— Она отказывается говорить!

— Думаю, она боится, — заявил Пурпурно-Зеленый.

— Наших мальчиков побьют, если она не заговорит. Мы-то знаем правду. Она ведь бывала здесь, месяцами добивалась оплодотворения своих яиц! Мальчики ничего не могли с ней поделать.

— Это правда, мальчик Свейн говорил, что лучше оплодотворит лошадь. Я знаю, мальчика Свейна поначалу трудно понять, но… — На этом глубокий анализ Блоком психологии его драконира прервался.

Дракон со сломанным хвостом встал и вышел, отодвинув Мануэля в сторону.

Несколько минут спустя Мануэль выбежал из каюты и стрелой взлетел на квартердек. Драконир должен был передать капитану просьбу Базила из Куоша, чтобы ему, дракону, разрешили встретиться с Бирджит, раненой морячкой, и задать ей вопрос.

Когда же парень вернулся, с одного взгляда было ясно, что капитан отказала.

Секунду спустя Базил уже лез по наклонной стене, взбираясь на верхнюю палубу. Отсюда было рукой подать до капитанского мостика. Никто и никогда не ходил таким путем.

Зажмурившись от яркого света, дракон вдохнул полной грудью океанский воздух и посмотрел через палубу туда, где лежала Бирджит. Их разделяли шкафут, трап и корабельные шлюпки, укрепленные с обеих сторон грот-мачты.

Это было серьезным шагом. Он очень рисковал. Мятеж драконов приводил легионеров в ужас. Но не мог же он позволить выпороть своего мальчика ни за что ни про что!

Базил пошел вперед, нащупывая ступеньки, протискиваясь в проходы, рассчитанные на людей, а не на драконов.

Моряки разбежались с криками ужаса. Гигант миновал грот-мачту, прошел мимо шлюпок и полубаркаса, перепрыгнул через брусья, приготовленные для починки рангоута, и медленно приблизился к мостику, священной и неприкосновенной территории капитана корабля.

Необоримая сила восстала против непререкаемых традиций. Необоримая сила победила. Базил поднялся на мостик, хотя доски прогибались под ним, ежеминутно грозя провалиться.

Командир эскадрона Уилиджер выскочил наперерез виверну. Были там и другие люди, с луками и стрелами наготове. Были и копьеносцы.

— Дракон Базил, ты должен остановиться немедленно! — проорал Уилиджер.

— Женщина должна мне ответить! Это все, чего я прошу, все, чего может просить хороший дракон. Позволь мне спросить ее. Потом делай все, что хочешь.

Уилиджер отскочил назад, и две с половиной тонны кожистоспинного дракона прошествовали мимо.

— Не стреляйте! — заверещал командир эскадрона. Там же стоял адмирал Кранкс, округлив рот буквой «О». Командор Вулворд мчался вверх по ступеням. Капитан Олинас с потемневшим от ярости лицом потянулась к мечу.

— Не стрелять! — крикнул Вулворд. Люди послушались и опустили луки.

Кранкс едко посмотрел на него:

— Вы превышаете ваши права, командуя на мостике.

Капитан Олинас кинулась с мечом в руках между драконом и кроватью у фальшборта.

— Ты не имеешь права здесь находиться! — вскричала она, поднимая меч.

Дракон пристально посмотрел на капитана. Инстинктивный, первородный ужас затмил ее разум, и она впала в драконий столбняк. Базил просто прошел мимо и остановился перед кроватью. Бирджит не могла отвести взгляд от глаз виверна.

— Я знаю, ты не боишься драконов. Я много-много раз видел тебя в наших помещениях.

Бирджит моргнула, глядя на него. В столбняк она не впала.

— Мой мальчишка испорчен, но не настолько испорчен. Он еще и глупый, но не так глуп. Я знаю, мой мальчишка никогда не хотел оплодотворять твои яйца.

Бирджит чувствовала, что взгляд дракона пронизывает ее насквозь.

— Моего мальчика высекут, потому что он пытался тебе помочь. Я знаю, что случилось. Ты знаешь, что случилось. Ты должна им сказать.

Бирджит струсила. Дракон, казалось, смотрел в самую ее душу. Ее бесчестье вышло на свет перед всеми. Женщина закрыла лицо руками и разразилась судорожными рыданиями:

— Я не хочу, чтобы кому-нибудь было плохо… я не знаю…. Мне так стыдно.

— Мальчик Свейн, он ударил тебя, защищаясь, дракон уверен в этом. Он ранил тебя, потому что не хотел оплодотворить твои яйца.

Захлебываясь в рыданиях, Бирджит во всем призналась, потом уставилась в фальшборт. Дракон повернул свою огромную голову в сторону офицеров:

— Вы слышали, мальчики невиновны. Теперь дракон пойдет к себе.

И пока они глазели на него наполовину в ужасе, наполовину в ярости, гигант повернулся и по скрипящим ступеням спустился с мостика, прошел по шкафуту и скрылся в открытых дверях трюма.

Ну вот и все, Джак, — сказал Релкин. Он стоял с подветренной стороны, облокотившись на фальшборт, и разглядывал уже близкую землю. — Наше плаванье окончено.

— Не могу дождаться, когда снова окажусь на суше. Мы так долго были заперты на этом корабле.

Линия желтых скал, окаймленных бриллиантовой зеленью, уже маячила на юге прямо по курсу. Белый прибой бился о скалы, над которыми кружились миллионы морских птиц: тупики и олуши летали своими путями, эскадроны пеликанов и чаек — своими.

— Темный континент, мы добрались, а, ребята? — воскликнул Свейн, присоединившийся к ним.

— Мы все-таки добрались… — тихо произнес Релкин.

По вантам спустился Мануэль. К концу плавания в нем проснулся интерес к мореходству, и теперь он проводил массу времени на снастях, учась всему, чему можно, у моряков на марсах.

— Уже видны Согош и вход в канал сквозь рифы.

— Как далеко?

— Теперь — всего в нескольких милях, будем там в полдень, если ветер продержится.

Все подняли головы и воззрились на вздымающиеся над ними белые паруса. По мере приближения к Эйго ветер становился все слабее и непостоянней и несколько раз стихал за последние дни. Противнее ничего не могло быть для моряков и легионеров, раздраженных до крайней степени долгими месяцами плавания.

— Будем надеяться, старый Каймо все-таки выбросит за нас кости, — сказал Мануэль, проникшийся верой Релкина в то, что им помогает рука старого бога.

— Будем, — все, что сказал в ответ Релкин. Он сам вышел из великого сражения при Сприанском кряже в твердой уверенности, что Каймо лично вмешался в его судьбу. Великая Мать может, конечно, править на небесах, но Каймо каким-то образом все-таки уцелел.

— Кто-нибудь видел Уилиджера? — спросил Мануэль.

— С завтрака — нет. Я слышал, он отправился в гости к адмиралу, — сказал Свейн.

— Может, нам повезет и его переведут во флот? Они рассмеялись, представив подверженного морской болезни Уилиджера в роли моряка.

— Этот адмирал, должно быть, влюбился в Уилиджера; они теперь встречаются каждый день.

— Он чует выгоду. Все знают, что от Уилиджера воняет богатством.

— К сожалению.

— Тс-с! — прошипел Джак. — Уили здесь.

Он не ошибся. Командир эскадрона неожиданно появился на верхней палубе и стал спускаться к ним.

— Что теперь? — тихонько простонал Свейн. Релкин тоже хотел бы это знать. После происшествия на Водяном острове Уилиджер превратился в злобного тирана. Отброшены были все намеки на дружбу. Впрочем, вместе с этим прекратилась и большая часть одуряющих проверок и идиотских упражнений. Уилиджер в основном проводил время, не выходя из своей каюты или же в просторных апартаментах адмирала, который определенно благоволил к молодому офицеру.

Тем не менее, как понимал Релкин, Уилиджер только дожидался малейшей ошибки со стороны мальчиков. Унижение на острове Чародея было ужасно для него, но то, как было опровергнуто его обвинение против Релкина, Свейна и Джака, просто выбило командира из колеи.

— Вольно, мальчики, — сказал Уилиджер, отвечая на их бодрый салют куда менее энергично.

Он остановился перед драконирами, глядя поверх их голов на желтые скалы и пышную тропическую растительность. Его тропическая форма была уставной, но она была не выглажена, пуговицы — начищены небрежно. Шляпы на нем не было, так что они не знали, снял ли он неуставную кокарду.