Чанг сидел за выскобленным добела столом в общем зале, пил карнэ, (наконец-то горячий!) и вполголоса разговаривал с так называемым купцом, достаточно громко, чтобы не привлекать внимания прочих постояльцев подозрительным шепотом, но слишком тихо, чтобы соседи могли хоть что-то разобрать:

– Вы уверены, что охрана не заметила слежку?

– Там и охраны толком нет. Заброшенная мельница, при ней несколько амбаров. Смешивают состав в самой мельнице, хранят в амбарах, в бочках. Бочки заваливают мешками с мукой.

– А где они берут селитру?

– Не поверите, обязали окрестных крестьян собирать с нужников.

– И никто не удивился?

– Пустили слух, что молодая герцогиня решила разбить какой-то чудной сад в ландийской манере, а для этого нужны удобрения.

Чанг только вздохнул – герцогине, вздумай она и в самом деле заняться садоводством, хватило бы дворцовой конюшни. Герцог мог бы придумать что-нибудь более достоверное. Впрочем, даже Чангу вот так сразу не могло придти в голову, под каким достоверным предлогом можно изъять содержимое чужих нужников.

– Солдаты готовы?

– Последние пять человек перешли границу три дня назад.

Чанг предпочел использовать то, что под рукою. Привези он солдат из Сурема, ни о какой тайне уже не и речи бы не шло. Вместо этого он приказал перебросить небольшой отряд из Астрина, где все еще стоял имперский гарнизон, усмирявший мятеж. Этого хватит, чтобы застать герцога врасплох. Если, конечно, тот еще не установил бомбарды на стены своего дворца.

– Где сейчас герцог?

– На своей вилле, вместе с женой. «Поющий шиповник». С ними только прислуга, гвардейцы охраняют дворец, но там он после отъезда леди Ивенны почти не бывает.

– Они уже поженились?

– Обряда еще не было, только помолвка, но живут как муж с женой.

– Хорошо, – коротко кивнул Чанг. И впрямь хорошо – нет законного брака, нет и законного наследника. Бастарда можно будет легко отодвинуть в сторону, особенно теперь, когда граф Виастро уже не в силах заступиться за сестру. – Передайте следователю, чтобы завтра он отправился на виллу и занял герцога на весь день. Пусть рассказывает ему все, что угодно, лишь бы тот сидел дома. Приготовьте солдат, нужно соблюдать крайнюю осторожность, это вещество чрезвычайно опасно. Я сам буду командовать отрядом.

– Если это так опасно, не лучше ли… – под взглядом министра Эйрон замолчал. Он служил Чангу достаточно долго, чтобы знать, когда следует давать советы, а когда – выполнять приказы.

Мельницу и в самом деле не охраняли, молодой герцог счел тайну достаточной защитой. Не так уж и глупо, при других обстоятельствах, но сегодня Корвину не повезло. Солдаты быстро окружили дряхлое сооружение, мельницу обыскали, нашли несколько рабочих, перепугавшихся до такой степени, что дар речи им пришлось возвращать зуботычинами. Быстрый допрос показал, что они понятия не имеют, чем тут занимаются. Всем заправляет хозяин, им сказали что и как смешивать, они смешивают, а отмеряет все он, каждое утро. Чанг тут же поинтересовался:

– И где ваш хозяин?

– Да тут он, в амбар как раз пошел, перед вами. Вы с него и спрашивайте, если что не так, а наше дело маленькое, за что платят, то и делаем. Ничего плохого не творим.

Министр посмотрел на амбар – большой, деревянный, крыша новая, видно, что недавно перекрывали, и стены проконопачены, от сырости берегут. «Хозяин», должно быть, из бывших алхимиков Тейвора, из сарая выйти он не мог, его окружили еще раньше мельницы, а дверь там всего одна. Десятник вопросительно глянул на Чанга:

– Прикажете вытащить его оттуда?

– Нет, нельзя. Он испугается и может случиться беда.

Дюжий солдат только пожал плечами – какая еще такая беда приключится от одного безоружного человека, он не понимал, но его дело, как и тех рабочих, маленькое – приказы выполнять:

– Тогда только ждать, пока он пить захочет, тайком туда не подберешься.

Но у Чанга не было времени ждать, пока алхимика одолеет жажда. Он отдал приказ:

– Отведите людей подальше, вон к тем деревьям и ждите меня. Я попытаюсь с ним договориться.

Он начал медленно приближаться к амбару, подняв над головой руки – беглец мог видеть его сквозь маленькое окошко вверху двери. Остановился не дойдя нескольких шагов и крикнул:

– Тебе ничего не угрожает, почтенный, мы не разбойники и не псы Хейнара.

– Мне без разницы, чей ты пес! – Голос у алхимика был старческий, дребезжащий, словно поднос со стаканами у служанки-неумехи. – Еще шаг – и будешь лаять на том свете.

– Ты не сможешь выйти отсюда без моей помощи, – попытался урезонить старика Чанг, уже понимая, что бесполезно, тот слишком напуган. – Ты не сделал ничего плохого.

– Так это вы теперь за хорошими людьми с оружием гоняетесь? Кто вы вообще такие?

– Нас послала наместница. Она узнала про твое открытие и хочет поставить его на службу империи. Двадцать лет назад произошла глупая ошибка, но теперь мы все исправим.

– Кто это мы? Сам военачальник не смог нас защитить, а ты кто такой? С чего бы наместнице тебя слушать?

– Я – министр государственного спокойствия Чанг. И в интересах империи, чтобы ваше открытие попало в надежные руки.

Алхимик надолго замолчал, обдумывая. Огненный порошок министру и впрямь пригодится, этот не побоится руки замарать, а вот будет ли ему так же нужен изобретатель? Почему бы и нет? Порошок ведь сам по себе немного стоит, а он знает, как сделать огненные катапульты, и не такие неповоротливые громадины, как были у Тейвора, а лучше, легче, он думал над этим двадцать лет!

– Хорошо, я поверю вам. Можете войти.

Чанг подошел к двери, толкнул, глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Старик сидел в дальнем углу, забравшись на кучу мешков якобы с мукой, в руках он держал тлеющий трут. Министр с облегчением выдохнул застрявший где-то внизу груди воздух. Достаточно было бы одной искры! Он протянул руку:

– Спускайтесь.

Алхимик наклонился, чтобы опереться на протянутую руку, отступился, нога соскользнула, и он полетел вниз, выронив трут. Чангу показалось, что кусочек обугленной ткани падает невыносимо медленно, но все же он не успел перехватить, и трут проскользнул мимо его ладони, затерялся между мешками. Алхимик лежал на земляном полу, подвернув под себя ногу. Чанг ухватил его за руку и потянул на себя. Старик оказался на удивление тяжелым, но министр дотащил его до двери. Они успели выбраться во двор, и даже немного отойти от амбара, когда небо над головой Чанга разлетелось в огненные клочья.

Его разбудила тишина, пугающая, непроницаемая. Так тихо не бывает даже глубокой ночью, всегда можно услышать какой-либо шум – отдаленный бой башенных часов, шаги караульного в коридоре, уханье прижившейся в дворцовом парке совы, назойливый стрекот сверчка. Но сейчас он не слышал ничего, совершенно ничего. И ничего не видел.

Сознание возвращалось медленно – ничего не видно, должно быть, потому, что глаза закрыты. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, как раскрывают веки, но он справился. Осторожно, медленно, словно поднимая тяжелый груз, он сумел открыть глаза. В комнате было сумрачно, но и этот свет, пробивавшийся сквозь неплотно прикрытые ставни показался ему слишком ярким. Сразу же захотелось закрыть глаза обратно, но человек, сидящий у кровати, уже заметил, что он проснулся:

– Слава Эарниру-Исцелителю! Вы очнулись!

Странно – он видел, как шевелятся губы человека в синей робе целителя, но по-прежнему ничего не слышал, считывал с губ. Полезное умение не раз пригождалось ему раньше, но никогда еще не было настолько необходимо:

– Ч-что произошло? – Язык подчинялся с неохотой, он выталкивал слова наружу, надеясь, что произносит правильно, – я ничего не слышу.

– Взрыв, господин министр. Вы чудом уцелели.