Аспирин… Ей нужен аспирин.

Девушка в зеркале со стоном поднялась на четвереньки и отправилась в трудный путь.

Скиталец в раскаленной пустыне… Он потерял силы, каждая клетка его иссушенного тела вопит о помощи. Он передвигается медленно – ползком ползком ползком, утопая в песке. Вперед, к оазису, который, конечно, окажется миражным бредом. Путь в никуда.

"Я несчастное больное существо, – бормотала Лека, преодолевая бесконечные километры коридора, – у меня внутри болит все вещество. Я несчастное больное существо у меня внутри болит все вещество. Янесчастноебольноесуществоуменявнутриболитвсевещество". Дурацкий стишок отвлекал от боли, от мрачных бездонных углов, в которых гроздьями висели огромные пауки, от мучительной жажды. "Янес частное боль ноесу щест во…"

Стоп. Приехали. Это есть кухня. Там над столом, в ящике – ОН. На тысячекилометровой высоте стола – там, где дуют сволочные вихри. Надо опереться на табурет и медленно подниматься вверх преодолевать метр за метром милю за милей вперед к драгоценным колесам ураган гад будет скидывать ее в окно страшно. Но она знает как с этим бороться. Ха-ха! Она закроет глаза! Что сволочи попали? Она закроет глаза и выпрямится чего бы это ни стоило.

всегда стремиться только ввысь и никогда не падать внись всегда

КР-РАК!!!

Мир с треском перевернулся и Лека навзничь полетела туда далеко на пол в пропасть ободрав руку о край стола. Сердце трепыхнулось как мокрый воробей. Молотки застучали в обеих половинах черепа в десять раз быстрей.

Господи, как больно-то!

"Так, что-то уцепила, – Лека осторожно открыла один глаз. Пальцы ее судорожно сжимали горсть таблеточных упаковок. – Аспирин. Сожрать. Димедрол. Тоже пойдет. Левомицетин. Это от поноса. Пошел в задницу. Что там за пузырек покатился? Валокордин. Потянет".

Лека боком подползла к кастрюле с позавчерашним бульоном, стоявшей в углу. О, благодатная привычка оставлять все на полу! Убери она бульон наверх, и он был бы для нее навсегда потерян. Так и стоял бы себе на полке холодильника прозрачненький непротухший а она бы сдохла здесь внизу подавившись колесами.

Лека запихнула в сухой рот горсть таблеток и жадно припала к кастрюле, обливаясь кислой мутной жидкостью. А потом легла на спину и закрыла глаза. Боль выходила с потом, сон навалился спасительным теплом.

Лека чувствовала себя превосходно, не могла поверить, что днем ей было так плохо. Да нет, должно быть, это была не она. Она в прекрасной форме. Да-да! Всего лишь маленький дозняк – и как огурчик. Малюсенькая доза для встряски, и полный вперед! А больше нам и не нужно. Чтобы чертова жизнь снова заиграла всеми красками – как огоньки над стойкой бара. А захотим – вообще завяжем. Хотя зачем? Я ведь, можно сказать, и не колюсь совсем…

Лека вспомнила сальную ухмылку Свина, когда он всаживал ей в вену иглу. Боров хренов. Слава богу, не этот раз не потребовал перепихнуться, только залез под юбку и потрепал по заднице. "Ладно, Лека, свои люди, сочтемся". Чмо жирное! Пальцы веером, сопли пузырем. Лека всегда избегала этого потного толстяка, не могла пересилить брезгливость. Но на этот раз ей было наплевать, за отходную дозу она переспала бы с любым бомжем.

"Что, опускаешься? – спросила себя Лека. – Черта с два! Стоит сказать пару слов Кроту и урод Свин подавится своими зубами".

Лека подумала, что если Крот узнает, что она ходила к Свинье, то она сама получит по первое число, а может быть, даже выйдет в отставку. Ну и черт с ним! Лека подмигнула своему отражению в зеркале. Я очень, очень красивая, решила она. Если мужик видит меня и у него не встает, значит он гомик. А мне вот на мужиков наплевать, сволочи они все.

Зеркало и вправду отразило красивую девушку. Красивую и сердитую. Короткие каштановые волосы, чуть вздернутый нос, большие настороженные глаза. Прямо Никита из фильма, подумала Лека и улыбнулась своему отражению. Вот какие зубки. Могу тяпнуть до смерти. А то и пристрелить кого-нибудь – если будет за что.

В спину ей гвоздем воткнулся чей-то взгляд. Она раздраженно повела плечами, но взгляд остался на месте. Лека почувствовала, как чужие глаза скользят по голым лопаткам в глубоком вырезе платья, обшаривают округлости ягодиц. Снова ползут наверх…

Это уже наглость!

Лека резко повернулась на винтовом стуле, собираясь влепить настырному мужику по морде. Но дежурная фраза замерла на губах, пыл улетучился сам собой, остался лишь непонятный интерес к незнакомцу.

Он даже не улыбнулся ей. Хмуро продолжал таращиться, и она снова чувствовала взгляд – словно палец, скользящий по обнаженной коже. По шее, груди, животу… еще ниже – Лека непроизвольно сдвинула ноги.

Парень сидел за столом один, хотя в баре было полно народу. Странный мужик – в этом заведении такие не встречались. Обыкновенный мэн, не красавец, конечно, но уродом тоже не назовешь. Физиономия худая, скуластая, шрам над бровью. Но вот бородка…

Сразу видно, что интеллигент. Как его сюда занесло? Спьяну, что ли? Да нет, вроде трезвый. А глаза отвязные, чумовые…

Леку заворожили его странные глаза. Ни теплые, ни холодные, они глядели как два бездонных серых колодца, затягивали водоворотом ее душу. Голова Леки закружилась, словно вернулся утренний кумар. Огоньки замелькали тревожным кровавым светом, непонятно откуда взявшийся вихрь закружил вокруг Леки пыль и едва не сбросил со стула. Она панически вцепилась в кожаную обшивку.

Парень криво улыбнулся и одел темные очки. Серые смерчи втянулись обратно в его зрачки и ветер стих. Лека покрутила головой.

Крезуха! Вот как это называется – кре-зу-ха! Совсем у меня крыша едет. Скоро синие крокодильчики начнут летать. Пойду, разберусь с этим парнишкой, пока наши жлобы ему в морду не настучали.

Лека уселась за стол и картинно закинула ногу на ногу.

– Чего темные глассы напялил? И так темень тут, ничего не видно.

– Я уже увидел все, что хотел, – сказал парень.

Голос у него тоже был не самый крутой. Обычный.

– А что ты хотел увидеть?

– Тебя.

– Хм. Ну и как ?

– Так себе. Третий сорт – не брак. Но выбирать не приходится.

– Ну ты нахал! Я сама выбираю, кого мне хочется, вьехал? Чего ты сюда вообще приплелся?

– За тобой пришел.

Шизик, решила Лека. Везет мне на таких.

– Слушай, чудень, ты хоть знаешь, куда попал? Здесь ведь и продырявить могут.

– Это меня не интересует, – спокойно сказал парень. – Я приехал за тобой. Три минуты на сборы и отваливаем.

– Чего-чего?

– Сударыня! Я ошизел от ваших айзов и всяких там хайров и имею честь пригласить вас на мой апартамент для куртуазного времяпрепровождения.

– Ну ты комик! – прыснула Лека. – Как тебя зовут?

– Динамит. Меня зовут Динамит.

Динамит… Что-то знакомое. Но сейчас, само собой, не вспомнить, что это значит.

– Ну у тебя и кликуха! Ладно, будем знакомы. Лека. – Она протянула через стол руку.

– Лека? Тоже имечко хоть куда. А на самом деле как?

– Ленка. – Девушка слегка покраснела. Она уже забыла, когда ее в последний раз называли обычным именем. – Так ты что, в папики мне теперь набиваешься?

– Папик? Что вы имеете в виду, сударыня?

– Ну, спонсор. Въезжаешь?

– Ага. То есть ты проститутка и рассчитываешь на оплату определенных услуг?

– Ах ты гнида! – вспыхнула Лека. – Сучара! Я к нему по-хорошему, а он…

– Не кипятись, – примирительно произнес Динамит. – Прости, я ошибся. Ты не проститутка. Ты наркоманка.

– Слушай, ты, педик бородатый, – зло сказала Лека. – Ты мне уже надоел. Я тебя, козла, хотела вытащить отсюда по-хорошему. Но ты добра не понимаешь. Ладно, мне же проще. Вали отсюда, да смотри, чтобы очки тебе не раскокали!

Она попыталась встать из-за стола, но Динамит поймал ее за руку. Лека собралась заорать, дать парню по морде, но почему-то села на место. Ладонь Динамита была сухой и сильной – настоящая мужская рука, не те потные клешни, которыми тискали ее в подъездах.