Он не видел способа исправить положение. Пока не прочел статью о Джордже Хокельмане и Обществе контактеров. И о том, в каких масштабах они финансируют Академию. Нанимателя Хатч.

Тор никогда не питал постоянного интереса к окружающему миру. И был в крайне наивен в вопросах, касающихся сомнительной репутации Общества контактеров среди профессионалов, занятых большой и настоящей работой в космосе. Он знал только, что имена их главных «игроков» периодически мелькали среди доступной всем желающим информации из Академии.

Это был его шанс. Он пожертвовал Академии полотно с изображением Храма Ветров на Каракуа, на месте подводных археологических раскопок. Свою лучшую работу, вряд ли способную устареть. Храм, освещенный солнечными лучами, пронзающими толщу моря, аппарат для изучения подводного мира, постепенно опускающийся на дно. Аппарат, сопровождаемый парой местных кимбо (длинных плоских рыб, очертаниями похожих на клин), рыб и еще какого-то существа, напоминающего кальмара, был показан очень наглядно. Картина была продана на аукционе и принесла столько денег, что Тор даже пожалел, что передал ее в дар. Его картина и имя — оба имени — позволили наладить новые академические связи. Но, оценив развитие событий и то, каким щедрым и талантливым он стал, Тор понял: всего этого явно мало, чтобы убедить Хатч позвонить ему.

Несколько дней спустя он поднялся на борт коммерческого транспорта, отправлявшегося на Костлер-Рок, в поразительный мир скал и яростных морей, вращающийся по орбите вокруг газового гиганта. Тор рисовал кольца, изображая их подъем из бушующего моря, когда от Джорджа пришло сообщение: «ОЖИДАЕТСЯ БОЛЬШОЕ ОТКРЫТИЕ».

«Ну и что?» — подумал Тор, а потом услышал примечание: Пилот из Академии .

Едва отваживаясь надеяться, он ответил градом вопросов о длительности экспедиции, о природе сигналов и еще о разных вещах, которые ничуть его не интересовали, — лишь для того, чтобы замаскировать единственный вопрос, только и заботивший его.

— Между прочим, ты случайно не знаешь, кто пилот?

Пять мучительных дней он дожидался ответа.

— Хатчингс .

Джордж чуть-чуть ошибся, но Тор понял, что сорвал банк.

Он попал на транспорт на «Аутпост», прибыл туда какое-то время назад и решил заполнить ожидание работой. Он решил: пусть лучше Хатч застанет его в трудах. Пусть посмотрит, чем он занимается. Газовый гигант рядом со станцией «Аутпост» был огромен — массой он примерно в шесть раз превосходил Юпитер. Он назывался Селиварова Глотка, по имени пилота, который исчез в его облаках лет двадцать назад. У планеты насчитывалось около тридцати лун-спутников, не считая тех, что прятались в изумительно красивой системе колец. Некоторые имели атмосферу, несколько проявляли геологическую активность, на двух были найдены океаны, промерзшие на всю глубину, но ни на одной не было жизни. Двадцать первая представляла собой небольшую глыбу льда и камня размером не более половины Луны.

Большую часть ее поверхности покрывали игольчатые пики, кратеры и разрушенные хребты. Но почти четверть ландшафта занимала громадная «равнина»: здесь миллиарды лет назад изверглась лава, залила обширный район и замерзла.

Не успела Хатч появиться, как с ней тут же заговорил Билл.

— На связи абонент с «Венди Джай», Хатч .

Должно быть, это Курт Эйшнер, старший капитан Академии, воплощение немецкой аккуратности. У него все и всегда разложено по полочкам. Курт был единственным командиром корабля, относительно которого Хатч не сомневалась, что он может разобрать свой корабль на части, а затем вновь собрать его.

Он умел быть и тонким, и мягким, но не с пассажирами. Даже когда он оказывал им услуги связи, он делал это в форме вежливого и тем не менее резкого и грубоватого уведомления. Ребенок доставлен. Мадам, теперь можете сесть.

Ему нравилась Хатч, но, с другой стороны, ему нравились все женщины-пилоты, хотя, насколько ей было известно, сам он не проявлял никакой активности. Она могла только гадать об истинных причинах этого. В молодые годы Курт имел репутацию повесы, но Хатч никогда не замечала никаких признаков этого, хотя как-то непреднамеренно сама спровоцировала его.

Ее самым светлым воспоминанием о Курте Эйшнере был случай на Каракуа, где как-то во временном убежище он приготовил для нее незабываемый обед, состоящий из красной капусты и картофельных клецек. Возможно, благодаря тому пустынному месту, возможно, из-за кулинарных способностей Курта обед, полученный однажды в отсутствие фруктов и тостов после трех дней полного голодания, стал самым памятным в ее жизни.

— Подключай абонента, Билл, — велела она.

Хатч переключила канал связи на свой главный монитор и уселась, откинувшись на спинку кресла. Курт моментально возник на экране. Ему было под семьдесят. О большинстве людей вполне можно сказать, что годы начали накладывать на них свой отпечаток, поскольку даже если тело не состарилось, во взгляде появляется некая твердость, а черты теряют определенную живость. Бытовало мнение, что причина тому одна: людям предначертано жить библейские семьдесят лет и изменить это не в силах ничто. Другие считали, что этого обстоятельства можно избежать, не позволяя привычке сжать вас своей железной хваткой. Однако вполне возможно, что Курт просто не старел душой. Его улыбка заставляла Хатч чувствовать себя маленькой девочкой, и ей льстило его внимание.

— Привет, Хатч. Я только что узнал, что ты на станции «Аутпост». Сколько ты планируешь пробыть там ?

— Уже улетаю. Сразу как подберу пассажира.

Последовало несколько минут паузы, указывающей на то, что их с Куртом разделяет значительное расстояние.

— Очень обидно. Я хотел бы встретиться с тобой .

— Когда ты будешь здесь, Курт?

— Завтра утром. Я так понимаю, на этот раз ты выполняешь частный рейс .

— Более или менее. Это задание Академии, но корабль не наш.

— Общества контактеров? — Он не смог полностью скрыть улыбку.

— Так ты знаешь?

— Конечно. Это не такой уж большой секрет .

Они продолжали болтать, пока не вмешался Билл.

— Сближение максимальное, — сообщил он.

«Мемфис» вышел на орбиту, и Хатч спустила посадочный модуль. Небольшой серый купол стоял на краю «равнины», его огни отважно и жизнерадостно сияли среди бескрайней пустыни. Это была внутренняя сторона луны, откуда открывался захватывающий вид на кольца и спутники. Сама огромная планета была расцвечена зелеными и желтыми полосами. Они оказались в одном из красивейших мест. — Сообщение, — сказал Билл.

Хатч кивнула, и он подключил связь. На этот раз передача была только звуковая.

— Я почти готов, — произнес мужской голос. Он показался Хатч знакомым.

— Я говорю с Тором Кирби? — спросила она.

— Да, именно .

Она уверилась, что знает его.

— Билл, — попросила она, — открой-ка базу данных на пассажиров. Давай посмотрим, нельзя ли найти фотографию этого малого.

— Увеличиваю и передаю .

Появилась картинка. Виндерваль!

Она уставилась на него, явно озадаченная. Почему фамилия другая?

— Тор, это Хатч.

— Кто ?

— Хатч.

Пауза.

— Присцилла Хатчинс? Это действительно вы?

Разговор так и шел без видеосвязи.

— Кто такой Тор Кирби?

— Это я .

— Что случилось с твоей фамилией? И что ты делаешь здесь?

Когда Хатч видела его в последний раз, он работал неполный день рекламистом супермаркета электроники. И пытался рисовать.

— Я поменял ее .

— Зачем?

— Поговорим об этом позже, когда я окажусь на корабле, хорошо? Сейчас я немного занят .

— Тебе нужна помощь?

— Сам справлюсь.

Хатч услышала, как он пошевелился, как щелкнула крышка портативного компьютера, услышала шорох его одежды, а возможно, багажа. Наконец до нее донеслось мягкое шипение поля Фликингера, сформировавшегося, едва Тор активировал свой защитный костюм. В куполе погасли огни, открылся люк, и Кирби вошел во внутреннее пространство. Появилось изображение. Он взглянул на нее и помахал рукой.