– Ну и печка, – сказал Лычко, когда шум остался позади. Лоб русича блестел от пота, а в глазах было ошеломление, – закормила бы до смерти!

– Это запросто, – согласился Ивар.

Дальше ехали светлым лиственным лесом. Часто встречались залитые солнцем поляны, в кронах весело пели птицы, из травы блестели упругими шляпками маслята, навевал бодрость густой аромат листвы.

Когда впереди показалась высокая бревенчатая стена, Ивар чуть не выругался. Привык, что от любых строений в Тридесятом царстве только неприятности. За стеной высился раскрашенный, словно шапка скомороха, терем, блестели наличники, солнце отражалось в окнах.

– А тут еще что? – мрачно пробурчал Эйрик. – Говорящий сортир?

На вершине терема распахнулось окошко, оттуда высунулась, махая платочком, девица в алом кокошнике и с русой косой. Коса оказалась длинной и свисала, чуть ли не до середины терема, а на румяном личике играла радостная улыбка.

– Ой, доблестные витязи, – заголосила девица, – ой, счастье-то, какое. Ой, настал конец плену моему тяжкому!

Ивар остановил коня.

– Ой, томлюсь я в заточении уже много лет! Ой, семь злых братьев заточили меня сюда да творят всякие непотребства! Ой, да сокрушите их силушку черную да отвезите меня к отцу с матерью…

– За мной! – скомандовал Ивар и повернул коня в сторону.

– Ой, куда же вы? – В воплях появилась растерянность, – Ой, неужто кинете девицу красную, молодцы добрые?

– Страдает девушка, подсобить надо, – натужно сказал Харек. – Может, повернем, конунг?

– Что страдает, по ее круглой, довольной роже не видно, – мрачно отрезал Ивар. – У нас свои дела. Если будем на всякую ерунду отвлекаться, то никогда не доберемся до цели…

– Попавшие в беду девушки – ерунда? – поразился Ингьяльд.

– Да. – Ивар был неумолим, – Мы отправились в это путешествие не для того, чтобы подвиги совершать.

– Ой, не оставьте меня, горемычную!.. Ой, спасите!

Конунг повел отряд вокруг терема, а истошные вопли, то ослабевая, то усиливаясь, все же доносились сквозь густую листву.

– На наших плечах судьба родины! – продолжил Ивар, понимая, что сердца дружинников так и рвутся туда, где в прекрасном тереме страдает красавица, наверняка дочь конунга, а то и императора. – Вот как спасем ее, так и для девиц время найдется.

Крики постепенно слабели, пока не стихли совсем.

На третий день пути лес поредел, воздух стал суше. Солнечные лучи легко пронизывали пространство между деревьями, висели в воздухе золотистыми дымными полотнищами.

А потом белые, серые и коричневые стволы остались позади, впереди раскинулось бескрайнее травяное море. Ветер гонял по нему настоящие волны, воздух был полон запахов свежей зелени, из пронзительной синевы неба пилась песня невидимой с земли пташки.

– Жаворонок, – с удивлением сказал Лычко. – Даже тут они расплодились.

Когда выехали из-под сени деревьев, сразу стало жарко. Кони лениво перебирали ногами, а высокая трава колосилась, точно спелая пшеница. С тяжелым гудением носились насекомые.

– Вот так же раньше выглядела степь южнее Киева, – с горечью промолвил Лычко. – До тех пор пока туда не нагрянул враг!

Сонное настроение пропало, словно жаркое солнце закрыли холодные тучи. Конунг пришпорил коня. Лес вскоре превратился в темную полосу, а затем скрылся за горизонтом.

К вечеру впереди показалась небольшая рощица, а рядом с ней – зеленый округлый холм.

– Ой, не нравится мне эта штука, – сказал Нерейд, привстав на стременах и приложив ладонь ко лбу. – Больно уж она правильная…

– Мне тоже, – согласился Ивар. Что-то тревожащее было в очертаниях возвышенности, слишком мало походила она на покрытую травой кучу земли. – Но лошади устали, а там, где деревья, вода. Лучшего места для ночевки не сыскать. Так что рискнем.

К роще подъезжали медленно, чуть ли не шагом. Холм рос, заходящее солнце играло бликами на его округлых склонах, потом стала видна идущая наискосок полоса треугольных каменных глыб, торчащих прямо из земли.

– Это еще что? – Эйрик хмыкнул. – Забор?

– Непохоже. – Ивар жадно шарил глазами, пытаясь понять, что именно они сейчас рассматривают. Холм высился вплотную к краю рощи, в которой несколько деревьев были повалены, а в земле виднелись длинные борозды. Чуть дальше, в центре рощи, через густой кустарник посверкивала вода.

– Ой, – сказал Харек, – Это же дракон!..

В голове Ивара что-то щелкнуло – и все стало на свои места, полоса плит сделалась гребнем на спине громадного, будто скала, зверя. Он лежал на боку, свернувшись, точно кот. Хвост, лапы и голова прятались с другой стороны, и викинги видели только спину.

– Стоять! – поспешно велел конунг.

Дракон был неподвижен, чешуйчатые бока не колыхались.

– Может, он подох? – с надеждой в голосе предположил Нерейд. – Или спит?

– Надо проверить. – Ивар спрыгнул с седла. – Коней оставим здесь, на твое, Скафти, попечение. Остальные за мной.

Шлем с отвычки показался тяжелым, кольчуга неудобной, а меч, которым как следует не орудовал с самой схватки со степняками, и вовсе заупрямился, не желая вылезать из ножен.

– Готовы? – спросил Ивар, отцепляя от седла небольшой круглый щит. Понятное дело, что от удара чудовищной лапы или от потока пламени он не спасет, но все же с ним чувствуешь себя уверенней.

В ответ прозвучал нестройный хор согласных возгласов.

В нескольких десятках шагов от дракона стал слышен храпящий, булькающий звук. Словно в огромном котле неторопливо кипело густое варево, огонь под которым раздували дырявыми мехами.

– Это еще что? – тихо спросил Ивар, повернувшись к Ингьяльду.

– А я почем знаю? – ответил тот. – Это первый дракон, которого вижу! Может, это у него в брюхе бурчит!

– После сытного обеда, – добавил Нерейд.

Подкрались ближе. Зеленая спина, покрытая чешуйками размером с ладонь, нависла над головой. От нее исходил слабый запах тины. Булькающие хрипы стали громче, теперь было ясно, что их испускает дракон.

– Это у него в легких хрипит, – с недоуменной миной сказал Ингьяльд, – не будь я эрилем…

– Хоть в тяжелых!.. – цыкнул Ивар. – Тихо!

На цыпочках прокрались вдоль спины, туда, где должна была начинаться шея. Но с ней что-то было не так. Спина заканчивалась тремя толстенными чешуйчатыми наростами, которые уходили из поля зрения.

– Три? Три головы? – Нерейд едва не подпрыгнул от изумления. – Не может быть!

– Это еще почему? – удивился Лычко. – Это не дракон, а змей. Ему так положено. Скажи спасибо, что не двенадцать.

С той стороны, где должны были находиться головы, донеслись громогласные кашляющие звуки. Огромное тело шевельнулось, земля ощутимо вздрогнула.

– Ну что, зарубим тварь, чтобы не мучилась? – предложил Нерейд. Лицо его раскраснелось, глаза азартно горели, – Когда еще такой шанс завалить дракона… ну змея будет?

– Как ты его зарубишь? – возразил Эйрик. – Погляди, чешуя какая! Ее ничем не проткнешь! День будешь мучиться, пока одну шею перережешь! Лучше убраться подобру-поздорову, пока он нас не заметил… Что скажешь, конунг?

– Я повторяю, мы здесь не для того, чтобы совершать подвиги, – сказал Ивар, – И поэтому…

Змей захрипел сильнее, кашель донесся вновь, такой мощный, словно простуда одолела горный хребет и тот прочищал горло, заваленное камнями. Земля тряслась как драккар в бурю.

– Вы как хотите, а я останусь тут и попробую его вылечить! – твердо сказал Ингьяльд.

– Ты свихнулся? – Нерейд тряхнул рыжей гривой. – Он тебя сожрет сразу, как увидит. Это ж тварь безмозглая, хищная!

– А вот за тварь безмозглую ответишь, – прорычал кто-то гнусаво. Над спиной змея показалась громадная, как телега, зеленая морда. Белесые глаза размером со щиты заливала муть, в ноздрях что-то пузырилось но острые белые зубы, длиной превосходящие кинжалы, внушали уважение. – Тебя… съем… сразу… Апчхи!

Викингов обдало зловонным смрадом, комки слизи размером с ежей полетели во все стороны. Чмоканье раздавалось такое, словно отряд быков маршировал по большому котлу, наполненному густой кашей.