Он отсчитывал дни по приемам пищи, кормили один раз в сутки, наверное, вечером, потому что привели его в камеру ночью, и прошло много времени, прежде чем в окошко кинули кусок серого хлеба и пропихнули плошку с липкой кашей. Прошло семь дней. Столько отводили приговоренному к смерти на очищение души – по одному дню для каждого из Семерых. Двадцать лет назад он уже ждал казни, но тогда в камере было окно, а с грехами он управился за два дня. Теперь ему не хватило бы и семи лет.

Правильно ли он поступил, спрятав близнецов от дознавателей? Ведь тогда он и ступил на дорогу, закончившуюся в этой камере. Боги карают по делам: он не предотвратил жертвоприношение – не разрушил алтарь, не услышал зова о помощи, даже не успел задержать убийц. Теперь он отвечает за чужие грехи, но так ли это несправедливо? Ведь в случившемся есть и его вина.

Старший дознаватель Реймон брезгливо смотрел на отчаянно щурящегося от света свечи узника – обросший седой щетиной грязный старик мало походил на подтянутого, хоть и немолодого графа, с которым он не так давно разговаривал в Виастро. Тому нельзя было дать больше пятидесяти, несмотря на белые виски и усталый взгляд, а этот в одночасье постарел лет на десять. Отец Реймон умел читать по лицам – от него не ускользнуло сомнение во взгляде Старниса. Сомнение, отчаянье и усталость – быть может, эту душу еще возможно спасти. Он бросил на Вэрда еще один короткий взгляд и приказал стражникам:

– Приведите его в зал истины.

Хейнар Справедливый – покровитель судей и палачей. В прежние времена одинаково почитали обе его ипостаси: старые статуи бога держат в одной руке каменную печать правосудия, а в другой – кнут. По мере смягчения законов кнут заменили на факел негасимой истины, но отцы-дознаватели понимали нововведения по своему. Статуя Хейнара в стенной нише в одной руке держала кнут, а в другой – факел. Право на печать жрецы оставили судьям – их интересовала истина, а не законы. Истина же для отца Реймона заключалась в том, что Вэрд Старнис погубил свою душу служением Ареду, но еще может спастись, если раскается и назовет своих сообщников.

В коридоре через каждые пять шагов горели факелы, глаза Вэрда успели заново привыкнуть к свету. Его привели в большую комнату с низким потолком, посадили на неудобный стул с высокой треугольной спинкой. Деревянные планки сразу же впились в плечи, мешая выпрямиться. Вэрд окинул помещение быстрым взглядом – «залом истины» отцы-дознаватели именовали пыточную. Дыба, крюки на потолке, веревки, большая бадья с водой, жаровня с угольями… о способе применения других затейливых приспособлений можно было только догадываться, но все они предназначались для одного и того же – постижения истины в понимании палачей.

Реймон пододвинул стул и сел напротив Вэрда. По пути в Сурем он избегал узника, жрецу нужно было время успокоиться, справиться с гневом и возмущением. Тогда он хотел убить Старниса на месте, лишив его даже призрачного шанса на очищение. Но сейчас дознаватель был готов сделать все, что в его силах, чтобы вырвать у Ареда эту грешную душу. Жрецы Хейнара считали, что Темному не нужны жертвы, ему нужны жертвователи. Погибший на алтаре Ареда становится мучеником, ему прощаются все грехи, и в посмертии он занимает место подле Творца. Но убийцы обрекают себя на вечную казнь в посмертии, и мучения обманутых им грешников радуют Проклятого куда сильнее, чем вечное блаженство погубленных во имя его праведников. Он сухо произнес:

– Вэрд Старнис, ты обвиняешься в намеренном введении в заблуждение дознавателей, пособничестве слугам Ареда и в служении ему же. Признаешь ли ты обвинения?

– Намеренное введение в заблуждение – да. Но не пособничество. Я не верил тогда, и не верю сейчас, что они служили Ареду.

– Они использовали силу Ареда, чтобы напасть на графа Виастро.

– Я не знаю, как они это сделали, они и сами не знали. Но Ллин погиб на дуэли, а Мэлина вы арестовали. Аред не помог ни одному, ни второму.

– Аред не помог и тебе. Это значит только, что Проклятый легко предает своих слуг.

– Того, кто убил графиню Клэру и Светлого Адана, он не предал. Убийца сейчас ищет новую жертву, а вы пытаетесь выбить признание из меня! Вы, Реймон, тем самым служите Ареду! Новые жертвы будут на вашей совести. А что до близнецов, – Вэрд опустил голову, – я не ожидал, что они убегут. В этом я действительно виноват. Но даже если это и была сила Ареда, они заплатили за нее сполна – Ллин мертв, Мэлин утратил разум. Справедливость обошлась без вашего участия.

– Это не справедливость. Это возмездие. Возмездие в руках богов, справедливость же осуществляют люди. Ты хотел спасти жизнь родичам своей жены, но не подумал, что их ждет в посмертии. Им придется дорого заплатить за твое ложное милосердие.

Вэрд устало посмотрел на дознавателя:

– Лучше бы вы спасали жизни, а не души, – он знал, что его ждет – ради спасения заблудшей души дознаватели ее из тела вытряхнут и наизнанку вывернут. Он не боялся – страх перегорел там, в пещере, у кровавого алтаря. Не было и надежды – он не верил, что Арно сумеет поймать убийцу. Осталось только горькая усталость – когда же это все закончится?

Рэйну разбудил стук. Девушка глянула в окно – солнце еще не взошло, только чуть просветлела узкая полоска на краю небосвода. Она накинула платье поверх ночной рубашки и открыла дверь. На пороге стоял секретарь Эльвина. Молодой человек смущенно откашлялся:

– Простите мое вторжение, госпожа Доннер, но не могли бы вы пройти со мной к графу?

– Он хочет меня видеть? – Быстро спросила Рэйна, сердце заколотилось в надежде на чудо.

Секретарь смутился еще сильнее:

– Я взял на себя смелость позвать вас. Понимаете, его светлость получил письмо из дома. Госпожа графиня… все очень плохо, – по-детски беспомощно закончил он свою путаную речь.

Рэйна быстро оделась, закрутила волосы в узел. По дороге она пыталась расспросить секретаря, что же случилось, но выяснила только, что в Инваносе случилась какая-то беда с женой Эльвина.

Граф узнал девушку по шагам, обернулся к ней:

– Как хорошо, что вы здесь.

Секретарь тихонько прикрыл за собой дверь, оставив их наедине. Пожалуй, оно и к лучшему, что графини Клэры больше нет. Его хозяин заслужил хоть немного счастья. Когда пройдет первое потрясение, он и сам это осознает. Если прислуга в замке молодую графиню не любила, то секретарь тихо ненавидел. Он помнил, так тяжело ранила Эльвина неприязнь жены в первые годы после несчастья, какой болью оплачено его нынешнее вежливое равнодушие к матери своих детей. Секретарь искренне любил молодого хозяина, считал его великим человеком, заслуживающим счастья, и молился за его благополучие. Семеро, наконец, ответили на молитвы, пусть и несколько неожиданным образом.

Рэйна грустно улыбнулась, хоть Эльвин и не мог увидеть ее улыбку:

– Я всегда буду рядом, я так решила, – она присела на подлокотник его кресла.

– Я получил письмо от дяди. Моя жена мертва. Вместе с ней убили жреца Эарнира, служившего в замке. Принесли в жертву Ареду.

Рэйна не сразу поверила – жертвы Ареду? Это что-то из прошлого, страшные сказки на ночь, пугать непослушных детей. Давно уже не приносят жертвы на алтарях Темного, да и самих-то алтарей не осталось. Она вспомнила портрет Саломэ Темной в галерее наместниц. Говорят, перед самой смертью она принесла в жертву молодого жреца Эарнира, надеялась выкупить его жизнью свою, но Аред не смог, или не захотел ей помочь. История повторяется…

– Кто это сделал? Они ведь поймали его?

Эльвин кивнул:

– Дознаватели арестовали Вэрда Старниса. Я знаю его с детства и не верю, что он способен на такое. И Арно не верит, он пытается найти настоящего убийцу, но боится опоздать.

– Старнис? Это ведь граф Виастро?

– Нет, он не граф. То есть, был графом, но потом титул перешел к старшему сыну. Будь он правящим графом, дознаватели бы не посмели выдвинуть обвинение! – Рэйна и представить не могла, что спокойный, всегда погруженный в себя Эльвин способен так гневаться. – Я пойду к наместнице! Хранитель прав, они делают с провинциями, что пожелают! Им легче казнить ни в чем неповинного человека и оставить Виастро на семилетнего мальчишку, чем найти настоящего преступника.