Горячка удовлетворенно ухмыльнулась, вернула себе прежний вид и вернулась в зал. Вместе с вышедшим из-за шкафа Леснидом подошла к читающему молитвы о спасении собственной души священника и требовательно вытянули правые раскрытые ладони.

– Пятьдесят процентов давай! – слаженно потребовали они. Священник прервал сеанс односторонней связи с Богом и открыл глаза.

– Простите, – запинаясь, промямлил он. – Ка… какие проценты? За что?!

– За изгнание потусторонних… в смысле, посторонних сил из квартиры, – разъяснила Горячка. – И не вздумай швырять в меня крестами с водой: мой напарник из тебя отбивную сделает, а я ее нашинкую. Тебе ясно?

Священник трясущейся рукой достал пачку евро, отсчитал половину и протянул ее Горячке. Та, ничтоже сумняшеся, засунула деньги в карман и довольно потерла ладони. Леснид забрал у священника оставшуюся сумму.

– Куда? – посмел возмутиться тот

– И мне оставьте! – воскликнул Борис. – В моей квартире воевали, как-никак!

Леснид положил деньги в нагрудный карман костюма.

– Как, куда? – ответил он священнику, одновременно показывая Борису кукиш. Тот обиженно надулся. – Пятьдесят процентов ему, пятьдесят мне. А ты как думал?

– Но я…

– Ты честно раскаялся в содеянном и можешь идти с миром.

– Но я… – повторил священник.

– Не выйдешь сам – выброшу через балкон. Или не веришь?

Священник сглотнул.

– Верю, – он встал с колен и вытер пот со лба.

– С вещами на выход! – приказал Леснид. – Со своими вещами, умник!

– Мне… телевизор… они требуют… – сбивчиво пролепетал священник, отскакивая от телевизора, как от раскаленного железа.

– Зачем тебе эти обломки? – не понял Леснид. – Телевизоры склейке не поддаются.

– Там… я…

– Брысь! – гаркнула Горячка, и перепуганный священник пулей вылетел в коридор.

– Ну, что, команда… – сказал Леснид. – С первой победой! Я уверен, что белочкарики побежали разносить новости о вашем пришествии, и скоро вернутся с утроенными силами. Борис, ты еще не веришь, что тебе вломят за все хорошее?

– Верю. И что мне теперь делать?

– Сматываемся отсюда вместе с нами, как я и предлагал с самого начала.

– А денег дашь? – деловым тоном спросил Борис. – Иначе с места не сдвинусь.

Леснид усмехнулся: Борис волен поступать так, как пожелает, но если он останется на месте, то требуемая им сумма уйдет на его же поминки.

– Так и быть, держи! – он отдал Борису четверть суммы: если уж тратить, то не на поминки, а не что-то приятное. – А теперь, бегом отсюда!

Через минуту они запрыгнули в спортивный автомобиль.

– Можно мне за руль? – попросила Горячка.

– Садись и жми на газ! – разрешил Леснид.

И Горячка нажала.

«Слава Богу, здесь есть ремни безопасности!» – думал струхнувший Борис. Первые минуты поездки он не следил за дорогой, а держался за ручку, стараясь не вылететь из машины на поворотах. Увидев, что Горячка вытворяет на виражах, он стал белее капусты и зажмурился, сохраняя последний рассудок. И испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения, когда гаишники погнались за ними и потребовали остановиться.

Автомобиль остановился в двадцати сантиметрах от фонарного столба, и старший сержант Петров подскочил к водителю.

– Вы с ума сошли, разъезжать по городу с такой… – увидев лицо водителя, он запнулся, – скоростью.

Горячка уставилась на него пустыми глазницами. Гаишник выронил жезл, с опаской бросил быстрый взгляд на пассажиров и крепко задумался, разглядев зевающего Леснида и бледнолицего Бориса. На определение правильного решения ушло ровно три секунды.

– Все понял, извините за беспокойство, проезжайте! – осипшим голосом разрешил он. Белая Горячка кивнула в ответ, поправила съехавшую с колен косу, надвинула черный капюшон на лоб и снова надавила на газ.

Фонарный столб удар выдержал, но слегка искривился. Автомобиль тоже. Горячка вполне по-человечески чертыхнулась, переключила скорость, откатилась назад, чуть не задавив отходившего от них гаишника, и выехала на дорогу.

Гаишник, такой же бледный, как и Борис, на негнущихся ногах доковылял до служебных «Жигулей» и без сил плюхнулся на сиденье.

– Что так быстро? Сколько взял? – накинулся на него с вопросами напарник. Гаишник молча выдул полную фляжку воды, отдышался и хриплым голосом ответил:

– Я только что Смерть видел! Она каких-то парней с собой увозила.

– Ну да? – посмеиваясь, воскликнул напарник. – А права у нее были?

Гаишник искоса посмотрел на напарника.

– Встретишься, спросишь, – хмуро заметил он. – А разболтаешь кому – лично помогу с организацией встречи. Понял?!

Напарник подумал, что сказать в свете прозвучавшего предложения, и ответил:

– Да тебя, небось, скрытой камерой снимали, а ты и поверил.

– Какая камера? – разозлился гаишник. – Один парень сидел белее снега, а за рулем сидела настоящая Смерть: у нее вместо лица натуральный череп!

– Маска.

– Да? – разозлившись из-за того, что ему не верит собственный напарник, гаишник повысил голос. – А коса на коленях?

Напарник ответил и окончательно испортил гаишнику настроение.

– Да сам ты… «монах-колхозник», – буркнул гаишник, выходя из патрульной машины и приказывая проезжавшему водителю остановиться. – Сержант Петров. Ваши документы!

Горячка помчалась по трассе, легко обгоняя дорогие иномарки. Поначалу их водители лопались от злости и устраивали гневную распальцовку, но когда Горячка высовывалась в окно, а капюшон слетал с ее черепа, водительские понты тихо выбрасывались в мусорный ящик, а сами водители значительно сбавляли скорость.

Единственными упрямцами оказались гаишники. Они значительно уступали в скорости, но упорно преследовали уходящий за горизонт автомобиль и заранее предвкушали момент, когда водитель узнает, какой штраф ему придется выплатить. И у них появился шанс выполнить задуманное, когда в машине лопнуло переднее левое колесо.

Горячка тихо чертыхнулась, выдирая из колеса доску со вбитым в нее гвоздем.

– Айда в техсервис, – предложил Борис, радуясь возможности выйти из автомобиля: его начинало укачивать.

Техсервис оказался в двадцати метрах от места аварии, и Леснид небезосновательно предположил, что дощечки с гвоздями разбрасывали его работники, нехитрым способом борясь за повышение количества клиентов. Но доказательств у него не было, как и времени на разбор полетов.

– Капюшон на голову натяни, – тихо приказал он Горячке, – и руки в карманы спрячь. Борис, стереги машину.

Мастер, с определенной неохотой оторвавшийся от просмотра футбольного матча, увидел Белую Горячку во плоти и восхищенно ахнул.

– Роскошный костюм! – выпалил он. – Слушайте, я не знаю, в честь какого праздника у вас такой маскарад, но если вы постоите над душой дежурного рабочего – он опять успел напиться, – то я обещаю поставить новую покрышку бесплатно.

– Без проблем.

Прошло десять минут.

– А он – везунчик, – коротко сказала Горячка о рабочем. Она, как и обещала, подкралась к дремлющему рабочему и шепотом позвала его по имени. Рабочий открыл глаза, увидел Белую Горячку и моментально лишился чувств.

Пришлось привести его в сознание ледяной водой из крана, но едва рабочий увидел Смерть с косой, то вновь ушел в мир бессознательного. Развлечение затянулось на несколько минут, пока мастер не решил, что антиалкогольную экзекуцию пора прекратить: напуганный, протрезвевший и замерзший рабочий слишком громко застучал зубами. Миссия по его отрезвлению плавно перетекла в попытки его согреть при помощи этого самого алкоголя, и, в итоге, ничего не изменилось, разве что в мастерской выросла большая лужа.

– Вот ведь злыдень! – в сердцах воскликнул мастер, увидев довольное лицо вторично опьяневшего рабочего. Он сердито стукнул по рулю, и раздался громкий пронзительный сигнал. Мастер вздрогнул, когда с улицы раздался ответный рев племенного быка. Рабочий, моментально согревшись и протрезвев, переменился в лице и бросился закрывать ворота, но не успел. Раздался приближающийся топот копыт, и в мастерскую вошел здоровенный бык. – Я же говорил, чтобы живность не выпускали на главную дорогу!!!