– Ты на себя-то внимательней посмотри. Да и язм… Как есть – бродяги. Смерды на нас либо собак спустят, либо сотворят что похуже… Так что, ежели кого встретим, может, и разживемся лепешкой – вряд ли больше, деревня-то, по всему видать, бедная. Интересно – чья она?

– Как это – чья? – переспросил Раничев, мучительно пытаясь оттереть от рубашки изрядный слой грязи. И в самом деле – бродяги. Таким самое место где-нибудь в ментовском «аквариуме», так, может, туда и сдадут их местные? Если позвонить не удастся, так сообщат участковому о подозрительных рожах, ошивающихся возле самой деревни… Да, скорее всего, так и поступят. Но – Ефим прав – могут и собак спустить, бывали случаи… Город, судя по всему, близок, так что, пожалуй, рисковать не стоит.

Ничего не ответив на вопрос Раничева, Ефим Гудок вдруг застыл, настороженно всмотревшись куда-то за деревню, туда, где за соломенными крышами изб виднелась узенькая дорожка, выходящая из лесу и ведущая в поле, покрытое веселенькими ярко-зелеными ростками. Выехав из лесу, по дорожке скакали всадники в ярких разноцветных плащах и кольчугах, отливавших серебром в лучах солнца.

– Не по нашу ли душу? – опасливо кивнул на них Скоморох. Раничев не знал, что и думать. Откуда здесь какие-то всадники, да еще стилизованные под Средневековье? Клуб исторических реконструкций? Или – дело хуже – отправившиеся в погоню сектанты? Нет, надо определенно идти в деревню, ну ведь должен же там быть телефон. Хотя, конечно, не факт. Телефонизация деревень в свете расползающихся, словно пауки, сетей сотовой связи звучала актуально, пожалуй, лишь для чиновников минсвязи, напрочь не представляющих, что технический прогресс – в лице тех же мобильников – докатился до самых отдаленных сторон и весей, вовсе не нуждающихся теперь в обычном телефонном аппарате, дурацком и примитивном, к тому же – требующем проводов, которые, рано или поздно, все равно украдут, вот и останутся деревухи без связи, то ли дело – мобильник! Поставил вышку где-нибудь в людном поселочке, посадил сторожа с острозубой собачкой повышенной злобности – поди укради что. И охватил устойчивой связью километров с полсотни. Виват «Мегафону», «МТС» и прочим, а всем сотрудникам Министерства связи РФ срочно переквалифицироваться в управдомы!

– Может, все-таки – в деревню? – Раничев посмотрел на Ефима. Тот лишь отрицательно качнул головой. Потом пояснил, глядя, как всадники поворачивают прямо к ним:

– Если то боярина Колбяты вои – похватают нас и обратно к боярину на расправу. Если ж – местного боярина либо волостеля – тоже запросто могут схватить да в холопы, ну а ежели княжьи – обязательно пытать будут, чьи мы – ордынцы аль хромого эмира?

– А мы чьи, Фима?

– Вот уж не ведаю. – Хитро взглянув на Ивана, тот развел руками. Потом заторопил: – Давай-ко в кустах притаимся – вои-то скоро здесь будут. В деревню-то – через нас дорожка.

Оба быстро свернули в густые заросли вербы, устроились поудобнее, захрустев валежником. Как раз вовремя – поднимая копытами пыль, стремительной лавой пронеслись мимо них всадники. В шлемах, кольчугах, с мечами. По мнению кое-что успевшего рассмотреть Раничева, кольчужки были так себе, совсем не соответствующие исторической правде – какие-то уж чересчур удобные, приталенные, сидевшие на воинах, словно вторая кожа – даже ни одно колечко не звякнуло, наверняка не из железа даже, какая-нибудь пластмасса. В общем – хорошо заметная халтура.

– Не Колбяты люди, – проводив всадников взглядом, захрустел кустами Ефим. – Княжьи или местного какого боярина. Колбятиных-то я знаю.

– Халтурщики, – выбрался на дорогу Раничев. – Кольчуги – и те черт-те как сделаны. Могли б уж и постараться.

– Ну вот. – Скоморох обиженно поджал губы. – Опять ты непонятные словеса говоришь.

– Ты – так всегда понятные, – язвительно откликнулся Иван. – Ну что? В деревню, конечно, не пойдем?

– Конечно, не пойдем. Там уж нас сразу захомутают.

Раничев пожал плечами и, не говоря больше ни слова, быстро направился к лесу. Позади него тяжело затопал Ефим Гудок.

– Слушай, – неожиданно обернулся к нему Иван. – Забыл спросить, Гудок – это фамилия такая?

– Фамилия? – удивился Ефим. – Опять не наше слово. А Гудок – прозвище.

– От завода иль паровоза?

– Да ну тебя со словами твоими. На гудке играют, будто не слышал?

– Ну как же, как же… – Раничев усмехнулся. И вправду, был такой средневековый музыкальный инструмент, трехструнный, а иногда – и с одной струной, играли на нем смычком. Вот только Ефим откуда про него знает? Исторические кроссворды разгадывал? Хотя у них вся секта с уклоном в историю, вернее – в псевдоисторию. Ну не было тогда таких ярких рубах, что красовались на некоторых в скиту, и кольчуг таких не было…

– Одначе скоро в Угрюмове будем, – шагая рядом, с улыбкой сказал Ефим. – Солнышко-то на полудень пошло.

И в самом деле, солнце давно уже перевалило полуденную отметку и теперь лениво скатывалось к лесу. Впрочем, прохладнее от этого не стало, и Раничев нарочно жался ближе к краю дороги, куда доставала тень от тянувшихся по краям деревьев. Однако лес вскоре кончился. Дорога заметно расширилась, с обеих сторон ее потянулись поля, перемежаемые березовыми рощами и дубравами, темные вершины елей, затянутые дрожащей голубой дымкой, маячили лишь у самого горизонта. Впереди, поднимая слежавшуюся желтую пыль, заскрипели колесами возы, груженные старой соломой и каким-то пузатыми, странно пахнущими бочками.

– Смерды али людины, – задумчиво произнес скоморох. – Деготь везут да солому. Давай-ко нагоним.

Оба прибавили шагу. Иван молчал, недоверчиво размышляя над словами своего спутника относительно близости города. Что-то на это было не очень похоже: ни шоссе, ни узкоколейки, ни вышек сотовой связи. Да еще телеги эти – ну точно, какая-то захудалая деревня типа бывшего колхоза «Светлый путь», а уж никак не Угрюмов.

– Бог в помощь, добрые люди, – догнав обозников, вежливо поздоровался Ефим. – Счастливой торговлишки.

– Не торговать мы, – откликнулся сидевший на первой телеге чернобородый мужик в лаптях и грязной посконной рубахе. – Боярину оброк везем.

– Ах вон что… До града можно ль с вами?

– Сидайте. – Мужик подвинулся к краю. – Лошаденка справная, да и места, чай, хватит.

Раничев и Ефим уселись рядом с возчиком. Иван блаженно потянулся – чувствовалась накопившаяся усталость, а на телеге ехать, это вам не на своих двоих.

– Лучше плохо ехать, чем хорошо идти! – тут же высказался он. – Теперь уж до шоссе доберемся, а, Ефим?

Скоморох сплюнул и с усмешкой взглянул на Ивана, дескать, снова ты за свое? Шоссе какое-то…

Чуть поскрипывали колеса телеги, задние – большие, передние – поменьше, отгоняя слепней, покачивала головой запряженная в воз лошадка рыжеватой масти, била хвостом по крупу. Раничев и сам с неудовольствием прибил на своей шее парочку крупных зеленоватых мух; когда шли-то, вроде никакая тварь не кусала, а тут… Он оглянулся назад. Метрах в пяти катила вторая телега, за ней, примерно на таком же расстоянии, – третья, затем еще одна. Всего в обозе было четыре воза. Возчик первого – Яков – был за главного, на остальных сидели парами мужички помоложе, даже и совсем молодые безусые еще парни, одетые точно так же, как и Яков, только без лаптей, вообще безо всякой обуви, босиком. Иван покачал головой, ну надо же… Хотя – деревня, она деревня и есть. Босиком-то босиком, а что болтается на шее во-он у того рыжего парня? Коробочка какая-то… ну какая – ясно, сотовый телефон. Черт, а ведь позвонить бы надо!

– Я сейчас. – Спрыгнув с телеги, Раничев подождал следующую. Помахал рукой, улыбнувшись. Парни – совсем молодые ребята, подростки, заулыбались тоже.

– Что, не сидится с Яковом? – спросил рыжий. – Тесновато?

– Да не так, чтоб очень… – Иван зашагал рядом. – Слышь, пацан, позвонить не дашь, а? Очень надо… Я тебе в городе заплачу. – Он протянул руку к висевшему на шее у парня футляру… Немножко странному… плетенному из лыка! Да уж… Как только молодежь не извратится с этими мобильниками.