– Я вообще-то не пойму, чего ты тянешь? – смеясь, говорил Владислав. – В возрасте Христа пора бы сделать что-нибудь ощутимое.

– Например, жениться? – довольно едко осведомился Эрик.

– Да хотя бы! Морочишь девчонке голову уже полгода.

– Во-первых, не полгода, а больше. Во-вторых, что, завидно? Я тебе что, плохое что-нибудь сделал? – и они оба разразились жизнерадостным хохотом.

Почему-то реплику Эрика Ника восприняла на свой счет. Мужчины вошли в кухню. Они не догадались, что она слышала весь их разговор, а если и догадались, то, по-видимому, не придали этому значения.

– Богиня, а ты что скучная такая сегодня? – спросил Эрик.

– Эрик, меня зовут Вероника, – выбрасывая окурок, ответила она ледяным тоном. – Оставь свои шуточки на потом.

Она вышла из кухни, заметив, как улыбки сползают с их лиц, и услышала растерянный голос Эрика:

– Влад, что с ней такое? Что я обидного сказал? Я ведь все время так говорил, и ничего…

– Сам не знаю, – вздохнул Владислав. – Что-то у нас с ней не так. Ты извини.

Еще час Ника сидела в своем углу, наблюдая за всеобщим весельем. Вдруг Эрик выключил музыку и сказал:

– Народ, а теперь свеженькая новость!

Все повернулись к нему. Рядом с ним стояла Рита, и они оба улыбались.

– Мы с Ритой решили пожениться!

Раздались приветственные возгласы, поздравления, кто-то открыл бутылку шампанского. К Нике подошел Владислав, присел перед ней и спросил:

– Котенок, а ты Риту поздравить не хочешь?

– Только после этого сразу поедем домой. У меня голова разболелась.

– Хорошо, – вздохнул он.

Ника знала, что ссылке на больную голову он не верит и понимает, что она просто хочет уехать, но ей было все равно. Она подошла к Рите и Эрику, толкотня вокруг которых уже немного уменьшилась, поцеловала сияющую подругу в щеку и с натянутой улыбкой сказала:

– Я тебя, конечно, поздравляю. Это всегда лестно, стать чем-то ощутимым, что-то сделать в возрасте Христа. Тем более, если кто-то кому-то сделал что-то плохое или кому-то завидно! А теперь, Ритусик, извини, мы уезжаем. У меня голова болит.

Рита растерянно смотрела на нее. Эрик выглядел оплеванным. Владислав нахмурился. Несколько человек, слышавших ее слова, с удивлением смотрели на них. Ника мило простилась и пошла в прихожую. Что происходит в комнате, ее не интересовало. Она успела одеться и выйти из квартиры, когда на лестнице ее догнали Владислав и Леша. Уже в машине Владислав спросил:

– Зачем ты так?

– Как? – Ника снова равнодушно смотрела на дорогу.

– Стоило из-за какой-то дежурной шутки портить людям такой день? И что, нельзя было меня подождать, пока я Лешика позову?

– А что, меня могли украсть? – едко осведомилась Ника.

Владислав ничего не ответил, а только нахмурился и закурил. И снова всю дорогу домой они молчали.

Ника забралась в постель, свернулась калачиком и лежала, глядя на звездочку в просвете между шторами на темном небе. Из ванной вышел Владислав. Он разделся и лег рядом.

– Ты еще не спишь? – спросил он, обнимая Нику.

– Нет, – безучастно ответила она.

Владислав начал ее очень нежно целовать, а его рука коснулась ее тела. Ника лежала совершенно неподвижно и даже не отвечала на его поцелуи. Все его ласки оставались безответными. Она была холодна, как свет этой звездочки в просвете между шторами.

Владислав отпустил ее, сел и включил бра. Она посмотрела на него с полным равнодушием. Он сидел хмурый, с резко обозначившимися в углах рта морщинами. Первым заговорил Владислав, взяв пепельницу и закуривая:

– Ника, что происходит?

– Ничего, – она все так же смотрела на него.

– Я тебя чем-то обидел?

– Ничем. Все нормально.

– Нормально?! – он поперхнулся сигаретным дымом. – Ты называешь нашу жизнь в последнее время нормальной?

– Все нормально, Влад, – повторила она.

– Ника, разве ты не хочешь поговорить по-человечески? Скажи, если что-то не так. Давай поговорим, давай разберемся. Я вижу, что тебе тяжело, что на тебя что-то давит. Скажи что. Поплачь, в конце концов, покричи, если тебе станет легче. Только не молчи, прошу тебя, – в его голосе звучала чуть ли не мольба.

– Все так, и ничего я не хочу, – она закрыла глаза.

– Совсем ничего? – его голос упал, и в нем появились нотки отчаянья.

– Совсем.

– Ну извини! – Владислав поднялся.

Ника слышала, как он оделся и вышел. Она уткнулась лицом в подушку и заплакала. Ей хотелось, чтобы Владислав вернулся, хотелось поговорить с ним, спрятаться, прижавшись к его груди, но что-то не давало ей этого сделать. Она не заметила, как уснула.

Ей снился сон. В этом сне она снова была с Владиславом в Ялте, в бухточке. Они строили замок, смеялись, целовались. Им было хорошо. Потом небо покрылось тучами, море стало темным и страшным, начался дождь. Владислав пытался увести ее, а она упиралась, отталкивала его, кричала ему что-то обидное и не могла остановиться. Потом она сломала замок и побежала. Он догнал ее, резко повернул к себе, и тут ей стало страшно от грозы, черных волн и ветра. Она прижалась к его груди и заплакала. Он заслонял ее, насколько мог, от холодных струй, а она просила сквозь слезы: «Прости меня! Я люблю тебя! Это я во всем виновата! Не оставляй меня здесь! Я боюсь! Я умру без тебя, Влад!» Он целовал ее и успокаивал. Небо понемногу очистилось, и они остались вдвоем на берегу мокрые и несчастные. Владислав все еще прижимал ее к себе и говорил ей что-то очень важное, но что – она не могла разобрать…

Владислав спустился в кухню и долго сидел и курил. Так отвратительно он не чувствовал себя со времени развода. Вернее, с того времени, когда вернулся из армии Женя, в которого Зоя была влюблена. С Никой что-то происходило. Он видел это. Видели это и все окружающие, но сделать никто ничего не мог. Поначалу, после выписки из больницы, Ника вроде бы ожила, а потом как-то резко впала в то состояние, из которого ее никак не удавалось вывести. Несколько дней назад ему позвонила Людмила Сергеевна и попросила приехать. Ее мать сначала расспрашивала его о всяких незначительных мелочах, а потом не выдержала, расплакалась и спросила, что происходит с Никой. Ответить он не мог. Ему кое-как удалось успокоить Людмилу Сергеевну. Он был благодарен ей хотя бы за то, что в происходящем она не винила его. Сегодня Ника обидела своей резкостью сначала Эрика, а потом наговорила гадостей своей лучшей подруге. Практически испортила Эрику и Рите помолвку. Когда они ехали домой, Владислав твердо решил поговорить с ней. Но говорить ночью как-то не хотелось, и он решил отложить этот разговор до утра. Оказавшись рядом с ней в постели, он не смог удержаться и начал ласкать ее. В последнее время она зачастую вела себя с ним как автомат. Сегодня же она просто убила его своей холодностью. Это стало последней каплей. Самым ужасным было то, что Ника даже не захотела с ним говорить. Вообще в последнее время она отвечала на все его вопросы что-нибудь типа «нормально», «все так», «все хорошо». Он не выдержал, оделся и ушел. Ему было обидно и больно. Самым ужасным было то, что он не знал, чего Ника хочет. Он не мог поймать эту хрупкую, ускользающую от него душу. Он боялся неосторожным напором силы сломать ее…

Владислав взглянул на часы. Было начало четвертого. Пепельница наполнилась окурками. Он поднялся и пошел в спальню. Бра так и осталось включенным, Ника спала. Владислав разделся и лег рядом. В неярком свете лицо Ники было кротким и печальным. У него сжалось сердце. Он осторожно провел рукой по ее волосам и прошептал:

– Что же ты со мной делаешь? Чем я тебя обидел? Ника всхлипнула во сне и быстро, сбиваясь, заговорила:

«Прости меня! Я люблю тебя! Это я во всем виновата! Не оставляй меня здесь! Я боюсь! Я умру без тебя, Влад!» Сначала он испугался, но, поняв, что это во сне, обнял ее, прижал к себе и ласково сказал:

– Я никогда тебя не брошу, девочка моя, любимая моя! Ты мое солнышко, мое счастье. Мне без тебя жизнь ни к чему.