Ивар встрепенулся, намереваясь вскочить.

– Сиди, – небрежным движением изящной руки остановила его императрица и улыбнулась, показав мелкие белые зубки, – ты сегодня не на аудиенции, а просто в гостях. Лучше налей мне вина.

Она прошла и села в кресло напротив. В длинном, до пят, платье цесаревна выглядела необыкновенно грациозно. Ивар поднял кувшин, из него с журчанием полилась струйка темной жидкости. Запах от нее исходил сладкий и густой, точно от старого меда, но в то же время совсем другой.

– Ты странный, – сказала она, принимая кубок тонкими белыми пальцами, – как и твои друзья. Совсем не похож на других варваров.

– Это почему? – Ивар отхлебнул из своего кубка и едва удержался от желания выпить все одним глотком.

– Ты не боишься меня. – Зоя вновь улыбнулась. – Я наблюдала многих правителей, могучих вождей и воинов, и всякий из них содрогался при виде императора, ощущая в нем страшную силу империи. Ваш же конунг, правитель диких земель с окраины мира, разговаривал со мной как с равной.

– Откуда ты это знаешь?

– Правитель должен уметь читать в душах людей, – она пожала плечами, – понимать, что они чувствуют, чего хотят, иначе он быстро лишится власти. В случае с вами это было нелегко, но я справилась. Я увидела в вас доблесть и гордость, силу и жестокость.

На красивое личико набежала тень.

– Только русичи похожи на вас, да и то не во всем.

– А кто они такие? – спросил Ивар.

– Наемники из славянских племен, живущих в лесах севера, – ответила цесаревна, – язычники, но зато самые лучшие воины.

– Это мы еще посмотрим, кто лучшие! – Ивар почувствовал себя оскорбленным.

– У вас еще будет возможность показать себя… – загадочно улыбнулась Зоя. – Поведай мне лучше о своей стране, о том, какие люди там живут. Мы никогда не слышали ни о каких Северных Землях, так что мне будет интересно.

Несмотря на мягкость тона, это прозвучало как приказ.

Ивар заговорил – сначала медленно, запинаясь. Потом нужные слова уже сами наворачивались на язык, и ему стало все равно, кому он рассказывает – императрице или простой служанке. Он просто вспоминал о родине, по которой тосковал всем сердцем. О ее прекрасных фьордах, похожих на громадные челюсти, впивающиеся в синее тело моря, о зеленых лесах, подобных которым не встретишь нигде, о прозрачных реках, по которым поднимается лосось…

Он вспоминал и о людях, о бондах и херсирах, которые живут на скудной, но такой любимой земле, о воинах, которые наводят страх от Бретланда до Бьярмии, о женщинах, высоких и золотоволосых, прекраснее которых нет на свете…

– Хотела бы я там побывать, – сказала императрица, небольшим ножиком срезая кожуру с округлого оранжевого плода, похожего на маленькое солнышко. Та стелилась на стол длинной спиралью.

– Нет ничего невозможного, – ответил Ивар. После рассказа он чувствовал себя пустым, будто созревший и надувшийся гриб-дождевик, на который наступили сапогом.

– Есть, – девушка покачала головой, – даже для правителей. Увы, император должен большей частью делать не то, что хочет, а то, что от него ждут.

Ивару эта мысль показалась удивительной.

Негромко, но совершенно безжалостно прозвенел колокольчик. На личике цесаревны отразилось неудовольствие.

– Увы, тебе пора, – со вздохом сказала она, – завязывай глаза.

Ивар не решился ослушаться. Полоса плотной ткани опять легла на лицо, скрыв окружающий мир. Что-то легонько коснулось руки, затем прошуршали шаги, легкие, почти неслышные.

Он остался один.

Вскоре шаги зазвучали опять, но они были уже другие, гораздо тяжелее.

– Пойдем, – проскрипел над самым ухом голос Эраста, – и побыстрее, пока сюда не явились служанки…

Пиво в кружке было темное и густое, точно вода с торфяного болота, с толстой шапкой белой пены сверху. На нее можно было положить мелкую монетку, и та некоторое время осталась бы лежать, не проваливаясь.

По вкусу же напиток оказался лучшим из всего, что викинги пробовали в Миклагарде.

Отыскал эту таверну неугомонный Нерейд, успевший в первый же день обойти чуть ли не все питейные заведения в окрестностях подаренного конунгу дома. Появился он утром, еле держась на ногах, с парой свежих синяков на лице. Спал до вечера, но зато потом выдал исчерпывающую характеристику всем тавернам, которые посетил во время гулянки: там хозяин сволочь, зато вино ничего, в другом месте служанки – шлюшки, но вино разбавляют, а вот там, – рыжий викинг мечтательно закатил глаза и прищелкнул языком, – отличное пиво…

Сначала ему не поверили, и, как оказалось, зря. И теперь каждое утро дружинники, ночевавшие в доме (а не меньше двух десятков их всегда оставалось на драккаре), ходили сюда опрокинуть кружечку.

В это утро Ивару пить не хотелось. Деревянная кружка с толстыми стенками, лоснящимися от долгого употребления, стояла перед ним почти полная, и даже пена на поверхности оставалась нетронутой.

– Что ты такой мрачный? – спросил конунг, отирая с верхней губы белые пивные усы.

– Не нравится мне благосклонность императрицы, – Ивар растерянно посмотрел в ледянисто-голубые глаза Хаука, – еще немного, и она меня в постель завалит…

С момента первого визита он побывал во дворце еще дважды, и каждый раз разговоры становились все откровеннее, а намерения цесаревны – прозрачней.

– И что такого? – Конунг осклабился. – Любой-другой мужчина на твоем месте был бы счастлив.

– Да, но не я, – отрезал Ивар, – я не собираюсь становиться игрушкой в чьих-то руках, пусть даже это ручки императрицы. Ведь мы, варвары, для них даже не люди, а так, умные скоты, которых можно использовать для разных нужд. В том числе и для удовлетворения похоти.

– Я понимаю тебя, – очень медленно ответил конунг, – но, по большому счету, все женщины считают мужчин разновидностью умного скота, к чему мы даем много оснований…

– А еще, кстати, она сказала, – Ивар задумался, вспоминая, – что правитель должен большей частью делать не то, что хочет, а то, что от него ждут. Я все хотел у тебя спросить, так ли это?

– Врать не буду – да, – ответил конунг, – я должен вести корабль, обеспечивать победу в бою, делить добычу – этого вы все ждете. И если я вздумаю превратить вас в торговцев или стану скуп, что тогда случится? Правильно – смена конунга. Но, – тут Хаук выдержал паузу, – чем больше правитель, тем обширнее ожидания, с ним связанные, так что у меня свободы больше, чем у родового конунга какого-нибудь Агдира, и тем более больше, чем у императора. Понял?

– Понял… – закивал Ивар.

– Что-то вы все о ерунде какой-то болтаете! – встрял в разговор Нерейд. – Я вот, например, вчера на рынок ходил, и там новую байку про нас травили!

Слухи о случившейся в тронном зале бойне уже на следующий день неведомым образом просочились сквозь стены дворца и поползли по городу, обрастая самыми невероятными лодробностями.

– Что на этот раз? – полюбопытствовал Ивар, который уже слышал про то, как на помощь императрице подоспели явившиеся из стены рогатые великаны, и о том, что с неба спустились ангелы с огненными мечами.

– Очень занимательно! – Нерейд оскалился, напомнив огромного, довольного жизнью лиса. – Нас было трое, а воинов, противостоящих нам, – пять десятков. И мы их покрошили без единой раны. Каждого разрубали пополам. Лавочник, который рассказывал это, клялся, что его сестра, служанка во дворце, сама все видела.

– Скорее всего, она отмывала от крови пол… – фыркнул Ивар. – Что-то, когда мы дрались, я никаких служанок рядом не видел…

– Это не значит, будто их там не было поблизости! – глубокомысленно возразил молчавший до сих пор эриль.

Дверь таверны хлопнула, впуская высокую, закутанную в плащ фигуру.

– А, вот вы где!.. – заговорила она голосом Эраста. – Тот хмурый здоровила так и сказал: пошли пиво пить.

Кари сегодня выпало остаться в доме, и он как мог принимал гостей.

– Хмурый здоровила?! – рассвирепел Нерейд. – Это ж надо так оскорбить нашего маленького, славного берсерка!