– Тогда наливай! – отдал Ивар первый приказ в качестве вождя. – Вытаскивайте бочонки!
Дружинники радостно взревели.
Тронный зал за прошедшее время ничуточки не изменился. Над головой громоздился тот же черный потолок, изображающий ночное небо над Миклагардом, в глаза бросалось золото колонн, высился трон у дальней стены. Даже каждый шаг сопровождался точно таким же звоном, как и в тот день, когда викинги первый раз побывали тут.
Зато изменился сам Ивар. Из простого воина он превратился в конунга, и звание это тяжелым грузом лежало на его плечах. За спиной топтались викинги (его викинги!), а он уже не мог, как ранее, безнаказанно вертеть головой и перешептываться с соратниками. Не смел даже показать, насколько ему плохо после вчерашней попойки.
Голова болела, точно тролли всю ночь колотили по ней валунами, в животе что-то мерзко булькало, как в котелке колдуна, а руки приходилось все время чем-то занимать, чтобы они не тряслись. Под левую очень удачно попалась рукоять меча, а правой Ивар вцепился в пояс.
Утром, когда только явился гонец императрицы, зовущий на срочную аудиенцию, новоизбранный конунг никак не мог прийти в себя. Хитрый Арнвид велел набрать в ведро забортной воды и дать Ивару понюхать. Того чуть не стошнило, зато голова слегка прояснилась. В достаточной степени, чтобы добраться до дворца.
Дойдя до конца колоннады, Ивар склонил голову. От этого простого движения в ней что-то екнуло, и слова сидящей на троне девушки он слышал сквозь шум крови в ушах.
– Приветствую вас, доблестные войны! – сказала императрица и неожиданно улыбнулась. Если бы эту улыбку увидел какой-нибудь знаток придворных церемоний, то от удивления он скончался бы на месте.
– Привет и тебе, цесаревна!.. – глухо отозвался Ивар, борясь с тошнотой.
Вокруг трона вместо прежних ромеев стояли четверо русичей. Бузислав, занимающий место старшего караула, чуть заметно усмехнулся и подмигнул Ивару. Он-то тяжкое состояние свежеиспеченного конунга понимал хорошо.
– Я скорблю вместе с вами, – голос правительницы громадной империи полнила искренняя печаль, – о гибели отважного вождя по имени Хаук. Надеюсь, что эти скромные дары немного развеют ваше горе.
Зоя повела изящной ручкой. Несколько чернокожих рабов, сгибаясь от натуги, втащили тяжелые золоченые ларцы. Со стуком отпали в сторону крышки, и глазам викингов предстала россыпь золотых монет. Овощами в желтом супе смотрелись драгоценные камни.
– Благодарим цесаревну императрицу за щедрые дары, – сглотнув вязкую и кислую слюну, сказал Ивар, – они воистину греют наши сердца. Но ничто не в силах заглушить в них скорбь от потери доблестного вождя…
Что сделали с телом Хаука подручные Романа, выяснить так и не удалось. Труп конунга, должно быть, оказался в какой-нибудь выгребной яме или отправился прямиком в море.
– Но вы ведь обрели другого, не менее доблестного? – Императрица опять улыбнулась. – А я и не знала, что ты его сын!
Ивар напрягся, пытаясь понять, кто чей сын. Впрочем, соображал он сейчас туго. За спиной мерзко хихикнул Арнвид.
– Ваше величество заблуждается, – проговорил Ивар, вспомнив, что тут принято передавать титул по наследству от отца к сыну, – конунг Хаук не был моим родичем.
Меня выбрали товарищи, и на моем месте мог оказаться любой из них.
– Странные у вас нравы… – Зоя вздохнула. – Но не мне их осуждать. Ведь именно вы вернули мне трон и, возможно, спасли жизнь.
– Вот уж ерунда какая, – вполголоса сказал Нерейд, – мы эти троны каждую неделю возвращаем! Одной левой!
– И поэтому, – к счастью, императрица не услышала реплики Болтуна, – я предлагаю тебе, конунг Ивар, место стратига дворцовой охраны, а всем твоим воинам – почетные должности в ней.
Бузислав вздрогнул. Подобного развития событий он, похоже, не ожидал.
– Каждый из вас получит дом, двойное жалованье по сравнению с обычными воинами, – продолжала соблазнять цесаревна, – и множество привилегий!
– Что такое привилегии? – шепотом спросил Кари.
– Это когда ты можешь дать в морду любому, кому захочешь, – доступно разъяснил Нерейд.
Ивару стоило некоторого труда не рассмеяться.
– Нет! – ответил он твердо. – Это предложение – большая честь для нас, но мы должны отплывать. Нас ждут на родине. Скоро будет год, как мы не были там!
– Вы можете обрести вторую родину здесь, – возразила императрица, – в самом блестящем городе мира!
– Родина бывает только одна! – отрезал Ивар. – И пусть она бедна и неказиста, но она – родина. Да, викинг не живет без корабля и без моря, но уходит он в плавание, чтобы вернуться к фьордам, лесам и рекам, у которых когда-то вырос…
Похмелье куда-то делось, речь неожиданно обрела связность. Шептавшиеся до сих пор викинги вдруг умолкли, вслушиваясь в слова конунга. Каждый из них видел сейчас окрестности того хутора, на котором появился на свет.
– Я ведь могу попробовать задержать вас силой!.. Ивар с удивлением увидел, что Зоя кусает губы.
– Да, – кивнул он, – но это не будет мудрым решением! Мы убьем многих и многих, а затем умрем сами! Ты этого хочешь, цесаревна?
– Нет… – ответила она и внезапно покраснела. – Что ж, поступайте, как считаете нужным!.. Прощайте, и пусть Господь сохранит вас в пути.
– Прощай и ты, – Ивар почтительно склонил голову, – да не оставит тебя удача!
Он повернулся. Викинги дружно ухватили подарки, ловко оттеснив в сторону невольников.
– Знаем мы вас, черных, – пропыхтел Нерейд, поднимая самый большой ларец, – не успеешь оглянуться, уже половины нету…
Все время, пока они шли к выходу из зала, Ивар ощущал на спине взгляд. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – чей.
– Ну что, еще по одной? – Бузислав встряхнул бурдюком, в котором соблазнительно забулькало. – На посошок!
Ивар вздохнул. Солнце еще только всходило над гаванью Миклагарда, а он был уже слегка пьян. Остаться трезвым не дали русичи, которые, заслышав, что викинги отплывают сегодня, пришли прощаться еще до рассвета. С несколькими бурдюками браги.
– Что значит – на посошок? – полюбопытствовал Нерейд.
– Посох – это такая палка в дорогу, – отчего-то смутился Лычко, – давай кружку!
– Еще по одной – и все, – твердо сказал Ивар, глядя, как мутная жидкость широкой струей льется из горлышка бурдюка. – Нам пора отчаливать…
– Как пожелаешь, – покладисто согласился Бузислав. Он почти оправился от полученной в Багдаде раны, лишь легкая скованность движений напоминала о ней. – Ну давай!
Кружки соприкоснулись с деревянным стуком, горло словно обожгло огнем. Ивар невольно закашлялся.
– Пожалуй, и в самом деле хватит! – захохотал Лычко. – А то что это за конунг, который лыка не вяжет?
– Будешь в наших землях – заходи в гости. – Бузислав поднялся, одернул рубаху. – Не всю же жизнь я тут проторчу, вернусь и на родину…
– Это где? – Спросонья и спьяну соображалось туго.
– Где-то там… В Гардарики ему надо, – подсказал Эйрик. – От нас нужно плыть на восток.
– Верно. – Бузислав кивнул, протянул широкую пятерню: – Будь здрав, конунг! Еще свидимся!
Ивар обнялся с Лычко, и русичи сошли на берег.
– А ну все на весла, живо! – принялся командовать Эйрик, потом вдруг осекся и растерянно поглядел на Ивара: – Ничего, что я распоряжаюсь?
– Ничего, – ответил Ивар. – Иди за руль! И, возвысив голос, он крикнул:
– Весла на воду!
Деревянные лопасти вспенили грязное, маслянистое месиво, по левому борту викинги отталкивались ими от причала.
– Счастливо! – донесся крик Бузислава. Ивар помахал ему рукой, потом повернулся, чтобы занять свое место на скамье. Даже сделал несколько шагов, и только тут запоздалый стыд ожег не хуже плети – ему теперь на веслах не сидеть!
Ощутил, как горячая волна залила щеки. Искоса осмотрелся. Викинги были заняты, никто не обратил внимания на заминку конунга, только Арнвид понимающе улыбнулся ему и тут же отвернулся.
