– Серьезно: от двух до трех лет? – не верил он.
– Ага, – кивал я. – Это если правильно технологию соблюдать. Вовремя поливать свежими отходами, беречь от дождя и прочего. Будь у нас реактивы или хотя бы бактерии нужные, было бы быстрее. А так…
– Вот и Иверь узнала слово «технология»… – смущенно сказал он.
Рабам, обслуживающим ямы, мы, естественно, не говорили, насколько этот труд затянется.
Чтобы сразу начать хоть какое-то, пусть незначительное, производство пороха, на поиски селитры поехал даже я. Причем, как выяснилось, я самый удачливый оказался в поисках этого… хм… вещества. Прошлявшись три недели вдоль отрогов гор Утренней Влаги, я нашел целый клондайк перезревшего гуано, уж простите меня за подробности. Белый налет со скал, со стен пещер и расщелин счищали всем отрядом. Наверное, мои охотники впервые в жизни занимались таким бредовым, по их мнению, занятием. Неделю безвылазно мы торчали там, пока по нашим следам не добрался вестовой с новостями от Игоря. Тот, плюнув на бесперспективность поисков, вернулся в Тис и ждал меня, чтобы объяснить моей божественности, что при побеге неплохо было бы карту полезных ископаемых захватить. Я посмеялся и продолжил работу.
Мы вернулись через месяц с мешками еще неочищенной окончательно селитры. Игорь, который по моему заданию в поселке металлургов наспех строил пороховые заводы и лабораторию, только руками развел, когда мы сдали наш груз работникам. Последних взялся обучить сам немного знающий в этом деле Игорь. Я объяснил ему процесс очистки, и он, скривившись, пообещал, что наберется терпения и сделает эту часть работы, раз из него такой плохой поисковик… селитры.
Где взять серу для состава, я и так знал без дополнительных приключений. Своим уже привыкшим к изысканиям отрядом я отправился в Туманные горы на место давно угасшего вулкана. Проходя мимо места, где я так долго прятал капсулу, до меня вдруг дошло: почему это я не занимаюсь поиском нужного с воздуха? Разозлился я на себя не на шутку. Вот говорят же, что в обществе тупых и сам тупеешь! В обществе охотников, у которых даже мыслей подобных не возникало, я и сам забыл о наших возможностях. Но не возвращаться же с пустыми руками!
Счастье наше было в том, что сера в воде не растворяется. Ползая по гигантскому безжизненному кратеру, мы лишь снимали верхний слой каменной и лавовой крошки, под которым находили самородную серу. Я только посмеивался, представляя, как бы я в случае отсутствия самородной добывал серу из сульфидов. Процесс, который перед глазами вполне вырисовывался формулами, для меня на практике представлял темный лес. Ну, можно было с помощью углеводорода выделять… Но где взять углеводород? И главное, как этот процесс потом дикарям доверить! Самому, что ли, вечно ее выделять? Помотав головой от этих страстей, я продолжил сбор серы в полотняный мешок, что висел у меня на спине.
С горем пополам, через зуботычины и русский мат, Игорь научил десяток аборигенов доводить ингредиенты до ума. И через неделю наша тестовая партия пороха была готова. Мы, конечно, посмеялись над ее количеством, но главное: пока сами все делали, мы смогли подготовить людей для продолжения производства.
Я почувствовал себя вполне довольным, когда охотники из моего отряда уже сами повели вольных и рабов добывать нужное для производства. Из Тиса я узнал, что процесс приобрел некую технологичность и спокойно идет без нашего участия. Перекрестившись, я поблагодарил бога за то, что пороховая лаборатория не взорвалась на первой же партии, произведенной без нас.
На пороховые заводы набирали только вольных. Прямо с семьями селили их в поселке металлургов. Там создали еще две лаборатории для производства пороха и одну – для отливки пушек. Потребление железа возросло, и через месяц мы осознали, что продаем значительно меньше металла. Поступления в казну сокращались, а тратить на наемный труд приходилось все больше. Пришлось в срочном порядке принимать меры. Заложили еще две домны. Довели по численности поселок металлургов до двух тысяч и присвоили ему статус города. С помощью рабского труда возвели стену и поставили замок. Пока в деревянном исполнении. Город назвали Рол. Я настоял сделать приятное Апрату, пока мы его не завоевали. Под хохот вывели на карте название. Уведомили правительницу Апрата и получили снисходительное «благодарю».
Теперь Рол давал нам столько железа, что телеги сплошным потоком шли в оба конца. От него до Тиса и обратно. От нас поредевшие телеги шли в Ристу. К следующему сезону дождей ввели гарнизонно-патрульную службу. К их ведомству относилась и охрана дорог. Без этого уже не представлялось возможным дальше торговать. Ведь с развитием приходит и жажда легкой наживы… Бандитов из бывших лесных охотников в округе развелось, что тех крыс. Слава богу, это были простые охотники. А если бы среди них оказались те, кто окончил Академию? Страшно представить…
В том же году закончили внешнюю каменную стену самого Тиса. Сооружение в общем-то не представляло собой ничего примечательного. И необходимости в нем особой не было, но так получилось, что надо было занять людей до зимнего сезона. А уже когда пошли дожди, в башнях и на стенах было установлено сорок шесть орудий. Мерзкие, короткие, на убогих лафетах, с дрянным порохом и картечью вместо ядер. Я плевался, глядя на них. А вот Игорь за сезон дождей на специальном полигоне воспитал сотню канониров. Среди них он отобрал пять виртуозов и создал в каменном бараке, пристроенном к стене, школу канониров. Я только головой покачал, видя, что там за месяц готовят всего двадцать пушкарей.
Забыл… В том же году в сезон дождей мы ввели форму. Покупали ее у Апрата. Специально заказали и потом шестью галерами их флота перетаскивали металл в расплату. Теперь нашим ребятам аборигены дали прозвище краснопузые.
В двадцать лет я и Игорь – он, понятно, раньше – поступили в училища Его Величества и принесли присягу. Именно с тех пор привычка к красной форме гвардейцев у нас в крови. Ну, мы и создали нечто подобное скорее под влиянием подсознания. Конечно, с учетом местного колорита и кирас, которые стали обязательны к ношению караульными.
Над лекалами работали я и Игорь. По ходу дела научили королеву. Она была поражена возможностями такого дела. И конечно, взялась попробовать сама. Она заказывала ткани в Апрате – ей по понятным причинам не нравилось грубое домотканое полотно Тиса, – а мы за них расплачивались железом. Но мы ей ни в чем не отказывали. Наверное, чувствовали вину перед ней и малолетним будущим правителем. Быстро освоив азы ремесла, королева уже через год открыла швейную мастерскую. Когда у мастерской стали получаться достойные вещи, она пришла к нам и потребовала, чтобы мы закупали форму у нее. Чуть не рассмеявшись от таких речей, мы пообещали подумать. Может быть, они могли и лучше пошить, кто знает, но первую и следующую закупку обмундирования мы произвели все-таки в Апрате.
Надо сказать об Атаири. Он был несомненным хозяйственником. Произведя вырубку вокруг Тиса, он привел поля в порядок и подготовил их к последующему посеву. Мы рассчитывали на него и всерьез считали, что должны получить достаточный урожай. А с учетом поставок из Торка и от Десятника, который развел в степи бойкую торговлю, мы могли выступать на равных с морским народом в поставках не только металла, но и продуктов питания.
Атаири также замостил все улицы и площади Тиса бутовым камнем, и я только диву давался, как он смог столько его натаскать. Мало того, он открыл что-то вроде строительного магазинчика. Теперь торговцы, осевшие в Тисе, а таких стало немало, могли заказать и дерево, и камень для постройки и обкладки своих домов. Также я частенько видел, как у него покупали дорогие тесаные плиты, и задавался вполне логичным вопросом: не пора ли провести ревизию торговой деятельности временного правителя? Несмотря на новые стройки и перестройки старых зданий, все они еще укладывались в окружность, очерченную стенами города. Никто не спешил селиться под стенами, где можно было подвергнуться ночному грабежу или того хуже… Решая эту проблему, я приказал построить в полукилометре от городских стен несколько так называемых застав. И хотя дежурство на них велось круглосуточно, это не давало желаемого результата в расселении людей за стены города.
