, что не станет останавливаться и чтобы я ничего не предпринимала, пока он не подаст условный сигнал. Он хотел обеспечить себе путь для отхода.

— Проклятье! — тихо проговорил я.

— Разве это не забавно? — спросила она.

— И вы были на месте, и он подал вам сигнал фарами? — на всякий случай переспросил я.

— Ну, конечно. Он проехал через этот перекресток раз десять. Надо было убедиться, что все в порядке, и только потом включил передние фары. Я отработала номер, и он дал газу и скрылся. Свернул за угол, и все.

— А что с тем платьем, которое на вас было?

— Позже он приехал ко мне домой, взял плоскогубцы и вырвал клочок материи.

— Дальше?

— Дальше он приказал мне ждать. Сказал, что вскоре ко мне придет один человек, чтобы договориться. На третьи сутки он позвонил мне и предупредил, что этот человек очень умен, что он молод, хрупкого телосложения, но соображает быстро, и чтобы я ничего не выдумывала, а только поменьше болтала и разыгрывала из себя пострадавшую. Он еще прибавил, что вы сами можете разыграть кого угодно. В заключение он снова напомнил мне о десяти тысячах, пять из которых полагались мне.

— А другие пять?

— Я должна была передать их адвокату.

Я замолчал, переваривая услышанное.

— Ну а теперь, — спросила она, — что вы собираетесь делать? Вы хотите испортить мне жизнь из-за этих пяти тысяч? Должна вам сказать, что это мой первый приличный заработок за шесть месяцев. Эти проклятые страховые компании заводят досье на тех, кто симулирует увечья, и всякий раз приходится придумывать что-то новенькое. Дело дошло до того, что я стала очень редко подавать в суд на тех, кто останавливается…

— А что происходит, если они останавливаются?

— О… — протянула она. — Они останавливаются, спрашивают, как сильно я ушиблась, а мой напарник отвечает, что вызвал «скорую». Тогда они дают мне свои визитки, заверяют, что у них имеется страховка, и просят, чтобы я связалась с ними, что о происшествии они поставят в известность свою страховую компанию, а затем спрашивают, как меня зовут. Обычно я указываю фальшивый адрес и имя, и на этом дело заканчивается. Что касается тех, кто пытается скрыться, то я предпочитаю иметь дело с пьяными. Здесь мой помощник помогает мне вытрясти денежки.

— Каким образом?

— О, он обычно заходит в клуб или питейное заведение, выбирает клиента, который выпил достаточно, потом отправляется на место парковки, записывает номер машины и узнает, в каком направлении он собирается ехать. Позже я отправляюсь на место предполагаемой аварии. Конечно, таким образом мы многих теряли, но уж когда кто-то попадался, то трясли мы его не на шутку.

Знаете, как это бывает: человек сидит в баре часа полтора, потом выходит, садится в машину и сбивает пешехода. Конечно, приходится останавливаться, но при малейшей возможности каждый старается улизнуть. Только его и видели. Конечно, мы тщательно выбираем время, — когда движение не очень большое и у подвыпившего водителя есть искушение нажать на газ и смыться.

— И сколько таких дел вы провернули с Эссексом?

— Господь с вами, только одно! Сработано чисто и аккуратно.

— Кто эта девушка, которая должна была сидеть за рулем? Филлис Даусон — или Элдон? Вы о ней что-нибудь знаете?

— Ничего. Конечно, не она вела ту машину. Ее вел Колтон Эссекс. Машина принадлежит ему.

— Вы испортили ей крыло?

— Нет. Я просто оттолкнулась от капота, перевернулась вокруг себя пару раз, потом сделала полусальто и кувыркнулась.

— Ваш друг присутствовал при этом?

— Нет. Эссекс заранее предупредил меня, чтобы я работала в одиночку. Он сказал, что прохожие сами вызовут «неотложку», а когда я буду общаться с полицией, то должна сказать, что очень сильно ударилась. Естественно, — продолжала женщина, — я привела в доказательство массу всяких симптомов. Сотрясение мозга, травма спины, потеря координации, ужасная мигрень, боли в спине, ухудшение зрения… ну и прочее.