– Они там долго проторчат, – сказал Эйрик, – знаю я эти покупки. Торговаться за каждую клячу будут так, словно это сам Грани. Может, пойдем пока пива выпьем?

– Давай… – ответил Ивар, оглядываясь. Корчма, таверна или иное заведение, где можно добыть хмельного, всегда имеется там, где что-то покупают или продают. Но ничего похожего поблизости не наблюдалось. – Только где?

– Может, у них спросим? – Нерейд кивнул в сторону княжеских дружинников и даже сделал к ним шаг. Те шарахнулись прочь, словно от бешеного быка, едва не посбивав друг друга с ног.

– За ответом тебе придется гоняться долго, – усмехнулся Эйрик, – проще узнать у местных… Ничего себе! Так быстро?

Глаза седовласого воина, обращенные Ивару за спину, изумленно расширились. Конунг спешно повернулся. К нему, чуть смущенно улыбаясь, двигался Лычко. За ним тиверцы вели лошадей.

– Вот это волхв! – сказал русич, кивая на Пузия. – Настоящий искусник, не то что всякие, которые способны только молниями кидаться да клинки зачаровывать!

Ингьяльд побагровел.

– А что он сотворил? – В глазах Нерейда горел жадный интерес – Сделал так, что с вас не взяли денег? Я тоже хочу так научиться!

– Нет, лучше, – покачал головой Лычко. – Завидевший его торговец мгновенно назвал ту цену, которую я хотел предложить. Мне даже не пришлось торговаться!

– Все решилось лучшим образом, – мягко сказал Пузий. – Вы получили лошадей и можете ехать. Но на всякий случай я провожу вас до западных ворот.

– Хорошо, – кивнул Ивар, беря за повод молодого каурого жеребца, – теперь мы готовы.

По сторонам от дороги тянулись ноля, покрытые золотистой щетиной колосящейся пшеницы. На лугах с зеленой травой паслись стада пестрых коров, слышалось хлопанье пастушьих бичей и пение дудочек. Виднелись работающие люди, могучие лошади тащили нагруженные телеги, ветер носил запах нагревшейся на солнце земли.

На всадников поляне не обращали внимания. Мало ли кто по дорогам шляется?

– Богатые тут земли, хоть на бутерброд намазывай, – сказал Ивар, оглядываясь, – Хорошо живут…

– Да, неплохо, – согласился Лычко. – Только вот заелись они, забыли, с какого конца за меч браться! А теперь даже вспомнить боятся, все союзников в Степи выискивают…

Странное чувство владело Иваром. Он видел богатый, благодатный край и очень хорошо представлял, что будет ним, если сюда нагрянут степняки или каким-то неведомым образом приплывут викинги: на полях останутся вытоптанные пустоши, на деревьях вместо плодов будут болтаться трупы, а для воронья настанет время радостных пиров па пепелищах, еще недавно бывших людными селениями…

И морскому конунгу, который жил разорением чужих земель, это было неприятно. Ему не хотелось приходить сюда с огнем и мечом. В сердце назревало странное желание: чтобы этот край всегда пребывал в мире.

Видимо, Полянские боги, покровители мирного труда и плодородной земли, нашептывали ласковые речи выходцу с далекого, сурового Севера, размягчали закаленную годами ратных трудов душу.

Слева из-за горизонта выдвинулись округлые глинистые холмы. Оплывшие, чудовищно старые, они тянулись ровной линией, иногда сливаясь в сплошной вал, тянувшийся с востока на запад.

– Это еще что такое? – спросил Ингьяльд, которому, как обычно, все было интересно. – Это тоже построили люди?

– Змиевы валы, – ответил Лычко торжественно. – Когда-то в давние времена Ящер, владыка подземного мира, попытался вылезти наверх, чтобы отомстить светлым богам за свое поражение. Но Сварог, который тогда только родился, впряг его, словно простую скотину, и пропахал через всю Степь гигантский ров, защитив полян от хищных кочевников. Остатки его еще видны с той стороны вала…

– Когда же это было! – восхищенно покачал головой молодой эриль. Глаза его горели: он явно представлял, как выглядели валы в день создания, – отвесные, жирно блестящие, неприступные. За века они оплыли и состарились, но впечатление величественной мощи осталось.

– И боги тоже люди, – понимающе сказал Нерейд, – не все им баб портить да друг с другом цапаться, иногда могут и чего-то полезное сотворить…

Ингьяльд уничижительно покосился на него. Но его взгляд отскочил от дубленой шкуры рыжего викинга так же, как стрела от скалы. Даже царапинки не оставил.

– Здесь рубеж между нашими землями и полянскими. – Лычко показал на стоящий у дороги камень необычной формы. На торчащем из глины столбе виднелись какие-то корявые знаки, высеченные, судя по неровным строчкам, в изрядном хмелю. – Скоро нас должен встретить дозор.

Рядом с дорогой шелестела ветвями дубрава. Могучие деревья стояли, широко раскинув толстые ветви, под копытами хрустели желуди, а запах свежей листвы был густым, точно прибой на побережье Ирьяра.

– Ну и где твой дозор? – спросил Ивар, когда дубняк кончился и потянулся негустой лес, состоящий в основном из берез.

– Сам не знаю, – ответил Лычко. – Все рубежи охраняются… Охранялись тщательно! То, что тут никого нет, меня изрядно беспокоит…

– Я чую запах дыма, – сказал хмурый Ингьяльд, – и смерти…

– Оружие готовьте! – Но воины уже и без приказа обнажали мечи, надевали шлемы. Вернувшиеся на родину тиверцы выглядели одновременно радостными и встревоженными, викинги оживились в предвкушении возможной схватки.

– При сражении верхом есть одна испытанная тактика! – поучал Нерейд Скафти Утробу, который в силу малого опыта держался в седле не очень уверенно.

– Какая? – Рот молодого викинга слегка приоткрылся в ожидании воинских секретов.

– Спрыгнуть с седла и сражаться пешим!

Дорога вильнула, будто хвост блудливой собаки, лее стыдливо расступился в стороны, открывая деревню. Точнее, то, что еще недавно было деревней. Над пепелищем, где уцелели только закопченные коробки печей, струйками взвивался серый дым.

– Здесь были степняки, – сказал Лычко с болью в голосе, – и они ушли… Теперь понятно, где дозорные! Они погибли!

Меч русича со стуком вернулся в ножны. Первый труп встретили через десяток шагов. На голове крупного седоволосого мужчины, даже после смерти не выпустившего из руки меч, сидели два ворона и деловито выклевывали глаза. При виде людей они взмыли в воздух с сердитым карканьем.

– Как он оказался так далеко от селения? – спросил Ивар.

– Волокли арканами, – глухо ответил Лычко

– Выдернули из строя, оттащили сюда и зарубили…

Судорожный хрип заставил русича замолчать. – Кто-то живой? – выпрямился в седле Ингьяльд.

– Скорее не успевший умереть. – Голос Зоряна звучал мрачно. – Эти степняки живых не оставляют. Они не насилуют, не грабят, не издеваются над теми, кто попал к ним в руки. Просто, без затей убивают всех до последнего.

– Они что, не люди? – недоверчиво спросил Нерейд. – Ради этого и война, чтобы взять добычу, ощутить себя сильнее того, кого ты мог добить, но всего лишь изуродовал, насладиться женщиной, которая сопротивлялась…

– Это у вас, даже у нас. Но не у них.

Хрип повторился. На обочине распластался могучий, широкоплечий воин. Шлем слетел с его головы, обнажив густые русые волосы, синие глаза печально глядели в такого же цвета небо. Грудь была разрублена страшным ударом, торчали обломки ребер, видно было, как внутри раны трепещет нечто сизое.

Заслышав стук копыт, воин чуть пошевелился, глаза его с усилием повернулись.

– Люди… свои… – сказал он тяжело, на обескровленных губах появилась слабая улыбка, – добейте… чтобы не мучился… чтобы в вирию, к светлым богам…

– Его можно спасти? – Лычко повернулся к Ингьяльду.

– Нет, – ответил тот сердито и растерянно одновременно. – Мое искусство здесь бессильно.

Ивар соскочил с коня, одним движением обнажил меч.

– Отправляйся в Вальхаллу! – Блестящее лезвие мягко коснулось обнаженной шеи и вышло оттуда так быстро, что даже не окрасилось кровью. Умирающий дернулся, в глазах его просияло счастье, и тут же они начали стекленеть. Тело затрепетало, пальцы заскребли по земле.

– Можно было его допросить, – с неудовольствием сказал Эйрик. – Узнать, кто напал, когда это случилось, куда они уехали.