Выпитый кофе разогрел кровь, но не принес ожидаемой бодрости. Наоборот, как ни старался Илья, его тело словно бы подчинялось чьей-то чужой воле – ноги то и дело заплетались, мышцы сотрясала странная, будто бы похмельная дрожь. Его бросало то в жар, то в холод.

«Да что со мной такое? Неужели это последствия посещения кубла? Зава сказал, что это скоро пройдет…» – Илья остановился у витрины Трансагентства, вытащил мятую сигарету и, отвернувшись от секущего дождя пополам со снегом, прикурил.

«Надо отвлечься. В ближайшие дни я все забуду. Ну и пусть! Не было ничего. Не было! Но Зава… Тоже мне друг… Сволочь! Скромный клерк… Тьфу! Может, на бумагу все записать, пока не поздно?» – последняя мысль показалась Илье здравой, но он тут же понял, что это не поможет – вряд ли многомудрые Пастыри не учли все мелочи и нюансы.

– Молодой человек… – раздался у Ильи за спиной женский голос, – вам плохо? Как вы себя чувствуете?

– А? – он обернулся и увидел пожилую даму гламурной наружности, которая участливо смотрела на него.

– Что с вами?

– С-спасибо, все нормально… Я просто задумался, – выдавил из себя Илья, посмотрел на отражение в синеватом витринном стекле, возле которого стоял, и впервые за это сумасшедшее утро усмехнулся: «Хорош гусь! Грязный, мокрый, небритый, с потухшим бычком в руке. Так и впрямь за больного или наркомана посчитают…»

– Все кончилось! – вслух сказал он и неловко поклонился сердобольной даме. – Спасибо вам за чуткость, мадам!

И зашагал прочь, по-прежнему сжимая пальцами мокрый окурок.

«Та-ак. Все, Илюха, все! Жизнь твоя делает крутой зигзаг! Хватит валять дурака, пора заняться делом. Значит, перво-наперво: решаю проблему с работой! Второе: женюсь! То-то радость для предков будет!» – от этой мысли Илье на мгновение стало тепло и хорошо. Он улыбнулся, перескочил глубокую, полную талого снега лужу и свернул к остановке – сквозь серую пелену маячил приближающийся троллейбус, облепленный яркой рекламой.

Вообще-то, две эти проблемы – работа и женитьба – давно являлись для Ильи главной трудностью в отношениях с родителями.

После получения диплома экономиста, которое последовало вскоре после жутких событий, связанных с Удбурдом, Илья впал в затяжную депрессию. С несколькими фирмочками, в которых он подрабатывал приходящим бухгалтером, как-то само собой сложилось расстаться, а для поисков нового, постоянного и солидного места работы у Ильи банально не хватало ни сил, ни желания.

Каждое утро в квартире Приваловых теперь начиналось с маминого монолога:

– Илюша! Как у тебя с работой? Ты звонил в кадровые агентства? А резюме ты составил? Имей в виду – я не попрекаю тебя, но все же пора бы задуматься и о своем материальном статусе. Мы с отцом не вечные…

Невечный отец мать тут же поддерживал, давя на самолюбие сына:

– Посмотри, Илюха, как твои одноклассники, говоря современным языком, приподнялись! Они времени не теряют! Машины, квартиры… У многих уже по второму ребенку. Вот что значит грамотно созданная материальная база!

После упоминания о детях опять подключалась мама. Это был ее второй сольный выход с драматическим уклоном:

– Илюшенька, сынок… Ты пойми – мы ведь уже не молодые. Да и ты не юноша, кстати. Ты о личной жизни-то что думаешь? Ну не век же тебе бобылем ходить… Я вот смотрю – неприкаянный ты какой-то. Это потому что неженатый! Семья – великое счастье, уж поверь мне! Ты у нас парень видный, самостоятельный, с профессией.

– Мама, ну не могу же я жениться вот так, с бухты-барахты! – горячился Илья. – Что мне, с плакатом ходить: «Ищу жену»?

– С плакатом не надо, – с серьезным лицом вмешивался Александр Иванович, – просто обращай больше внимания на девушек. Свою половинку ты узнаешь из тысяч…

– Да уж. Сразу вспоминается переделанная песня «Корней», очень подходящая в качестве гимна для судмедэкспертов: «Ты узнаешь ее из тысячи. По ушам, по фрагментам задницы!» – пытался отшучиваться Илья, но мать была настроена решительно:

– Может, ты знакомиться стесняешься? Хочешь, я тете Вале Проскуриной позвоню? У нее три племянницы, одна другой лучше… Сходим в гости, пообщаемся…

Итог подобных разговоров всегда был один – Илья фыркал, злился и убредал в свою комнату. Там, окинув взором полки с книгами, пыльную деку музыкального центра и не менее пыльные телевизор и монитор компьютера (убираться у себя он никому не разрешал, а сам давно уже не брал в руки ни пылесос, ни тряпку), Илья ложился на кровать, закидывал руки за голову и тупо рассматривал трещины на потолке.

Самое печальное во всей этой истории было то, что родители с их искренним беспокойством за судьбу сына всегда попадали в точку. Илья и сам постоянно думал и о работе, и об отношениях с противоположным полом.

Но словно некое черное проклятие повисло над его головой – с работой ничего не получалось, а девушки… Всех их для Ильи заменила одна-единственная, и как на грех, именно та, с которой, он был убежден в этом, у него никогда ничего не будет…

Яну Коваленкову после памятного и донельзя идиотского разговора у разобранного пулемета в подземелье графа Торлецкого и битвы с Удбурдом в Дарвиновском музее Илья видел всего четыре раза на пятничных чаепитиях, которые устраивал граф.

Традиция эта вскоре прервалась. Первым «отвалился» Зава – улетел в Лондон. Затем майор Громыко, уволившийся из органов, сообщил, что нашел работу, о которой мечтал всю жизнь. Таинственное это заявление он сделал по телефону, после чего исчез и с тех пор не появлялся.

Вслед за своим бывшим начальником пропала и Яна. Илья попытался навести справки, но все, что ему удалось выяснить, – что лейтенант Коваленкова подала рапорт с просьбой об увольнении и ныне находится в отпуске за свой счет.

Беда была еще и в том, что даже на чаепитиях Илья с Яной так и не поговорил, не объяснился. Всякий раз, когда представлялась возможность переброситься парой слов или вместе покинуть гостеприимный бункер графа, что-то мешало Илье. То Яна торопилась, то Громыко оказывался рядом, то Торлецкий отвлекал какими-то важными вопросами.

Словом, Илья грезил Яной Коваленковой, но все вокруг было против него…

…Увлекшись своими малорадужными воспоминаниями, Илья чуть не проехал собственную остановку.

Ввалившись в пустую квартиру – родители по случаю буднего дня находились на работе, – Илья с отвращением скинул в прихожей изгвазданное мокрое пальто, снял раскисшие ботинки и, оставляя на ламинате влажные отпечатки, прошлепал в ванную.

Умыв ледяной водой почему-то горящее, словно от нестерпимого стыда, лицо, он почувствовал себя много лучше и без колебаний сунул под кран взлохмаченную голову.

Спустя несколько минут, поставив ботинки сушиться, повесив пальто на плечики и поменяв носки, Илья, сжимая в руке многоэтажный бутерброд, сидел перед гудящим компьютером, дожидаясь соединения с Интернетом.

Количество сайтов, так или иначе связанных с трудоустройством, его несколько озадачило, но ненадолго.

– А, была не была… – прошамкал Илья набитым ртом и сунулся в первый попавшийся портал «Работа в Москве».

То, что бухгалтер сегодня – одна из самых востребованных профессий, Илья знал и до посещения сайта, но он даже не предполагал, сколько рыцарей баланса, меченосцев дебита и паладинов кредита требуется столичным учреждениям, фирмам, компаниям и частным предпринимателям!

Порыскав в плотной массе объявлений о вакансиях, Илья опечалился. Работать простым бухгалтером ему не хотелось – скучно и противно, ибо практически всегда работа эта связана с обманом государства в той или иной форме.

– Т-э-экс… А посмотрим-ка мы, что ты нам выдашь на запрос «финансовый директор»… – сказал Илья монитору и защелкал клавишами, отложив ополовиненный бутерброд.

С финансистами дело обстояло намного хуже. Если они где-то и требовались, то с такими условиями, с такими оговорками… Одно только «опыт работы на аналогичной должности не менее пяти лет» чего стоило!