— Ну ладно, — пробурчал я. — Ты это все к чему?

— Я это все к тому, Джек, что перед тобой не просто заурядная виртуальная указка-стрелялка. Мондиальское устройство дигитальной индукции, — он снова помахал огурцом перед моим носом, а я отпихнул его руку, — это первый полностью отлаженный аналитически-танцевальный интерфейс! А-а.

— Звучит красиво, — заявил я. — Думаю, клубная тусовка его с руками оторвет. Еще круче, чем экстази.

Ле-Мат покачал толовой -но, к счастью, воздержался от лекции на тему «Врожденная узость кругозора».

— Ох, Джек, — сказал он вместо этого. — Боюсь, единственный способ тебя убедить — это подключить его, чтоб ты сам опробовал. Повернись.

Я замешкался. Ле-Мат покрутил в воздухе пальцем.

— ПО-ВЕР-НИСЬ, Джек. Я повернулся к Ле-Мату спиной, и он начал возиться с моей рацией.

— «Стебелек», как ты изволил выразиться, просто подключается во-о-от сюда, а устройство индукции просто вставляется в… в… — Тут он сунул розовый огурец мне в руку. — Подержи минутку, ладно?

Пробежав к рабочему столу, он зарылся в инструкции.

— Ага! — донеслось до меня.

Очень скоро раздалось новое междометие:

— Ого…

Прошла еще минута. — Охо-хо-хо-хо…

Я обернулся. Ле-Мат, выпучив глаза, пялился в инструкцию и потирал лоб с таким видом, точно у него дико болела голова.

— Пардон? — окликнул я его. Ле-Мат поднял глаза.

— Ась? Что, Джек? — и попытался улыбнуться, Улыбка вышла страхолюдная.

— Ты мне не соизволишь объяснить, что случилось?

Ле-Мат покосился на инструкцию, хлюпнул носом и вновь попытался улыбнуться. -Ну-у… Понимаешь, Джек, я тут, кажется, как бы это…

— Ну, что ты такого сделал?

— Ну-у… Я, знаешь, упустил из виду одну мелкую деталь…

Мое терпение истощалось. А чего еще ждать, когда ты одет под кибернетического трансвестита и держишь в руках тринадцатидюймовый электронный огурец?!

— И что это за момент?

— Я тебе сказал, что эту штуку разработали по гранту ОПИ?

— Ну?

— Я… э-э-э… не сразу сообразил, какая именно балетная труппа этот грант получила.

Слова у меня иссякли. Я начал стучать об пол ногой.

— Склероз, понимаешь. А они были очень знамениты в свое время. ТУК. ТУК. ТУК.

— Точнее, «скандально известны». И с учетом этого обстоятельства нельзя удивляться, что устройство получилось вот такое.

ТУК.ТУК.ТУК.

— Я мог бы и раньше догадаться — там же сказано, что оно создано в биомедицинском подразделении ВНУТРЕННЕГО протезирования МДИ.

ТУК.ТУК.ТУК.

— Черным по белому написано. — Ле-Мат нервно помахал инструкцией. — Циркуляр из юридического отдела торговых марок МДИ. Они решили, что «Мондиальское устройство дигитальной индукции» — слишком длинно, а МУДИ — слишком смелая аббревиатура. — Он попытался еще раз улыбнуться (неубедительно). ТУК. ТУК. ТУК.

— Ну, вот они и решили придумать новое название. Группы мозгового штурма, все дела. И наконец выбрали самое, на их взгляд, подходящее.

ТУК!!!!! ТУК!!!! ТУК!!!!!

— Джек, они нарекли его «Проктопрод». Моя нога окаменела в воздухе:

— Ка-а-ак?

— В соответствии с принципом работы. — Ле-Мат сглотнул подступивший к горлу комок, отдышался, осмотрел пресловутое устройство со всех сторон и лишь затем, взглянув мне прямо в глаза, кивнул.

— Засовываешь его в задницу и пляшешь — вот и вся премудрость, Джек?

Точно бронзовая фигурка-автомат из тех, что украшают квазиантикварные часы, фигурка на ржавых шарнирах, я остолбенело, обмирая от ужаса повернул голову — и уставился на эту… эту розовую ГАДОСТЬ в моей правой руке.

— Хоть я и твой лучший друг, Джек, — произнес Ле-Мат, — но эту проблему, будь так добр, решай САМ.

Альтернативы, альтернативы. Миллион долларов. Интерфейс. Миллион долларов. Интерфейс.

Я поступил решительно. Обильно намазал «Проктопрод» гелем-проводником, нагнулся, обхватил свою правую щиколотку левой рукой и… о дальнейшем и вспомнить противно, не то что рассказывать.

Когда мы с Ле-Матом вновь встретились глазами, он был бледен как смерть. — Ты… э-э-э…

— Готов, — отрезал я. — Поехали.

Ле-Мат повернулся к компьютеру (как мне показалось, с чувством облегчения) и начал инициализацию.

— Интерфейс разблокирован, — бубнил он. — Видео в синхроне. Инфоперчатки… э-э-э, инфобе… ин-фо-о-деж-да разблокирована. Переходим на радиоуправление. — Он включил свой шлемофон в гнездо А/V. Я отрегулировал прозрачность своих очков до состояния «дымчатость».

— Загрузка виртуальной реальности по моей команде, — произнес Ле-Мат. — Три, два, один…

И я оказался ЧЕРТ-ТЕ ГДЕ.

Вообще-то я по-прежнему находился в нашем бескрайнем и пустынном офисе на девятом этаже «Дома-Горы» и стоял футах в двадцати от Ле-Мата, но мои чувства сообщали мне совсем иное. Если верить моим глазам и ушам, я стоял в огромном виртуальном «пространстве» (другого слова не подберешь) кубической формы (длина одной стороны — приблизительно сто метров). Стены, пол, потолок — все было черное. Правда, и стены, и пол были расчерчены решеткой из белых линий (клеточки ровно метр на метр). Пространство было абсолютно пустым, за исключением беспорядочной груды многогранников в дальнем левом углу.

Да, кстати — в мое тело был воткнут «Проктопрод». Не думайте, будто об этом факте органы чувств меня не информировали.

— Дже-ек? — шепнул мне в ухо Ле-Мат посредством шлемофона.

— От Джека слышу, — осадил я его.

— Ась?

— Макс, — прошипел я. — Теперь я — Макс Супер. Помнишь, ГУН-НАР?

— А-а. Ах да. Прости. — Гуннар на несколько секунд умолк. — Итак, Макс. Это вроде как наша тренировочная МПВшка?

— Ага.

— И как она? Откалибрована?

Я поглядел на пол, потом на правую стену.

— Да вроде. Метровая решетка похожа на метровую. Верх, низ, право, лево — все на месте.

— Потише шевели башкой. У меня уже морская болезнь начинается.

Я задумался, не предложить ли ему махнуться местами, но ограничился лишь лаконичным:

— Тады страдай.

— Ты прав, — смирился Гуннар. — Извини, больше не буду жаловаться. Ладно, следующий тест. На что похожа твоя внешность?

Я дотошно изучил свои руки и ноги, сделал несколько гимнастических упражнений, растрепал себе волосы и вообще предпринял все, что можно было сделать без зеркала. Похоже, все было в норме: черная куртка, черная рубашка, черные кожаные штаны, черные ботинки на шнуровке, сальный кок на голове, длинные бакенбарды.

— Я — Макс Супер, однозначно, — заключил я наконец, — но такое ощущение, будто все реальное во мне — голова да руки. Остальное какое-то мультяшное. Жидкое. В смысле, иллюзорное. Ни плотности, ни жесткости.

— Ладно, потом подправим, — буркнул Гуннар. — Начнем с самого главного. Попробуй сделать шаг.

Я сделал шаг. Шаг получился великолепно откалиброванный — ровно на один метр вперед.

— НИ ФИГА-А! — завопил в моей голове Гуннар. Я замер:

— Что такое?

— Ты правда движешься. Я хочу сказать — здесь. В реальности.

— Я ни обо что не споткнусь?

— В ближайшее время — нет. Но через двадцать футов врежешься в южную стену. Если все твои виртуальные передвижения будут совпадать с реальными, нам хана.

— И что ты предлагаешь? Гуннар похмыкал. Откашлялся:

— Попробуй пантомиму.

Повозиться пришлось немало, но наконец я придумал, как ходить по виртуальной реальности, не сходя с реального места. Я преодолел метров двадцать, до самой середины нашей виртуальной комнаты. — Ну как?

— Если не считать того, что ты вылитый Марсель Марсо из кабаре трансвеститов, — нормально. Попробуй походить навстречу ветру.

— Чего?

— Или покататься на велике. Нет, знаешь как давай: вообрази, что тебя заточили в огромной стеклянной банке и ты на ощупь пробираешься вдоль стенки.

— Гуннар?

— Да, Макс?

— Заткнись, Гуннар. Заткнись, и все, ладно? Несколько минут я прохаживался по комнате, поворачивался, вертелся — словом, осваивался в своем виртуальном теле. Спустя некоторое время «Проктопрод» перестал быть источником неисцелимых страданий, превратившись просто в досадное неудобство. Когда моя уверенность в себе достигла пристойного уровня, я взял курс на самую отдаленную от меня виртуальную стену и перешел к следующему этапу намеченных испытаний.