Как ни странно, здесь, в кромешной тьме и заточении, Фортатьюд Харлей Уор стал ей ближе, чем даже в те минуты, когда они занимались любовью.

— Обнаружила что-нибудь? — спросил Форт, напомнив ей, что пора бы продолжить поиски.

Ее нога наткнулась на пустую деревянную бадью. Он сообщил, что нашел веревки и тряпье.

— Слишком мало, — добавил он, — даже если бы я знал, на что они могут сгодиться. Надо признать, у нас отличная тюрьма.

В этот момент она наткнулась на скат.

— Ну конечно, — сообразила она. — Его используют, чтобы скатывать бочки. Вот каким образом они спустили наш гроб.

Форт приблизился к ней, вытянув перед собой руки. Она не могла устоять перед тем, чтобы не оказаться в его объятиях.

Он погладил ее плечи.

— Ты замерзла.

— Ничего не поделаешь.

— Это еще одна причина, почему нам надо выбираться отсюда. Сколько пройдет времени, прежде чем твоя снисходительная родственница начнет тревожиться?

Выходит, он тоже думает о скандале.

— Думаю, не раньше утра.

— И что тогда будет?

— Не имею представления. — Желая по возможности говорить правду, она добавила:

— Возможно, она не решится сразу обратиться к властям, но едва ли будет выжидать долго.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Тогда нужно сделать все возможное, чтобы бежать до утра. Я собираюсь взобраться по скату.

Эльф слышала, как он карабкается, а затем раздался стук.

— Закрыто, надо полагать, на засов снаружи и почти так же надежно, как дверь. Можно было бы попытаться взломать ее, но без инструментов у нас нет никаких шансов.

Он съехал к ней, и они опять нашли в темноте друг друга.

— Тебе страшно? — спросил он.

Удивительно, но Эльф не задумывалась над этим.

— — Да, но не так, как если бы я была одна. А ты боишься?

— Да. — Он успокаивающе погладил ее по спине, и она сделала то же. — Почему не признать это? Здесь, в темноте, смешно притворяться. Я пока не готов умереть, и, уж конечно, не таким недостойным образом, от рук отъявленных мерзавцев.

Это заявление вызвало у нее интерес.

— Так ты считаешь, что нас захватили твои шотландские дружки?

Его рука на мгновение замерла.

— Возможно.

— Но зачем? Если они хотели убить меня, зачем проникать ночью в дом графа и похищать нас обоих? — Она с мольбой ждала правдивого ответа.

— Не имею понятия, что само по себе настораживает…

— Особенно если учесть, что они твои сообщники, — резко бросила она.

— Спрячь коготки, котенок. Я действительно не знаю, в чем дело. В данный момент у нас с тобой общие интересы, и главная наша забота — бежать отсюда. Боюсь, это значит, что нам придется ползать по полу в поисках какого-нибудь забытого инструмента.

Форт собирался отойти от нее, но она удержала его, вцепившись в грубую шерсть его облачения.

— Я хочу знать, что происходит.

— Это нам не поможет.

— Откуда такая уверенность?

— Тебя просто мучит любопытство, свойственное женщинам.

— Любопытство! Моя жизнь в опасности…

— И ты тратишь время на бессмысленные споры. — Он высвободился и двинулся прочь от нее.

Да уж — свойственное женщинам. Эльф опустилась на четвереньки и начала исследовать свою часть помещения. Прореха на сорочке разъехалась еще шире, и пришлось связать ее узлом на талии. Эльф умерла бы от стыда, если бы вдруг зажегся свет и она бы предстала перед ним в таком виде.

— Если бы ты не знал, что происходит, — возразила она, — у тебя тоже возникло бы много вопросов.

— Я не знаю, что происходит. Например, не знаю, кто ты, хотя твой голос кажется чертовски знакомым, когда ты говоришь по-английски. Почему бы для начала не сообщить, как тебя зовут?

Эльф чуть не сказала, чтобы остановить поток его слов, но удержалась.

— Не важно, кто я. — Она не без опаски просунула руку под громадную бочку — Бог знает, что там может быть, — но не нашарила ничего, кроме обломков разбитой плитки.

— Тогда то, что происходит, также не важно, — заявил он, — Я нашел короткую палку — похоже на обломок ручки от метлы, но не знаю, что это может нам дать.

Они погрузились в раздраженное молчание, нарушаемое только звуками, сопровождающими их поиск.

Спустя некоторое время Эльф пришла к выводу, что ее поведение нелепо.

— Досадно будет узнать, — дружелюбно проговорила она, не обнаружив ничего, что хоть отдаленно напоминало бы инструмент, — что топоры и косы подвешены к потолку.

Она выпрямилась, расправила сорочку и направилась к ящику. И грохнулась на колени, споткнувшись обо что-то, скорее всего о камень.

Услышав, как она вскрикнула, он встревоженно спросил:

— Что такое? Что случилось?

— Просто ушибла палец. — Эльф села, потерла ушибы и затем принялась обследовать неожиданное препятствие. То, что она вначале приняла за задравшуюся плитку, оказалось большим плоским камнем толщиной в несколько дюймов с металлическими ручками. В любом случае им это не годилось.

— Ненавижу этот мрак, — проворчала она, поднимаясь на ноги. — Ты случайно не трешь время от времени глаза в надежде, что зрение прояснится?

— Да. А тебе не становится страшно, что ты ослепла?

— Стало бы, будь я одна. Ты нашел что-нибудь?

— Нет, пойдем посидим на нашем гробе.

Эльф осторожно двинулась вперед, постепенно привыкая ориентироваться при помощи других органов чувств. Услышав глухой удар, она поняла, что Форт поставил на место крышку, и когда подошла и села, он накинул полу накидки ей на плечи.

А это значит, что, когда он обнял ее и прижал к себе, она прильнула к его обнаженному телу. Эльф не возражала. Теплая ткань согревала и полностью укутывала их.

— Что дальше? — спросила она.

— Может быть, стоит попытаться открыть дверь над скатом? Мне кажется, она открывается наружу и замок слабоват. Возможно, мне удастся сбить его, хотя надежды мало. Не могу ударить в дверь с разбега — там так тесно, что даже не размахнешься.

— К тому же ты можешь пораниться.

— Ради вас, прекрасная дама, я готов на все.

Она засмеялась, прижимаясь теснее:

— Похоже, ты не можешь обойтись без красивых жестов.

— Не буду отрицать. Но я тем более не могу сидеть здесь, ничего не предпринимая.

Во время поисков Эльф не переставала думать о своих людях. Может быть, они ищут ее. Вероятно, они даже видели похищение, но не могли действовать немедленно. В таком случае они должны прийти ей на помощь.

Тут она вспомнила, что для них она просто куколка, нанятая леди Маллоран, чтобы соблазнить графа.

— А ты не думаешь, что за этой дверью наблюдают?

— Это зависит от многого. Если нас держат здесь с какой-то целью, тогда они наверняка оставили сторожа и он уже знает, что мы выбрались и пытаемся что-то предпринять. Если же просто хотели избавиться от нас на время, то весьма возможно, что и нет. Ясно одно: здесь мы можем проторчать немало времени.

— Но зачем им это? — Она опять мысленно молила его быть честным с ней и рассказать о заговоре.

— На то, вероятно, есть причины, но тебе небезопасно их знать.

Его снисходительный тон напомнил ей, что, играя роль Лизетт, она упорно давала ему понять, будто ничего существенного не слышала в Воксхолле. Этот галантный мужчина, похоже, старается ее защитить. Она не удержалась от улыбки, которая выглядела бы очень глупо, если бы кто-нибудь мог ее видеть.

— Если никто не сторожит нас, — предложила она, — мы могли бы поднять шум. Позвать на помощь.

— По-моему, сейчас часа три утра, и это здание расположено в заброшенном месте. Кто нас услышит?

— Давай все-таки попробуем. — Эльф соскочила с ящика. — Я буду колотить палкой по этой двери. А ты постучи по откидной.

— Неукротимая Лизетт. — Она услышала, что он встает. — Ты не сожалеешь, что соблазнила меня?

— Соблазнила тебя? — Эльф замерла от негодования. — Ничего подобного!

— Разве нет? Когда джентльмен, у которого нет ни малейшей склонности к флирту, вдруг обнаруживает, что надрывается, доставляя удовольствие даме, как это еще можно назвать?