– Увы, – Рышард пожал плечами, – раньше я почему-то никогда не сталкивался с медиумами!

– Эй, подгоните машину! – крикнул Фонти. – Он не может идти!

В свете догорающего костра было видно, какое бледное и осунувшееся лицо у Данна. И в обычное время не отличавшийся полнокровием, сейчас он казался умирающим от истощения.

Рышард даже ощутил нечто вроде жалости.

Несмотря на позднее возвращение, проснулся Рышард как обычно, около восьми. И тут же, не успев одеться, ринулся к мобибуку. Канал «Америка-инфо» был перегружен, зайти на него удалось далеко не сразу, зато когда получилось, то Крачковский мог насладиться громадным заголовком «Магия в жизни экстремальных политиков!».

Ссылка, как и следовало ожидать, вела на материал, который сумел отснять Вадим Нестеров. И надо отдать ему должное – журналист поработал на славу.

Видеоряд начинался с небольшой справки о движении «Равенство». Тут были вставлены куски с самой первой пресс-конференции и прочих выступлений Данна, и постоянным рефреном в комментариях звучали вопросы: «Кто же они? Откуда они взялись?»

А затем Нестеров давал ответ. Подборка кадров из старых фильмов, посвященных Ку-клукс-клану, сменялась кинохроникой, запечатлевшей речи Гитлера и марш легионов СС по Берлину, казни евреев и пыточные машины концлагерей. И только затем шла собственно запись…

Если верить ей, то Нестеров рискнул подобраться к месту проведения церемонии почти вплотную. Мощная информационная пушка выхватывала из тьмы съезжавшихся на лесную поляну активистов «Равенства»: горящие глаза Фонти, могучая фигура Сайруса О'Лири, копна светлых волос Эрика Данна, улыбающийся Хулио Де Ла Порта…

Рышард в кадр не попал, а скорее всего – его просто вырезали, не посчитав достаточно важной фигурой. Кому интересен какой-то молодой социолог, к тому же не местный, а из Европы!

И если честно, то Рышард был этому только рад.

Запись содержала всю церемонию от начала до конца. Зритель мог лицезреть белые балахоны со свастиками, услышать бесноватые вопли Данна, точнее, вещающего через него «духа», о том, что низшие расы, не являющиеся в прямом смысле слова людьми, нужно слегка поумерить в численности.

Офицер СЭС Виктор Зеленский должен был радоваться.

Но, Рышард Крачковский ощутил в этот момент странную, глухую печаль. Ему было жаль дикого, безумного, но такого завлекательного мифа, в котором ему довелось недолго пожить.

Отключившись от Сети, он собрался и вышел из дома. Что бы ни случилось, занятий никто не отменял.

Департамент социальных наук напоминал растревоженный улей. Студенты собирались группами и о чем-то шептались. О том, что разразился жуткий скандал, в котором замешан кое-кто из преподавателей, знали, похоже, уже все.

Инга, к которой Рышард заглянул по дороге в аудиторию, вымученно улыбнулась.

– Господи, – пролепетала она, – что теперь будет? Мистера Джефферсона едва инфаркт не хватил, когда ему рассказали…

Из кабинета выглянул декан, более смахивавший на пациента реанимации.

– А, это вы… – пробормотал он, ответив на приветствие Рышарда. – Завтра в полдень у нас экстренное совещание департамента. Надеюсь, что я к тому времени еще останусь деканом и смогу его провести…

И Джефферсон скрылся в кабинете с видом улитки, прячущейся в раковину.

– Что, все настолько плохо? – спросил Рышард.

– Просто ужасно, – пожала плечиками Инга. – Совет университета соберется сегодня вечером, будут решать, чего делать.

Вздохнув и посочувствовав подруге, Крачковский отправился на лекцию. Скандалы скандалами, а курс по городской социологии должен быть прочитан до конца.

Мобибук разразился трелью в тот момент, когда Рышард выходил из здания департамента, намереваясь отправиться домой. Судя по мелодии, общения жаждал Эрлингмарк.

– Да? – ответил Крачковский.

– Приезжай, собрание начнется через полчаса, – сказал Ральф, даже не поздоровавшись.

– Что за собрание?.. И где?..

– «Равенства», в штаб-квартире, – и на этом Эрлингмарк соединение разорвал.

Рышард за двадцать минут добрался до офиса, который месяц назад сняло себе «Равенство». Охраняющие здание мордовороты из команды О'Лири выглядели какими-то задумчивыми, хотя умение размышлять не входило в их служебные обязанности.

– Ты последний, заходи. – У входа в комнату для заседаний его встретил сам Сайрус и тут же плотно прикрыл дверь. – Похоже, что все в сборе, можно начинать.

Внутри было полно народу, лица выражали растерянность. Эрлингмарк, судя по блестящим глазам, был пьян, у Эрика Данна Слегка подергивалась жилка под левым глазом.

– А где Фонти? – спросил Рышард, с удивлением заметив, что истинного лидера «Равенства» среди присутствующих нет.

– Кто бы знал, – дрожащим голосом ответил Вильям Кокс. – На звонки он не отвечает…

– А съездить домой?

– Пытались. – О'Лири был по-военному лаконичен. – Только на стук в дверь он не отвечает тоже. Не ломать же ее?

– Надо решить, что нам делать! – истерично выкрикнул Данн.

– Твоих воплей еще не хватало, – пробурчал Хулио Де Ла Порта. – Хотя решать действительно надо!

– Давайте сядем и обмозгуем ситуацию, – предложил Фарнеруд, который выглядел куда спокойнее остальных. И, подавая пример, уселся за овальный стол.

– Придушить эту сволочь-журналиста! – предложил Сайрус, занимая соседнее место.

– Поздно, – вздохнул Рышард, – ничем это не поможет… Вот интересно, откуда он узнал о том, где и когда мы собираемся?

– Ясное дело, что произошла утечка информации. – Голос Вильяма Кокса выдавал полную растерянность. – Хотя бороться с ней уже бесполезно. Надо придумать, как справиться с нынешней ситуацией!

– Объявить, что запись поддельная? – предложил Данн.

– Можно, только этого мало, – покачал головой Эрлингмарк. – В общем, предлагайте все, кто что придумает. Проведем небольшой мозговой штурм. А я буду фиксировать…

Спустя час активисты «Равенства» начали покидать помещение, но настроение у большинства из них было не лучше, чем до совещания. Никто так и не предложил какую-нибудь стоящую идею, и оттого уныние только усилилось.

«Белому Возрождению» явно не хватало энергии и харизмы Фонти.

Дорога от кампуса, где обитал Рышард, до здания департамента социальных наук занимала у него не больше пяти минут. В это утро Крачковский рассчитывал уложиться в срок.

Но, выйдя на центральную аллею, он услышал дружное скандирование, доносящееся от ворот. Крики были неразборчивы, но звучали достаточно организованно, и, заинтересовавшись, Рышард свернул туда.

Перед главным входом в Университет Сан-Антонио проходил митинг. Активными его участниками были, судя по всему, студенты – черные, смуглые и с раскосыми глазами – все те, кого «Белое Возрождение» относило к низшим расам, чья роль – быть мусором на обочине цивилизации.

Но среди массы цветных встречались и белые. – Нет расизму! – вопил взобравшийся на импровизированную трибуну, сооруженную из плеч товарищей, какой-то чернокожий, голову которого украшали длинные дреды. Над толпой колыхались самодельные плакаты: «Нацисты – вон из нашего университета!», «Ку-клукс-клан на свалку истории!». Мелькали и рисунки – перечеркнутая свастика, сгорающий в пламени белый балахон…

Студенчество наглядно выразило свое отношение к идеям профессора Фонти.

Развернувшись, Рышард продолжил путь. В здании департамента социальных наук оказалось пустынно, точно на кладбище. Студенты, судя по всему, предпочли митинги занятиям.

Первым встреченным живым существом, помимо охранника на входе, оказался профессор Спасич, давно разменявший семьдесят лет. Обычно деятельный и бодрый, сегодня он напоминал привидение, а на белом лице с беспощадной резкостью выделялись глубокие морщины.