– Ну тогда покажи что-нибудь, – скептически произнес Ясенгард.

Я открыл низший уровень его души и запустил заклинание перемещения. Ясенгард нелепо взмахнул руками, когда земля ушла из-под ног, но быстро овладел собой и даже сумел состроить непроницаемое лицо, когда я поднял его на двести футов над землей. Все халфлинги, находившиеся неподалеку, дружно задрали головы к небу и разинули рты. Я зафиксировал Ясенгарда в воздухе и поднялся к нему тем же заклинанием.

– Ну как? – спросил я.

– Сильно. А теперь опусти меня на землю.

Мы опустились, Ясенгард помотал головой и полез во внутренний карман куртки. Он вытащил трубку, закурил, сделал пару жадных затяжек, и только после этого его руки перестали дрожать.

– В твоем мире это умеют все халфлинги? – спросил он.

– Нет, – ответил я, – только я один.

– Ты такой сильный шаман?

– Я не шаман, я – маг.

– Магов-халфлингов… гм… нет, к тебе это не относится. Значит, ты сильнейший маг своего народа. А как вышло, что ты оказался здесь?

– Мой учитель Уриэль открыл способ перемещаться в иные миры. Он взял меня с собой, но вышло так, что только я смог совершить перемещение. Уриэль остался в Средиземье, и без его помощи я не могу вернуться обратно.

Ясенгард озадаченно потряс головой.

– Ты только что говорил, что ты – сильнейший маг своего народа. И вдруг оказывается, что твой учитель сильнее тебя. Как это понимать?

– Очень просто. Мой учитель – не хоббит, он эльф.

– Эльф? Как эльф может быть учителем халфлинга, если эльфы и халфлинги живут в разных мирах?

– Это у вас, почтенный Ясенгард, эльфы и халфлинги живут в разных мирах и служат разным хозяевам. А у нас, в Средиземье, хоббиты и эльфы от века жили бок о бок, пока не случился Эльфийский Исход и эльфы не покинули Средиземье. Только восточные эльфы Авари…

– Стоп, стоп, стоп! – перебил меня Ясенгард. – Ты еще успеешь рассказать историю своего мира в другой раз. Значит, ты умеешь летать сам и поднимать в воздух других…

– Он еще умеет давать неуязвимость, – вмешался Юрген.

– Это как?

Юрген вытащил кинжал и одним резким движением отсек себе палец. Меня передернуло. Понятно, что ему ничего не грозит, но это же больно! Юрген не закричал и не застонал, он только слегка поморщился. Кровь мгновенно остановилась, а затем обрубок начал расти прямо на глазах и уже через минуту на руке Юргена вырос новый палец. Трубка Ясенгарда потухла, а его руки снова начали трястись.

– Мда… – наконец сказал он, – не знаю, что и сказать по этому поводу. Нет, я не могу принять решение! – резко и как-то мучительно выкрикнул он. – Пойдем к бургомистру.

И мы пошли к бургомистру.

Мы стоим перед собором Сакред Вейла. Гигантское здание из белого камня, увенчанное тонкой изящной башней, пронзающей облака. Я чувствую мощнейший источник маны, берущий начало на алтаре, скрытом точно под башней. Это не совсем источник, сам по себе собор генерирует совсем немного маны, гораздо больше магической энергии аккумулируется из ближайших окрестностей, отовсюду, где есть шаманы. В Сакред Вейле обитает около пятисот шаманов, и каждый из них отдает собору примерно миллидух маны в день.

Странно здесь меряют магию, миллидух – вовсе не абстрактная единица, как я думал вначале. Миллидух – это одна тысячная количества маны, потребного для того, чтобы поддерживать существование одного магического духа в течение одного месяца. А магический дух – одно из простейших магических существ, не умеющее почти ничего, кроме как черпать энергию из магического узла и пересылать ее хозяину. Василиск потребляет маны в семь раз больше, чем дух, и несложно подсчитать, что всей магической энергии этого города не хватит даже на то, чтобы поддержать существование двух василисков, пасущихся в бестиарии, не говоря уже о пауках, плетущих сети неподалеку от василисков. Только энергия магических узлов позволяет Оберику держать в своем войске этих тварей.

Ясенгард толкнул дверь собора и мы вошли внутрь. Многочисленные фрески и статуи должны повергать каждого входящего халфлинга в глубокое мистическое потрясение, но какое мне дело до этого? Я-то знаю, что аккумуляция маны не несет в себе ничего сверхъестественного. Ясенгард немедленно опустился на колени перед фреской, изображающей халфлингов, занятых каким-то сложным обрядом, а я двинулся вглубь собора.

Откуда-то появился пожилой седовласый халфлинг в длинном белом балахоне.

– Что привело тебя сюда, брат мой? – обратился он ко мне, и меня чуть-чуть покоробило. Я сразу понял, что «брат мой»– это не более чем вежливое обращение, но, все равно, как-то неприятно слышать, как совершенно посторонний человек называет тебя братом.

– Я хотел бы побольше узнать о мире, – ответил я.

– Кто ты? – немедленно поинтересовался мой собеседник.

– Я прибыл в этот мир совсем недавно и еще не получил определенного статуса.

– Ты из детей Творца? – изумился халфлинг. – Уже около десяти лет в Сакред Вейл не приходили дети Творца. Твое явление поистине удивительно.

– Нет, почтенный, – сказал я. – Мое появление еще более удивительно. Я явился в Арканус из другого мира, и этот мир – не Миррор.

– Ты говоришь глупости, юноша, не существует других миров помимо Аркануса и Миррора.

– Может, ты еще скажешь, что любое заклинание едино и неделимо? – усмехнулся я.

– Конечно!

– Может, ты скажешь, что халфлингам недоступна иная магия, кроме метания огнешаров, излечения живых существ и дезактивации местности?

– Конечно.

В этот момент Ясенгард, завершивший, наконец, сложный ритуал входа в собор, вмешался в разговор и испортил мое нехитрое развлечение.

– Приветствую тебя, почтенный Атлон, – сказал он. – Я хочу увидеть бургомистра по неотложному делу.

– В чем состоит твое дело? – спросил Атлон, подозрительно косясь на меня.

– Этот почтенный халфлинг, – Ясенгард показал на меня, – его зовут Хэмфаст, он молодой сын Творца, он только что прибыл в Арканус, но он помнит, что с ним происходило в предыдущей жизни в ином мире, и он владеет невиданной магией.

Атлон состроил скептическую гримасу.

– Невиданной магией? Ну-ну… – и скрылся в полумраке.

– Зря ты начал шутить над ним, – прошептал Ясенгард. – Это священное место, шутки здесь неуместны. Надеюсь, Буридан сделает скидку на то, что ты еще не знаешь наших законов.

– Буридан – это кто? Бургомистр?

Ясенгард кивнул и началось долгое ожидание. Я отметил, что Ясенгард заметно нервничает. Непонятно, ведь воин на то и воин, чтобы воспринимать спокойно и без лишнего волнения все, что только может встретиться на его пути. У нас юношей-хоббитов учат этому в первые же месяцы обучения воинскому делу. Может, Ясенгард ощущает потоки злой силы, концентрирующиеся вокруг алтаря? Нет, вряд ли, он же воин, а не шаман.

Атлон выплыл из темноты, как мантикора из тьмы сарая в тот вечер, когда почтенный Никанор принял глупую смерть. Интересно, почему я вспомнил сейчас именно об этом? Предчувствие?

– Почтенный Буридан готов принять вас в малом кабинете, – сказал Атлон, и мне сразу бросился в глаза резкий контраст между медоточивым тоном, которым были произнесены эти слова, и злой торжествующей усмешкой, скрытой в глубине прозрачных стариковских глаз.

Ясенгард уверенно шагнул в темноту, и я последовал за ним. Как только мы покинули круг света, образованный небесным светом, проникающим под своды собора сквозь гигантское круглое окно в центре фасада, сразу оказалось, что темнота не так уж и непроницаема, что она кажется таковой только по контрасту. Ясенгард целеустремленно шагал к неприметной лестнице в темном углу, я следовал за ним и наши шаги отдавались гулким эхом в гигантском зале. Непонятно, какой смысл строить в таком маленьком городке такое огромное святилище. Неужели этот алтарь не может работать так же эффективно в маленькой деревянной часовне?

Мы поднялись на второй этаж и свернули в полутемный коридор, освещенный лишь острыми лучами небесного света, врывающимися сквозь узкие бойницы. Странное зрелище – будто огненные мечи пронизывают тьму частой гребенкой, их сверкающие лезвия серебрятся тысячами пылинок, танцующих в потоке света, как птицы танцуют в потоке воздуха, и от этого тьма между бойницами кажется еще более непроницаемой.