– Будьте осторожны, – сказал Игорь, – споры этого гриба прячутся в маленьких мешочках, их очень легко раздавить. И если хоть одна попадет на открытую кожу… Вот, кстати, одна!

То, на что указал Игорь, Васкес принял бы просто за комок земли. Но после прикосновения он мгновенно лопнул, выпустив на свободу облачко крошечных черных частичек. Ветер подхватил их и утянул в вышину.

– Судя по всему, – пропыхтел Фердинанд, двумя руками выдирая особенно упорный сорняк, – биологическая среда на Альвхейме гораздо более агрессивна, чем на Земле…

– Это здесь, вблизи экватора, – добавил Игорь. – Зато на обширных землях, которые, как я слышал, лежат ближе к полюсам, все по-другому. Но они бедны и никого не интересуют. А джунгли – настоящий биологический ад, возведенный в абсолют принцип пожирания.

Продолжая говорить, темнокожий эмигрант ловко управлялся с работой, на первый взгляд не затрачивая особых усилий. Другой вопрос – какой ценой ему это давалось.

– Все существа живут за счет друг друга, – объяснял он, – растения пожираются травоядными, те служат пищей хищникам, паразиты истребляют и тех и других, а потом сами становятся перегноем. Особенно бурно все происходит в сезон дождей.

– А когда он начнется? – спросил Васкес.

– Скоро, дней через двадцать. Тогда будет еще хуже, чем…

Протяжный, вибрирующий рев, донесшийся из джунглей, заставил Игоря замолчать. Что-то затрещало в чаще, со сторожевой вышки донесся встревоженный крик. Застучал пулемет, охранник явно разглядел что-то, с земли пока невидимое.

– Всем отойти от забора! – рявкнул Ариф. Оружие уже было у него в руках, помощники спешно бежали к старшему надсмотрщику.

Тяжелое гибкое тело с грохотом ударилось о заграждение. Металлические полосы затрещали, несколько из них лопнули под ударами острейших когтей.

– Никси! – выкрикнул Отставник, и в голосе его звучал страх.

Больше всего явившийся из чащи зверь напоминал постройневшего медведя, добавившего к толстой шкуре костяные пластинки. В вытянутой пасти блестели треугольные зубы, не оставляя сомнений в том, что это хищник.

Сообразив, что проломить сетку ему вряд ли удастся, Никси подобрался и одним прыжком перескочил ее. Под мощными лапами затрещали безжалостно сминаемые стебли.

И тут же вновь ударил пулемет. Крупнокалиберные пули, рвали плоть зверя, но он еще ухитрился сделать бросок и рухнул, не добравшись до обмерших от страха работников всего несколько метров.

Ариф приблизился к поверженной твари первым. Пистолет в его руке дернулся, пуля с чмоканьем вонзилась в мохнатый висок. С облегченным вздохом надсмотрщик вытер пот со лба.

– Эй, вы, – приказал он ближайшим работникам, – утащите тушу с поля. Вон туда, к дороге.

– Вот вам и привет из джунглей, – пробормотал Игорь, возвращаясь к сорнякам. – Никси убивает человека ударом лапы, а ведь он еще не самый опасный из хищников!

Сказать на это было нечего.

Работа продолжалась в том же изнуряющем темпе, а ближе к вечеру один из обитателей барака номер три умер. Он просто упал и не смог встать, даже когда надсмотрщики принялись безжалостно стегать распростертое тело.

– Отнесите его туда, – недовольно прорычал Ариф, когда понял, что все бесполезно, – к трупу хищника. Падаль к падали!

– Франсуа Дрей. Он продержался пять месяцев, – обреченно заметил Отставник и закашлялся, – а ведь был сильным и крупным мужчиной.

Когда приехавшая машина забирала тела, Дрей уже не дышал.

– Быстрее, тварь! Шевелись! – Удар кнута ожег спину даже сквозь плотную ткань комбинезона. За прошедшие дни он стал таким же грязным и измятым, как у старожилов, и Васкес более ничем не выделялся из толпы.

– Я делаю все, что могу! – огрызнулся он.

– Что? Молчать! – взревел Ариф. Последовал новый удар, еще более болезненный.

– Что, смелый, когда вооружен?.. – Васкес бросил вскапывать грядку и с выражением мрачной решимости повернулся к надсмотрщику. Прочие работники спешно отступали в сторону, точно от пораженного грибом-паразитом.

Ариф побагровел так, что стал похож на помидорину в шляпе. Похоже было, что звероподобный надсмотрщик никогда не сталкивался с сопротивлением и привык к безропотному повиновению.

– Так ты что, считаешь, что я трус? – почти прошипел он.

– Да, считаю, – ответил Васкес.

– Что ты делаешь, опомнись! Он тебя убьет! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Нет, не убью. – Кровь отхлынула от лица Арифа, он подозвал одного из помощников. – Но измордую изрядно! Покажу, что стою кое-чего и с голыми руками! Давай, бросай лопату!

С удивленным гулом толпа следила за тем, как старший надсмотрщик отдает подручному кобуру и кнут, как снимает шляпу, разминает здоровенные кулаки, похожие на пудовые гири.

– А Виктор испытывал замешательство, затрудняясь принять решение. Главная задача – выжить, вступила в противоречие с характером личности-маски – мрачным, непокорным и решительным Хуаном. Ариф способен прикончить человека и голыми руками, и вряд ли СЭС обрадуется, обнаружив, что одного из ее потенциальных сотрудников скормили свиньям в какой-то из латифундий Альвхейма.

Но спасти себя, использовав в полной мере искусство сэнсэя Ли, тоже нельзя! Подобное умение у простого эмигранта, мусорщика из Мехико, вызовет подозрения…

Пока Виктор терзался сомнениями, его противник начал действовать. Зло взревев – должно быть, с таким кличем выходил на охоту саблезубый тигр, он ударил. Быстро и беспощадно.

Васкес едва сумел увернуться.

Ариф обрушился на него градом ударов. Для своего телосложения он оказался на удивление проворен. Дрался надсмотрщик умело, и Виктору приходилось прикладывать все силы, чтобы устоять на ногах.

Пару раз он ухитрился ответить и едва не закричал от боли, когда кулак отлетел от твердой, точно камень, скулы.

В глазах Арифа тем не менее мелькнуло удивление. Знавший на своем веку только быстрые и сокрушительные победы, он не привык, чтобы били его. Пусть даже столь неубедительно и неопасно.

А Виктор наконец принял решение – драться так, как делал бы это выросший в большом городе человек, которому мальчишкой довелось участвовать не в одной драке. Он зарычал и сам полез вперед.

И тут же пропустил несколько ударов. Из рассеченной губы закапала кровь, в голове словно загудел колокол, а в груди после соприкосновения с огромным кулаком больше не осталось воздуха.

Еще удар – и он оказался на земле. Перед глазами, один из которых начал заплывать, все качалось и двоилось, но все же Виктор, вновь ставший Хуаном, сумел разглядеть, что Ариф ждет чуть поодаль, не трогая лежачего. Азартные крики работников причудливо смешивались в ушах с гулом крови.

С трудом, ощущая, как подламываются руки и ноги, Васкес принялся подниматься.

– Лежи, и я оставлю тебя! – сказал надсмотрщик.

– Не дождешься! – прохрипел Васкес и, кое-как встав, двинулся к противнику. Его шатало из стороны в сторону, но это уже не имело значения.

Удара он даже не увидел. Просто почему-то вновь оказался на земле, а перед глазами густела темнота.

– Ты сражался хорошо и доставил мне удовольствие! – донесся откуда-то из нее рычащий голос. – Поэтому не будешь убит! Но наш карцер – для многих он показался хуже смерти!

Больше Васкес ничего не слышал и не чувствовал.

Из-за толстой двери карцера донеслись клацающие звуки. Хуан Васкес, обитавший тут одиннадцатый день, приподнялся на охапке соломы, которая служила ему постелью, и принял сидячее положение.

Судя по грохоту в замке, кто-то собирался его навестить.

Относительно местных удобств Ариф не соврал – для многих, привыкших к комфорту, пребывание в совершенно темной, крошечной комнатке без окон оказалось бы хуже смерти.