Тот вдруг прекратил движение и оценивал нестандартную ситуацию: ещё никогда мусор, подлежащий уничтожению, не оказывал сопротивления. Мик схватил Дона за плечо и в то же мгновение почувствовал, что какая-то неодолимая сила прижимает их к кокону. Он успел заметить, что машина будто раскрыла пасть: откинулся люк и внутри обозначился глубокий чёрный провал.

– Чёрт побери, мы, кажется, влипли!

Люк за ними бесшумно закрылся. Мусорщик, перестав хлюпать и булькать, отправился на дальнейшие поиски беспокойного белкового мусора.

Сплинтер никуда не пропал. Он чётко представлял себе, что, пока стороны меряются силами, он не сможет оказать ребятам серьёзной поддержки. Другое дело, что Охотник наверняка пойдёт на хитрость. Вот тут старый Сплинтер может просчитать некоторые варианты… Нет, чудовище наверняка не сможет драться по-джентльменски. Охотник привык уничтожать, а не сражаться. Сам себя пришелец может считать кем угодно: романтиком, странствующим завоевателем, хоть Эрнстом Хэмингуэем, наконец. На самом деле он просто космический браконьер. Пожиратель биологической массы. Он с самого начала повёл себя как мясник: напал на беззащитную Эйприл и ждёт, когда на приманку сбежится побольше вкусной дичи. Потому в честной битве ему никогда не одолеть черепашек.

Постой, а кто говорил, что битва будет честной? Никто. Может, только Дон, Лео, Мик и Раф строят какие-то иллюзии на этот счёт… Это и понятно: их не учили, что противника можно не победить, а добыть… Именно добыть, как куропатку на обед. Черепашки, наверное, и не предполагают, что внутренности этого корабля нашпигованы коварными ловушками, как праздничный пирог – цукатами. Но на этот случай здесь есть он, Сплинтер. Сплинтер, который повидал на своём веку немало мерзавцев. И сейчас он поможет черепашкам одолеть самого опасного из них.

– Ещё как помогу, – подумал учитель, обследуя каждый квадратный дюйм отсека. – Если, конечно, не заблужусь.

Он отбежал совсем недалеко от того места, где черепашки столкнулись с Охотником. Завернул за первый же угол. Но шум драки почему-то сюда не доносится. Может, Охотник уже убежал, заманивая их в один из своих капканов? Сплинтер вздохнул и отогнал от себя тёмные мысли. Надо искать. Надо выполнить свою задачу.

Сплинтера мутило от запаха, который распространяла слизь на полу. Она налипала на лапы и мешала двигаться. Единственным плюсом было то, что в любом из отсеков Сплинтер находил лишь стены, пол и потолок. Никакой обстановки. Никаких излишеств. Тоже мне, рыцарь-храмовник… Но пока учителю не удалось обнаружить ни одной ловушки. Сплинтер методично обшаривал отсек за отсеком и уже начал беспокоиться: где-то глубоко-глубоко в сознании постепенно кристаллизировалась очень неприятная мысль. Может, искать нужно по-другому? Но тогда как?

Кажется, это был четвёртый по счёту отсек. Сплинтер сразу отметил, что он отличается от остальных. Да, пожалуй, здесь было посветлее. И куда попросторней. Отсек был просто огромным. Сплинтер до предела напряг зрение и слух. Он мысленно наплевал на тошнотворный запах слизи и с шумом втягивал в себя воздух, рассчитывая уловить в этой помойной атмосфере тревожный диссонанс. И вот оно! Сначала у Сплинтера ёкнуло сердце. Потом он чуть не сделал глупость и не побежал с радостным воплем вперёд. Дело в том, что учитель увидел Донателло. Тот стоял у стены и, казалось, к чему-то прислушивался. Совсем, как настоящий. Сплинтера отрезвило то, что у этого Донателло была не его фиолетовая повязка, с которой он не расстался бы даже под страхом смерти, а какая-то пошловатая пёстрая тряпка. К тому же то, что должно было изображать Дона, издавало сильный запах горелой проводки и подрагивало, как изображение неисправного телевизора.

«Кажется, это то, что я искал», – с облегчением подумал Сплинтер. Он осторожно приближался к манекену, обдумывая, каким образом эта ловушка должна была напакостить его друзьям.

– Здесь должно что-то взорваться, – была его первая мысль.

– Но если все ловушки Охотника взрываются, – возразил он сам себе, – то от его корабля останется решето. Нет, думай дальше.

– Ну тогда что-то должно стрельнуть. Это в стиле хозяина этой посудины.

– Ты мыслишь категориями дешёвых романов, Сплинтер. Охотник, я уверен, их не читал. Здесь наверняка что-то другое.

– Тогда жертва должна куда-то упасть. У Хищника повадки муравьиного льва.

– Вот это уже теплее. Может, ты знаешь, и то, при каких условиях это должно произойти?

– У меня есть одна догадка на этот счёт. Какой была твоя первая реакция, когда ты увидел Донателло?

– Точно! Я хотел подбежать к нему, и тогда меня, по идее, что-то должно было похоронить в трюме корабля.

– Кажется, похоже на правду, а?

– Похоже. Осталось только проверить.

Сплинтер окинул взглядом комнату. Она, как и «прихожая», была шестиугольной и напоминала юрту. Здесь были две двери. Значит, ловушка должна работать, когда к ней подходишь со стороны одной из дверей. Мысленно начертив прямую от входа к выходу, Сплинтер потрогал лапой пол чуть в стороне. Никакой реакции. Тогда он быстро-быстро пробежал в другую сторону. Ловушка не работала. Может, она была рассчитана на другой, более внушительный вес жертвы?

Нет, капкан действовал по-другому. Сплинтер разглядывал голографического Дона и отчаянно искал ответ.

– Может, надо попробовать до него дотронуться?

– Это же голография!

– Ну и что? Рядом могут стоять термодатчики, реагирующие на тепло живого тела. Прикоснёшься, а они – бах! И взрываются.

– Точно. Проверь. Может, от тебя что-нибудь и останется.

– Но я не могу…

– Постой, я, кажется, нашёл. Охотник мог рассчитывать на то, что Дона окликнут. Верно?

– Верно.

– Значит, ловушка может захлопнуться при громком крике.

– А может и не при громком. Вспомни рассказ Даглиша: Охотник чутко реагировал на шорох веток. Со слухом у него всё в порядке, да и род занятий у него такой, что барабанные перепонки порой помогают наполнить желудок.

– Вот как? Интересно, а я сейчас разговариваю с собой вслух?

– К счастью, нет. Для этого ты, Сплинтер, слишком старый и опытный воин.

– Спасибо на добром слове.

Учитель вернулся к двери, через которую недавно вошёл. Он что-то прикинул, разглядывая высокий потолок, затем спрятался за дверью и не слишком громко позвал:

– Донателло!

Сначала Сплинтер подумал, что опять ошибся. Он уже заглянул за дверь и тут услышал нарастающий противный свист. Помедли он ещё секунду, и тяжёлая дверь прихлопнула бы его, как комара. Но старый опытный воин отпрыгнул назад.

– Просто-напросто мышеловка! – Сплинтер перевёл дух. – Так это мы ещё в первом классе проходили…

Учитель не делал попыток снова проникнуть в запертую наглухо комнату. Было абсолютно ясно, что вторая дверь тоже захлопнулась, и Охотник со своей внеземной цивилизацией не открыл для Сплинтера ничего нового.

Ободрённый первым успехом, Сплинтер поспешил в другие отсеки, скрупулёзно изучая и запоминая всё, что видел по дороге. Он с радостью почувствовал свою необходимость. Как знать, может, кто-то из черепашек в этом момент уже входил бы в комнату с голографическим манекеном и радостно или удивлённо окликал бы друга… Сплинтер расправил усы.

В последнее время он заметил, что становится беспокойным и суетливым. Обычная история: учитель видит, как вырастают его ученики, а он становится им всё меньше и меньше нужен. Но теперь-то ясно, старый Сплинтер, что волнуешься ты зря? Конечно ясно. Как белый день.

…Раф быстро пришёл в себя. Рядом стоял Кейси и с беспокойством смотрел на него.

– Ты в порядке?

– Вполне, – ответил Раф, стараясь припомнить, куда подевались Донателло, Мик и Сплинтер. – Где остальные?

– Сплинтер пропал сразу, Дон и Мик преследуют Хищника. На прощанье он влепил тебе увесистый хук. Я остался с тобой.