— Я видел, как вы делаете бесов. В Туммуз Оргмеине мы видели инкубатор! «Ох!»

— Да, я не отрицаю. Это трагическая необходимость для нас, противостоящих непрекращающимся нападениям ведьминых армий. Без наших бесов мы давно бы уже были уничтожены. И все же мы считаем, что армия из бесов предпочтительней. Они ведь как животные, пусть лучше их убьют, чем людей.

— Я сражался с бесами. Не думаю, что они похожи на животных. Они могут думать и говорить. У них тоже есть жизни.

Херута молча посмотрел на мальчишку, не в силах скрыть изумление. Похоже, идеология ведьм засела в нем глубже, чем можно было представить. Не хватало еще выслушивать мнение драконопаса о судьбе бесов!

— Я смотрю, ты испытываешь естественное беспокойство о всех живущих. Это, конечно, хорошо, но не следует забывать, что в таких чрезвычайных условиях, как война, перед нами встает трудный выбор. Вот почему мы предпочитаем расходовать в бою бесов, а не людей.

Релкин потерял слишком многих друзей в бою, как вивернов, так и людей. Все, что может уменьшить жертвы, хорошо. Да и потом, легионы используют драконов, а драконы получают тяжелые увечья. От прежнего Сто девятого марнерийского драконьего не осталось никого, кроме База и старины Чека.

— Юноша, у тебя огромный потенциал. Я прошу только об одном: открой мне свой разум на несколько дней. Позволь показать тебе власть, которая может стать твоей.

— Я — драконопас.

— Ты был драконопасом. Теперь ты станешь кем-то более значительным. Ты должен подняться к высоким сущностям. Мы обязаны помочь тебе присоединиться к сильнейшим. Может быть, с твоей помощью мы сумеем создать мир, который понравится и колдуньям. Подумай об этом, ребенок. Ты сможешь стать князем.

Релкин знал кое-что, недоступное Повелителю. Быть драконьим мальчиком — это значит представлять собой только половину организма. Вторую половину составляют две тонны виверна. Где сейчас его дракон? Как он может думать о будущей жизни, если в ней нет места дракону?

— И ты станешь королем Марнери или, возможно, Кадейна, если ты предпочитаешь большие города.

Херута насаживал самую жирную приманку, какую только мог выдумать. Этот мальчишка представлял собой забавную смесь простодушного фанатика и хитроумного маленького плута. К тому же он провел некоторое время в старом Урдхе, известном своей помойной похотью. Женский соблазн, как он гнусен! Мужчины бессильны перед ним. Лишь полное отсутствие сексуальности есть путь к великой власти.

Релкин же задумался о возможных последствиях. За спиной Повелителя все время стояла невысказанная угроза маленькому Джаку. Можно было не сомневаться, что, если Релкин откажет, его товарища ждет кошмар. Эти мысли Релкин должен был скрывать. Да, Кригсброк был совершенно прав — дьявольски трудно лгать Повелителю.

— Как я могу быть уверен, что ты говоришь правду? — медленно произнес он.

Херута тихонько прожужжал своим клювом. Ага! Сговорились наконец о цене. Королевство в Кадейне, включая самый богатый город, Кадейн.

Наконец-то у Херуты во власти окажется человек, который долгое время провел рядом с одной из Великих Ведьм, с самой Лессис. Какие радужные перспективы!

Вверху неясно вырисовывался вулкан; когда он грохотал, земля сотрясалась. Временами газ вырывался из пор с такой силой, что ни люди, ни драконы не могли переговариваться, потому что не слышали друг друга.

Впереди лежало открытое пространство лавы и пепла, изрезанное расщелинами и пропастями. Сразу за этим полем громоздились стены крепости врага — двадцати футов в высоту, укрепленные башнями, поднявшимися еще в два раза выше. Укрепления были выстроены из камня, который добывали в дальней части острова. Дорога, натоптанная рабами, упиралась в большие ворота, делившие стену надвое.

За первой стеной виднелись здания кузниц, расположившихся на склоне вулкана. Крытые медью — то есть темно-зеленые с пятнами ржавчины — глухие, безоконные стены тянулись па сотню футов вверх по склону, над ними поднимались трубы. Все эти обширные постройки сотрясались при каждом движении огненной горы.

Херута Скаш Гцуг не слишком рисковал. Если вулкан разрушит кузницы, рабы отстроят все заново. Ну а сам он, появись в том нужда, в любом случае успел бы улететь на ручной рукх-мыши, запертой сейчас в верхнем помещении башни.

День погас быстро, как это бывает в тропиках. Граф Трего Фелк-Хабрен ушел еще до темноты. В сопровождении копьеносца Рикарта он отправился в разведку. Задачей лазутчиков было найти проход во вражескую твердыню.

Лессис хотела пойти одна. Никто из солдат не мог двигаться так тихо, как она, никто не способен был так хорошо видеть в темноте. Однако мужчины не желали с этим соглашаться. В особенности — граф Трего. Хоть он и переменил свое мнение о ведьме, он не мог позволить женщине взваливать на себя риск и ответственность, когда рядом был он сам. Ведьма некоторое время раздумывала, не подействовать ли на его разум магией, но со вздохом вынуждена была оставить эту затею. Разум графа походил на армию врага — те же запрограммированные на одну задачу рабы. Подданные Империи Розы были свободными людьми.

Как только темнота достаточно сгустилась, двое мужчин тихонько выскользнули из-за укрытия — большого обломка лавы — и побежали к ближайшей расселине.

Лессис следила за ними в бинокль до тех пор, пока остатки света еще позволяли что-то видеть.

— Надеюсь, они сумеют найти обратную дорогу, — вздохнула Лагдален.

— Я тоже надеюсь, моя милая. Лучше бы они меня послушались.

— Я никогда не видела графа таким возмущенным, как в тот момент, когда он услышал о вашем желании пойти одной.

Лессис кивнула. Снова эта мужская гордость; она делает героев из обычных людей, но она же приводит и к глупейшим ошибкам. Впрочем, одно обстоятельство успокаивало ведьму — при постоянном шуме вулкана, возможно, это имеет особого значения шум, производимый человеком, так как его все равно никто не услышит.

Кто-то тяжело зашевелился рядом, и они почувствовали, что вдоль склона к ним приближается большое существо.

— Мальчики там? — спросил дракон со сломанным хвостом.

— Не знаю, — ответила Лессис, — они поднимали их к кратеру, но думаю, это сделали только для того, чтобы попугать их.

— Они их убили?

— Нет, не думаю. Они могут представлять для них ценность, особенно Релкин. Он видел слишком многое, несмотря на свою молодость. Они захотят поглубже исследовать его мозг.

Дракон хмыкнул. Лессис могла бы поклясться, что дракон рассмеялся.

— Это не займет у них много времени, — сказал Базил.

Лессис улыбнулась про себя. Драконы всегда разговаривали со своими мальчиками именно так. Независимо от обрушившихся несчастий, драконы не преминут показать свое превосходство.

— Зачем это враг построил свою мастерскую в таком месте? Гора разрушит ее.

— Его это не заботит. Рабы отстроят все заново. Ему нужен огонь, который производит гора. В этом огне можно плавить хорошую сталь.

Базил переваривал это сообщение с минуту. Альсебра, как всегда, схватывала все раньше.

— Мы остановим его.

Лессис с радостью отметила уверенность, с которой дракон принял окончательное решение. Дракон заговорил снова:

— Но сначала найдем мальчиков.

— Да, конечно. Все мы многим обязаны мастеру Релкину.

И они погрузились в молчание, не сводя глаз с темной равнины. Никого, кроме группы рабов, чинивших в отдалении при свете факелов большую дорогу, видно не было. Через широкие расселины тянулось множество мостов, которые бесконечно подвергались непомерным нагрузкам из-за тряски горы и расширения расселин. Так что рабы были постоянно заняты на ремонтных работах.

На стенах стояли бесы, их фигуры четко выделялись в свете факелов, которые по мере надобности переносили с места на место. Один или два раза Лессис видела в бинокль троллей. Стены были надежно укреплены. Она молилась о том, чтобы граф был поосторожнее.