Зной давил, будто огромная тяжелая лапа, голова от него начинала звенеть, точно пустой шлем, по которому колотят ложкой. Перекаленный воздух плыл густыми волнами.

Вспоминались бескрайние пески южных пустынь, Там тоже было жарко, но как-то обыденно; здесь же чувствовалось не просто пекло, а нечто свирепое, иссушающее не только тело, но и душу.

Когда из марева впереди соткались быстро вырастающие черные силуэты всадников, оглушенный жарой Ивар несколько мгновений соображал, что бы это значило, и лишь потом крикнул:

– К оружию!..

Зашуршали, покидая ножны, клинки.

– Вот и проехали незаметно!.. – печально проронил Ингьяльд, обрушивая громадный меч на голову ближайшему степняку. Того развалило надвое, словно гнилой пенек.

– По такой жаре еще и драться! – возмущался Нерейд. Он отражал удары сразу двоих, крутился в седле волчком, а конь его плясал на месте, нервно фыркая и раздувая ноздри.

Палица Кари просвистела, рассекая воздух. Верткий степняк отпрянул, и удар пришелся на голову коню. Тот рухнул без единого звука, на месте головы осталось окровавленное месиво. Тренькнула тетива лука Харека, и спешившийся воин упал рядом со своим животным.

На Ивара насел могучий всадник. У этого доспехи были не просто кожаными, сверху их покрывали металлические пластинки. Длинная сабля сверкала точно молния, черные глаза горели бешеной яростью. Но бился чужак молча – не ругался, не орал.

Ивар с трудом отражал удары. Жара словно налила в тело свинца, руки едва ворочались, а меч едва не выскальзывал из мокрых от пота пальцев. Противник же двигался шустро, словно резвящийся в реке окунь.

Сбоку свистнул аркан, Ивара дернуло за руку, и он ощутил, что ладонь пуста. Степняк свирепо оскалился, ударил, целясь в шею. Ивар закрылся щитом, тот затрещал.

Еще удар – и лезвие врага щербится о кольчугу, едва не пропоров конунгу живот. Боль стегнула по ребрам. Сердце Ивара заледенело, а откуда-то из позвоночника в голову ударила горячая волна. Мир мгновенно заволокло багровой пеленой…

Одиново безумие накатило внезапно и накрыло целиком. Ивар не видел и не чувствовал ничего, под руками что-то хрустело, словно давил пустую скорлупу от яиц.

– Все! Все! Хватит!.. – донесся сквозь гул в ушах чей-то крик. Ивар дернулся и почувствовал, что его крепко держат, и, судя по всему, несколько человек. Багровый туман медленно рассеивался. Лица столпившихся вокруг соратников казались залитыми кровью. Все тело сотрясала крупная дрожь, точно Ивара обуяла лихорадка.

– Я… в порядке. – Вместо слов изо рта вылетело неразборчивое бульканье, будто пыталась разговаривать рыба, но его поняли. Руки на шее и запястьях разжались, в поле зрения появились Кари и Нерейд. Это они не побоялись встать на пути конунга, когда тот, одержимый боевой яростью, бросился на своих…

Лицо почему-то было сырое и липкое. Проведя по нему рукой, Ивар посмотрел на ладонь – та была перепачкана алым месивом.

– Что… это? Откуда?.. – Губы повиновались с трудом.

– А ты первого зубами загрыз, – охотно сообщил Нерейд. – Стал на седло ногами и прыгнул. Сшиб с лошади и перекусил глотку, точно волк. Потом схватил его саблю и давай крошить!

Ивар огляделся. Вокруг него лежали трупы, посеченные самым чудовищным образом. На лице того воина, что едва не сразил конунга, застыло удивление, а горло его выглядело развороченным, точно кто-то выдрал степняку кадык.

Ивар скривился и вместо ожидаемой гордости почувствовал только стыд. Давно он не впадал в священное неистовство, к которому другие стремятся, ищут его, надеясь стать берсерками. Сегодня это случилось, и на душе стало мерзко. Что за слава убивать людей, будучи безумным, бросаться на них точно дикий зверь, не ведающий ни боли, ни страха?..

Да еще и клинок потерял самым позорным образом.

– Всех убили? – спросил Ивар.

– Один ушел, – вздохнул Харек. На чистом лице молодого воина легко читалась досада. – Я ему стрелу в бок вогнал, а он все равно удрал… Может, сдохнет где по дороге…

– Да, с нашей удачей в это верить трудно. – Нерейд с хрустом поскреб подбородок, покрытый медного цвета щетиной.

– Это точно, – Ивар подобрал меч, который лежал тут же, рядом с рассеченным арканом, похожим на дохлую змею. – Поэтому все в седла!

Конь едва не застонал, когда Ивар взгромоздился ему на спину. Явно надеялся передохнуть от скачки по такой жаре.

– Будем ехать без ночевки, – сказал Ивар, оглядывая дружинников, – Если лошади падут, пересядем на запасных. Наш единственный шанс – в скорости.

Солнце наполовину погрузилось за горизонт и торчало из-за него, словно горб огненного зверя. Степь заливали потоки беспощадного, багрового света. Жара немного улеглась, но по-прежнему заставляла обливаться потом, а сердце – колотиться обезумевшим дятлом.

За целый день скачки не встретили ни единого зверя, даже птицы, не слышали других звуков, кроме шелеста ветра и топота копыт. Степь была мертва, словно боги только что сотворили ее и не успели наполнить даже мелкой живностью.

– Вот и убежище, – сказал Лычко сиплым голосом, когда впереди открылся небольшой овраг, похожий на шрам на ровном лике земли. – Тут должно быть озерцо… Из оврага тянуло влагой, но ветви кустарника, которым заросло его дно, с сухим треском ломались, едва их касались осторожно спускавшиеся всадники.

– Да, озерцо-то того… – проговорил Ивар.

От плескавшейся здесь воды осталось обширное пятно жирно блестящей грязи. Там и сям колыхались лужицы грязной жидкости, пить которую не стали бы даже свиньи.

– Ладно, остановимся, передохнем, – сказал Ивар. – Тут хоть тенек… Скафти, ты наверх, следить за степью!

Крутые склоны оврага надежно прикрывали от яростного светила. Воины, слезая с коней, которые за день приобрели окрас цвета степной пыли, без сил попадали на землю. Бешеная скачка измучила всех.

– Тут всегда так? – спросил Ингьяльд хрипло. Глотки у всех пересохли, а лишней воды, чтобы смачивать их, не было. То, что пили, тут же выступало на коже, постепенно испаряясь в жаркий воздух. – Мертво и знойно.

– Нет, раньше было по-другому, – ответил Лычко. – Трава зеленела, а в воздухе было тесно от птиц…

– Жаль, что все изменилось, – вздохнул эриль. Дальше лежали молча, слышалось лишь судорожное дыхание.

– Облако пыли на юге! – донесся сверху полный тревоги крик Скафти.

– Никак, по нашу душу, – Ивар с трудом поднялся на ноги, полез по крутому склону. Ссохшаяся глина осыпалась под сапогами, кусты, за которые хватался, ломались. Еле-еле втащил себя наверх.

Молодой викинг, лежащий у самого края оврага, повернул голову к конунгу. На его потном и грязном лице блестели серые глаза.

– Вон там!

Но Ивар уже и сам разглядел вздымавшееся над южным горизонтом облачко пыли. Оно неторопливо смещалось к западу, хорошо видимое в последних лучах заката.

– До тьмы они сюда не доберутся, – Ивар закашлялся, выплюнул темный комок. – А потом нас самих здесь не будет!

Вряд ли весть о сегодняшней схватке распространилась по всей Степи, хотя нельзя исключать и такого. Тогда десятки летучих отрядов кинутся искать наглецов, рискнувших забраться в вотчину кочевников. Проскользнуть сквозь раскинувшуюся над миром зноя и сухой травы сеть будет очень непросто…

Сумерки держались в небе недолго. Ночь упала на степь, словно черная хищная птица на жертву.

– По коням! – приказал Ивар. – Скафти, спускайся! По седлам рассаживались молча, сил не осталось даже на то, чтобы ругаться.

Скакали молча. Звездный свет делал шелестящую под конскими копытами траву седой, будто ее покрыл иней. На востоке вспучивалось серебристое сияние – готовился взойти месяц.

Его краешек высунулся над горизонтом, точно кончик острой сабли, когда конь Нерейда вдруг споткнулся и с истошным ржанием кувырнулся через голову. Всадника выбросило из седла.

– Вот проклятье! – Ивар спешно остановил лошадь.