– Кто такой Ольми?

– Вы его видели – это он привез нас сюда и распорядился, чтобы нам подготовили квартиры.

– Да, я его видел, но кто он, какой пост занимает, насколько он важная персона?

– Он работает на Нексус – главный руководящий орган Гексамона. Последние несколько дней, с тех пор как мы здесь, он был моим учителем. На нас напали?

– Да, – сказал Лэньер. – Русские.

Он рассказал обо всем, что произошло. Патриция внимательно слушала.

– Я думаю, это одна из причин, по которой Ольми решил забрать меня с Камня, – заметила она. – Он считал, что я подвергаюсь опасности. Я не могу объяснить, почему он выбрал именно меня, но… – Девушка пожала плечами. – У меня есть некоторые мысли. Они уже провели со мной разные тесты – вас это тоже ждет. Диагностические тесты, психологические – все за несколько минут. Это не больно. Их очень интересуют наши тела. Мы для них исторические курьезы.

– С этим можно поспорить. Так или иначе, когда я услышал, что вас похитили, сам чуть с ума не сошел. Джудит Хоффман удалось добраться до Камня с Шестнадцатой станции…

– Как здорово! – воскликнула Патриция. – С ней был кто-нибудь еще?

– Да, но никого из наших знакомых.

Радостное выражение замерло на ее лице.

– Она, очевидно, решила, что от меня нет больше никакого толка, – сказал Лэньер. – Думаю, вы были последней соломинкой.

– Я?

– Хоффман поручила мне заботу о вас. Я не смог предотвратить того, что произошло на Земле, и, кроме того, потерял вас. Я довольно болезненно отношусь к неудачам, Патриция. – Он потер щеки и глаза. – Неудача. Да. Полагаю, можно назвать потерю Земли неудачей.

Патриция зажала руки между коленями.

– Она не потеряна, – пробормотала она.

– Короче говоря, Хоффман организовала экспедицию, чтобы найти вас.

– Хорошо, что вы все здесь – мои друзья, мои помощники. – Она не могла скрыть своей радости.

– Мы действительно гости здесь?.

– О, да. Они вас не ждали, хотя, когда Ольми впервые о вас услышал, он уже знал, что это трубоход. Они сразу же проконсультировались с Ольми, как только он вернулся в коридор.

– Они знали о Камне – о том, что мы там делали?

– Полагаю, что да. Вероятно, Ольми рассказал им об этом.

– И как они собираются поступить? Полагаю, они все еще заинтересованы в Камне…

– Не уверена. Некоторые – да. Все это довольно запутано, а я пока только учусь – и всего несколько дней. Ольми говорит, в этом замешано слишком много политики.

– Они достаточно развиты, не так ли? – спросил Гарри.

– О, да, но не настолько, чтобы мы не могли многого понять. Наши комнаты, например, не очень отличаются от той квартиры в третьей камере, которую показывал мне Такахаси.

Лэньер не стал сообщать о предательстве Такахаси. Сейчас он не считал это необходимым.

– Весь интерьер – иллюзия, – объяснила Патриция. – В каждой комнате есть пиктор – нечто вроде проектора. Он заставляет нас чувствовать и видеть все детали. Есть кое-какая основная мебель, но все остальное – проекция. Они применяют эту технологию уже очень давно, в течение столетий, и привыкли к этому так же, как мы к электричеству.

Лэньер протянул руку и провел по экземпляру «Штерна», потом вытащил из-под него номер «Тайм».

– Эти журналы, эта ваза. – Он показал на изящный сосуд. – Все только запись, хранящаяся где-то, проекция?

– Думаю, да.

– Они сейчас наблюдают за нами?

– Нет. Во всяком случае, говорят, что нет. Личной жизни здесь придается очень большое значение.

– Вы сказали, что у вас есть кое-какие мысли по поводу того, зачем вы им понадобились.

– Ну… это лишь предположение. Возможно, Ольми беспокоило, что я могу найти способ, изменения структуры шестой камеры.

– Но он хотел, чтобы вы оставались в безопасности.

– А заодно избежать проблем. – Она встала и кивнула на обстановку. – Вам нравится?

– Достаточно совершенно. – Он пожал плечами. – И удобно.

– Они умеют хорошо подбирать подходящий интерьер. В моих комнатах тоже удобно. Хотя совсем не так, как дома. Я… – На какое-то мгновение в ее глазах появилась твердость и целеустремленность. – Я не все до конца воспринимаю. Порой все просто путается в голове.

– В этом нет ничего неожиданного.

– Они помогут нам, – сказала Пат. – Они помогут мне найти свой дом. Они смогут это. Они еще не знают как, но смогут. По крайней мере, я это знаю с тех пор, как я здесь. Коридор очень запутан. – Она переплела пальцы и сжала руки. – Давайте пойдем к остальным.

Ольми стоял в центре круглого зала, Сули Рам Кикура – рядом с ним. Он официально представил ей каждого из пятерки, подробно рассказав о том, чем они занимались на Пушинке. Лэньер был потрясен тем, как много знал Ольми: казалось, он вел досье на каждого.

– А это сер Сули Рам Кикура, ваш адвокат. Ваше прибытие на трубоходе было абсолютно незаконным, поэтому она уже приступила к исполнению своих обязанностей. Благодаря ей, ваше дело в суде было прекращено в связи с чрезвычайными обстоятельствами.

– И с помощью полномочий, полученных от премьер-министра, – добавила Рам Кикура. – Адвокат моего уровня не смог бы добиться чего-либо подобного самостоятельно.

– Она себя недооценивает, – улыбнулся Ольми.

– Теперь, когда мы знаем друг друга по именам, я думаю, нам проще будет обо всем договориться, – сказала Сули Рам Кикура. Ольми сел и скрестил руки на груди. – Прежде всего, большая часть граждан и гостей Аксиса, а также сообщества вдоль Пути, который вы называете коридором, общаются друг с другом при помощи пиктограмм. – Она коснулась ожерелья у себя на шее и посмотрела на Хайнемана. Перед его глазами замерцали вспышки света. – Это мой личный пиктор. Через несколько дней вы все получите пикторы. Изучение графоречи совсем не обязательно для вас, но это будет очень полезно. Уроки займут не более двух-трех дней. Мисс Васкес, как я понимаю, уже владеет начальными знаниями.

– Просто прелесть, – прокмментировала Патриция.

– Я говорю на американском английском уже много лет, поскольку горжусь своим происхождением – из Северной Америки, точнее, из Соединенных Штатов Америки, если еще точнее, из Калифорнии.

Когда вы увидели меня впервые, вы, вероятно, заметили, над моим левым плечом изображение флага США. Так часто поступают америфилы; это символ нашей гордости. После Гибели считалось позорным декларировать русское или американское происхождение. Те, кто делал это, подвергались гонениям. Американцев преследовали в большей степени, чем русских. Когда латиноамериканцы и мексиканцы заселили обширные территории Северной Америки, людей, заявлявших о том, что они граждане Соединенных Штатов, арестовывали. Надериты в то время пытались создать единое мировое правительство, отсюда и определенная враждебность к бывшим сверхдержавам.

– Теперь это не так? – спросил Хайнеман.

Рам Кикура кивнула.

– Соединенные Штаты дали нам большую часть нашей культуры, основы наших законов и системы правления. Мы относимся к Америке примерно так же, как вы к Риму или Греции. Граждане гордятся своими американскими предками. Если о вашем присутствии здесь станет широко известно…

Лэньер крепко сжал кулаки, обеспокоенный намеком на некую секретность.

– …тогда, боюсь, мне придется стать вашим импрессарио. – Ее улыбка, казалось, говорила как о чувстве юмора, так и об уверенности в себе. Лэньер слегка ослабил напряженные кулаки.

Фарли покачала головой.

– Я китаянка. Ко мне это не относится?

Рам Кикура улыбнулась.

– Отнюдь. Граждане с китайскими корнями составляют почти треть Гексамона – намного больше, чем американцы. Что касается вашего статуса – пока что ваше присутствие здесь рассматривается как тайна Гексамона. Вы не будете иметь никаких контактов с другими гражданами, пока ситуация не прояснится. Тем не менее, вы имеете все права, которыми пользуются гости Гексамона. Даже президент не может лишить вас этих прав. Одно из них – право на адвоката, представляющего ваши интересы и дающего консультации. Если кто-нибудь возражает против того, что ваш адвокат я, сразу же скажите, и будет назначен другой.