– Это ты прилыгаешь. То нильской страны нету, то эфиопов. Куда же они делись?

– А так. Нету, и все. От них одно беспокойство.

– И нильской страны нету?

– Ясное дело, нету.

– А гробницы их, пирамиды? Ох здоровы, ох я видел!

– Да вон, выгляни за ворота. Видишь, одна стоит?

– Калям-бубу! Она же у вас не так стоит! Она же так грохнется – всех передавит! Кто же так пирамиды ставит – на маковку?

– Мы. Захотели и поставили. От нее тень.

– Спасите, Эники да Беники!

– Это кто еще?

– Калям-бубу дети. Один луну водит, другой моря баламутит. Ой, спасите! Может, у вас и висячие сады есть?

– Есть, конечно. Все как один висят. Корни в небо, ветками земли едва касаются.

– Э, боюсь я вас. Заверни меня обратно, человек ворот, а я тебе за это половину денег отдам.

– Не знаем никаких денег. И заворачивать тебя не буду.

– Ну так я пешочком пойду. Дело привычное, да еще Калям-бубу пособит.

– А тебя же словечко держит. А, не идет нога? И другая? Прилип?

– Не мучай ты меня. Позови кого поглавнее.

– Позову, как не позвать. Где тот камушек, что у нас за денек-то почитался?

– Чего шепчешь-то?

– Не твое дело. А ну пошел!

– Калям-бубу! Камешек сам попрыгал! Боги, глядите-ка во все глаза: за угол завернул!

– Конечно, за угол. Там караулка. Не поскачет же он прямо к Держателю.

– Ты чародей, что ли?

– Человек ворот. Самому ходить – была охота… А, вон и начальство идет. Воскресни с восходом, начальство!

– Тебе того же, человек ворот. Кто это у тебя тут?

– Говорит, дело есть. Товар, говорит. Наш человек прислал, говорит.

– Еще что говорит?

– Еще глупости говорит. Заразу эту круглую славит. Калям-бубу какого-то нахваливает. Не наш человек, словом. Просит отвести его к ученым людям.

– Так. Кроме тебя, кто его видел?

– Никто.

– Порадовались боги. Ну так сгинь, человек ворот, у которого трое детей, у которого вчера собака ногу сломала, у которого отец от плохой браги помер, у которого брат косой, у которого колено к дождю болит, который воды во рту на посту не держит, который неведомого человека перевстрел – сгинь и пропади!

– Да начальство! Да помилуй! Эх, не милует… Пропадаю! Человек! Имени им своего, смотри, не…

– Калям-бубу! Куда мужика дели?

– Сгинул да пропал. Имя назови мне.

– Э… Как бы сказать ловчее…

– Назови имя.

– Да мы так, по торговому делу. Купец я, и все.

– Не лги, купец.

– Да я знал имя с утра, как из дому-то вышел, да забыл. Об словечко какое-то запнулся, башкой об камень – слово-то и вылетело из нее. Набросали словечек – пройти нельзя, а сами строжатся. Вот и шишка, коли не веришь.

– Шишка, верно, свежая… Откуда будешь?

– Издалека. Перенесен словечком.

– Понятно. Страна какая?

– Какая у нас страна? Живем на дубу, молимся Калям-бубу, бабе его, детям и всей родове…

– Ты, видно, врешь. Надо тебя помучить.

– Не надо, начальство! Вот голова пройдет, я и вспомню. Вспомнил: я же привез кое-что. Надо к главному начальству.

– А что привез, не забыл?

– Накрепко помню.

– Как же так – имя не помнишь, это помнишь…

– А как человек в беспамятстве за свое добро обеими руками цепляется? Так и я в голове.

– Занятно. Иди за мной.

– Не могу. Приклеен.

– Отлепись!

– Гляди – отлепился. Чудно! Далеко ли идти?

– Иди и иди.

– Иду, раз пришел. А за что ты, начальство, этого, у ворот?

– Надо. Побыл и хватит.

– А ты большое начальство?

– Эх, не такое большое, как надо бы. А для тебя – ох какое большое! Хочешь, глаз на неподобное место переведу?

– Не хочу. Глаза мне для дела нужны. А что это у вас все люди молчком ходят?

– Надо так. Я здесь спрашиваю, а не ты! Они молчат потому, что воды в рот набрали.

– Для чего?

– Ловчее молчать. Опять спрашиваешь!

– А что же ты сам воды в рот не наберешь?

– Я на службе. Мне допрашивать нужно, докладывать нужно… Тьфу ты, опять спросил, а я ответил. Молчи! Уже пришли.

– Э, да это же троглодитсякого царя дворец! Я его видел, когда в первый раз торговать ездил.

– Нету такого царя, а дворец наш.

– Да ведь он точь-в-точь такой же.

– Какой же он должен быть? Молчи, на кол посажу!

– Да я уж и так молчу, стараюсь…

– Сейчас предстанешь перед Большим Начальством Мудрости и Большим Начальством Покоя…

– Твое дело – мудрость, мое – покой. Надо этого пришлого сразу, чтобы раз – и нет.

– Нет, чтобы раз – и нет, это в другой раз. Его же прислали. Зря не пришлют.

– Чую, чую, что ничего не чую. Провижу, что ничего не провижу.

– Не твое это дело – провидеть. Твое дело – чуять, вот и чуй. Да, Начальство Ворот ты того… Все про него ведаешь?

– Ясно, что все.

– Как про меня? Или как я про тебя?

– Э, не шути. Плохо кончится.

– Ладно, воздержусь. Пусть войдет. Выспросим, тогда посмотрим, что с ним делать.

– Многих вам лет, Большое Начальство!

– Чего многих?

– Лет, чего же еще. А, вы ведь лет не знаете…

– Мы знаем все. А этих твоих лет у нас нет как нет. То-то мне Начальство Ворот жаловалось, что он все спрашивает. Что ты все спрашиваешь?

– На вопросах и ответах беседа зиждется.

– Ну, вот мы и спрашиваем, а ты отвечаешь. Как твое имя звучит?

– Ой, плохо звучит: Птбрсхклзжбррр!

– Да, Мудрец, беда с такими именами: не поймешь и не запомнишь тем более.

– Ничего, Начальство Покоя, запомню, не бойся. А имя отца твоего?

– Ооооооааааааааоооооааауууууоооа. Тяжелый был человек.

– Что и говорить. А страна твоя где?

– Отсюда и не сказать где. Знаю, что слева – море, справа – горы и долины.

– Глуп же ваш народ. Как его зовут, кстати?

– Белыми эфиопами кличут. Эфиопов знавали? Так вот те черные, а мы наоборот.

– Все ясно. Врет. Нету белых эфиопов.

– Так я и не говорю, что есть. Я говорю, кличут нас так.

– Кто же тебя к нам направил?

– А Калям-бубу его знает. И хорошо, видно, знает: вон в какую даль пособил меня закинуть!

– Чего же ты хочешь в нашей земле?

– Продать товар. Чего же еще купцу хотеть?

– Где же твой товар?

– Мой товар – мое умение. Дали бы, Большое Начальство, отдохнуть с дороги да поесть…

– Потом отдохнешь. Что за умение?

– Перекладывать слова на знаки.

– Это как?

– А вот так. Это палочка, это дощечка вощеная. Назови слово!

– Куда хватил!

– Смотри, Мудрец, не проболтайся сдуру!

– Не учи ученого, Начальство Покоя. Вот тебе слово, купец: «дерево».

– Та-ак… Вот и на дощечке – «дерево»!

– Какое же это дерево? Одни корешки какие-то. Вот я говорю: де-ре-во фи-го-во-е! Вот оно!

– Калям-бубу! И впрямь дерево! Фиговое! С листочками!

– Вот. А у тебя что за дерево?

– Ну, вот и у меня – «дерево фиговое».

– Вижу – закорючек прибавилось. А толку? У меня оно растет и плодоносит, а у тебя?

– Вот, к примеру, напишу я все про это дерево: и как растет, и какие листья, и каковы плоды его на взгляд и вкус. Нашлют боги засуху, и погибнут деревья. А дощечка останется. И те, кто дерева этого не видел, все про него узнают…

– Так. Слышал я про это умение. Нам оно ни к чему. Дерево это я и так перед собой и другими представлю. Твое умение – баловство.

– Еще один прок: можно вести торговый счет ловчее, записывать, кто кому сколько должен…

– Мы никому ничего не должны, а если у кого что и заведется, мы и так заберем: очень любят нас боги.

– За что?

– Да уж есть за что. А торговое дело – не наше.

– Какое же ваше?

– Тайна богов.

– Ну так вот еще: можно про великие дела богов и героев записывать. Хотя бы про то, как из-за бабы герои десять лет воевали или как Калям-бубу из двух арбузов мужчину и женщину достал. Наши мудрецы иногда так складно пишут – зачитаешься!