А это еще что такое? Голая поляна с полмили диаметром, деревенька в сотню дворов, и в эту деревню входят три дороги. Точно, Ясенгард говорил, что дорога, начинающаяся северным спуском, потом заворачивает на восток и сливается с той, по которой мне предстоит идти. Выходит, я уже преодолел около четверти пути. Интересно было бы приземлиться, поболтать с сельскими жителями Аркануса, но сейчас еще слишком рано. Надо пролететь хотя бы еще столько же.

Дорога постепенно забирала правее и я решил, что теперь лечу на восток. Прыжков через десять слева голубым зеркалом заблистала вода, вначале это была маленькая и узенькая речушка, берущая начало в горных ручьях, стекающих с отрогов хребта, оставшегося по левую руку (Иствейский хребет, внезапно подсказала память), с каждым прыжком река становилась все шире и полноводнее, на ее глади появились парусные лодки, сначала одна-другая, и вот уже они снуют по воде вдоль и поперек целыми стаями, и уже нет никаких сомнений, что это и есть могучий Торуин, величаво несущий свои воды к Великому Океану, омывающему восточные берега владений Оберика. Странная вещь память разумного – только что казалось, что вчерашняя попойка начисто стерла из памяти многочисленные инструкции, которыми снабдил меня Ясенгард, но нет, путевые приметы всплывают в памяти одна за другой.

Пожалуй, стоило бы спуститься отдохнуть, да и поесть бы не мешало, уже, должно быть, далеко за полдень. Или нет? Как трудно ориентироваться во времени, когда на небе нет солнца!

Я приземлился на окраине рыбачьего села на самом берегу Торуина. Халфлинги смотрели на меня, халфлинги, рассекавшие речную гладь на лодках и чинившие сети на берегу, ковырявшиеся на огородах и сидевшие без дела на крыльце с трубкой в зубах. Я входил в деревню, а они смотрели на меня, позабыв про свои дела. Наверное, никогда не видели летающего хоббита.

Подорожная, выписанная Ясенгардом, не понадобилась, мое необычное появление не оставило у местных жителей никаких сомнений, что перед ними герой. Все очень просто – халфлинги не летают, даже под действием заклинания, поскольку великий Оберик не знает заклинания полета. А поскольку Хэмфаст все-таки летает, значит, это заклинание на него каким-то образом наложено. А как может быть наложено такое заклинание, кроме как лично великим Обериком? Оно может быть присуще ему от природы, либо у него может быть артефакт, дающий власть над ветром и тяготением. В обоих случаях Хэмфаст может быть только героем, так что это очевидно любому образованному халфлингу.

Меня накормили, на этот раз рыбой, а не успевшей надоесть олениной, деревенский староста изрядно расстарался, на столе стояла и красная рыба, и желтая, бочонок сизой икры и бочонок красной, я понимал, что эти деликатесы большей частью идут в счет уплаты налогов Оберику и вряд ли кто-то из окружающих меня рыбаков пробует такие яства больше двух-трех раз в год, но они угощают меня от чистого сердца и, значит, я не имею права отказываться.

Мне предложили вина, но я отказался, сообщив хозяевам, что предпочитаю пиво, и это вызвало настоящий приступ восторга. Я понимал их чувства, они считают героев сверхъестественными существами и то, что герой, так же, как и они, предпочитает простые здоровые напитки, заставляет их думать, что герой не так уж сильно отличается от них, а значит, они тоже чуть-чуть герои… Глупо, конечно, но они действительно так думают, хотя и не признаются в этом даже самим себе.

А вот разговора по душам не получилось. Даже староста, которого другие жители уважали и заметно побаивались, вел себя настолько униженно, что мое желание получше узнать этот мир увяло на глазах. Как-то не хочется разговаривать с теми, кто так пресмыкается перед тобой. Если человек не уважает себя сам, почему его должен уважать ты?

Я выразил желание отдохнуть и поспать, и мне немедленно выделили целый дом. Оказывается, в этой деревне, как и во всех деревнях, расположенных у большой дороги, имеются особые дома, специально предназначенные для отдыха проходящих мимо солдат. В этой деревне таких домов было целых пять и самый лучший из них уже мыли, скоблили и наполняли сотнями мелочей, которые делают мертвый дом живым. Староста лично довел меня до крыльца временного пристанища, на крыльце сидели десять обнаженных юных девушек, я подумал вначале, что это часть какого-то торжественного ритуала, и оказалось, что я, в общем-то прав, но совсем в другом смысле, короче, я разозлился, накричал на старосту, а девушки, против моего ожидания, совсем не обрадовались, а наоборот, расплакались, и все получилось совсем нехорошо.

Я завалился на постель, не раздеваясь, и задумался о том, что гнал от себя все это время. Если мне суждено провести на Арканусе остаток жизни, а в Средиземье скоро появится другой Хэмфаст, возрожденный Уриэлем из резервной копии, должен ли я хранить верность Нехаллении? Какой смысл отказываться от создания семьи, если теперь я – это не совсем я? Тот я, что живет с Нехалленией, так и будет жить с ней, а этот я, который здесь, почему бы мне не завести жену в этом мире? Я крутил эту мысль и так, и эдак, и не находил никаких убедительных аргументов против. Но, как бы я ни решил этот вопрос, в непотребстве, подобном тому, что только что предложил староста, я все равно участвовать не буду. И дело здесь не только в Нехаллении и даже совсем не в ней, а в том, что такой неприкрытый разврат просто противен природе уважающего себя хоббита, и неважно, что халфлинги Аркануса думают по-другому.

Когда староста привел второй десяток девушек, я выгнал их спокойно и вежливо, даже не повышая голоса. А потом сообразил, что раз я герой, то значит я солдат, а солдат Оберика не имеет никаких шансов завести нормальную семью и, поняв это, я упал на кровать и заплакал. Давно уже я не плакал.

Взлет. Перемещение вверх, выполняемое последовательно маленькими порциями, похоже на взлет. Я сознательно взлетаю таким образом, я не хочу лишать жителей этой деревушки, названия которой я так и не удосужился узнать, зрелища, которое они заслужили. Путь рассказывают своим детям и внукам, что своими глазами видели летающего халфлинга. Я подавил усмешку и направил полет на восток.

Торуин расстилался по левую руку, становясь с каждым прыжком все полноводнее и величественнее, хотя, казалось бы, куда уж величественнее? Иствейский хребет остался позади, его сменила унылая, если смотреть издали, зеленая лесная равнина, далеко впереди и слева, на самом горизонте, хаотично громоздились горы, почти неразличимые с такого расстояния. Это, должно быть, Торгард, странная горная система, в которой вершины и отроги громоздятся совершенно хаотично, не образуя правильных хребтов. Непонятно, как такое может быть, но в мире вообще много непонятного.

Дорога, ранее неотрывно следовавшая за немногочисленными изгибами Торуина, круто завернула направо, и я понял, что цель моего путешествия уже близка. И действительно, примерно через пару часов я оказался над Торвеллом.

В отличие от Сакред Вейла, Торвелл расположен в лесу, посреди огромной поляны диаметром в пару миль, и окружен каменной стеной не в отдельных наиболее уязвимых местах, а полностью. И то, что сразу бросилось мне в глаза – в центре Торвелла стояла башня. Не белая башня собора и не серая башня гильдии алхимиков, эти башни тоже были здесь, но самая главная башня Торвелла не имеет аналогов во всех владениях Оберика. Широкая у основания и узкая наверху, четырехгранная и со скошенными стенами, это скорее вытянутая вверх пирамида, чем башня, но все называют ее именно башней. Башня Оберика. Жилище и заклинательный покой одновременно, то место, откуда воля хозяина руководит действиями сотен тысяч разумных существ, живущих в его владениях. Стены башни имеют густой иссиня-фиолетовый цвет, и непохоже, что они чем-то покрашены или инкрустированы, я готов поклясться, что этот невозможный цвет, не соответствующий ни одной из известных красок и ни одному из известных минералов, присущ этим стенам от природы. Брр… жутковатое зрелище. Красивое, но жуткое, и непонятно, почему.