Зеленый как лягушка транспортер, налетев на мину, смешно подпрыгнул, из-под днища рванулось оранжевое пламя. Прокатился раскатистый грохот, сменившийся скрежетом раздираемого железа.

– Правда с нами! – воскликнул Камаль Ахмед и вслед за товарищами выскочил из кустов на дорогу. Излучатель в его руках гудел, лучи полосовали наползающий сквозь дым второй транспортер.

Башенка на крыше боевой машины повернулась – и торчащая из нее пушка выстрелила. Снаряд взорвался на обочине, со свистом полетели осколки, калеча людей, срубая деревья и кусты.

Камаль упал в придорожную канаву, под ним хлюпнула грязь. Тут же башенка благодаря чьему-то меткому выстрелу превратилась в облако пламени.

– Правда с нами! – раздался полный восторга крик с той стороны дороги.

В боку транспортера распахнулся квадратный люк, и из него, как горох из разодранного стручка, посыпались солдаты в форме штурмовой пехоты. Круглые шлемы блестели, а из-за квадратных ранцев штурмовики казались горбатыми.

– Они пытаются уйти в джунгли! – гаркнул кто-то.

– Не уйдут! – крикнул в ответ Камаль, стреляя в убегающих.

Он с радостью смотрел, как под обстрелом со всех сторон штурмовики падают один за другим.

Несколько человек ухитрились добежать до зарослей, но Камаль знал, что далеко они не уйдут.

Второй транспортер с надсадным громыханием взорвался – пламя добралось до двигателя. Первый догорал, немилосердно чадя, в синее небо поднимался столб серого дыма.

– Все, товарищи, оккупанты уничтожены! – Из кустов на обочину выступил Махмуд Адди, командир освободительного отряда. – У нас десять минут на то, чтобы собраться и уйти!

Очередная акция Армии Освобождения закончилась успешно. Партизанам осталось забрать убитых и раненых и ликвидировать все, что может послужить уликой для колониальных властей.

После этого отряд исчезнет, растворится в громадном лесу, тянущемся вдоль экватора планеты.

Так происходило десятки раз.

– Как ты, товарищ Камаль? – спросил Махмуд, проходя мимо.

– Нормально, – ответил Камаль. Он был в освободительном отряде одним из новичков, и поэтому командир следил за ним особо. – Готов бить оккупантов и дальше!

– Это хорошо, – одобрительно кивнул Махмуд Адди.

Потери в этот раз оказались невелики – пятеро погибших и семеро раненых. Тех и других погрузили на раскладные носилки, выстроились длинной колонной. В стороны отправились дозоры, и отряд двинулся в джунгли, на юго-восток, совсем не в ту сторону, где расположена база.

Следы могут быть прочитаны, так что незачем давать колониальным властям такую зацепку, как направление.

Камаль тащил носилки, а лежащий на них боец виртуозно, но негромко ругался. Под ногами чавкала заболоченная почва, далеко в чаще перекликались древесные прыгуны.

Солдаты Армии Освобождения в серо-зеленой маскировочной форме и шлемах были почти невидимы на фоне зарослей. Они бесшумно скользили среди толстых стволов и густо разросшихся кустарников.

Между деревьями плыла дымка, кроны вверху смыкались так плотно, что неба не было видно.

Селлах надежно прятал своих детей.

Когда из-за поваленного ствола поднялся человек, Камаль едва не нажал на сенсор.

– Спокойно, это свои. – Боец, отправленный вместе с Камалем в передовой дозор, положил руку ему на плечо.

– Вернулись с победой, товарищи? – спросил встречающий.

– С победой, – кивнул Камаль.

– Это хорошо, – вздохнул боец и почесал щеку. – Кстати, сегодня митинг будет. А мне еще пять часов в дозоре стоять, не попаду.

– Ну ничего, в следующий раз, – подбодрил его напарник Камаля.

До базы отряд Махмуда Адди шел больше двух суток, и первые ушли на то, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Несколько раз над бойцами пролетали вертолеты, и тогда приходилось маскироваться, отлеживаться в зарослях, обманывая детекторы движения.

Один из раненых умер, и его вместе с погибшими в бою похоронили в первом же достаточно глубоком болоте. Командир произнес краткую речь, помянул заслуги погибших товарищей, их верность идеалам освобождения, после чего тела опустили в бурлящую жижу.

Зубы болотных хищников и смрадный придонный ил – такая судьба ждала каждого из бойцов Армии Освобождения после смерти. Они о ней знали и не имели ничего против.

Уж лучше топи родной планеты, чем застенки колониальных властей.

Через полчаса после встречи с первым дозорным показалась база. Ее окружал периметр из зарослей низкорослых деревьев с густыми кронами и острыми шипами на ветках. В колючей, непроницаемой для взглядов стене имелось несколько замаскированных проходов.

Отряд прошел через самый широкий, ведущий на юг.

– Уф, вот мы и дома, – сказал Камаль, выбравшись из колючих зарослей.

Впереди виднелись приземистые бараки, укрытые под кронами раскидистых деревьев, замершие там и сям часовые с оружием. От столовой тянуло запахом овощного супа.

– Так, раненых в лазарет, – распорядился Махмуд Адди. – Остальные за мной.

Порядки на базе Армии Освобождения царили строгие – командир вернувшегося из рейда отряда должен был тут же отчитаться, а его бойцы – сдать оружие и оставшиеся боеприпасы.

Оружейный склад большей частью размещался под землей, над поверхностью возвышалась только хибара пункта выдачи. Время от времени из нее доносилось гудение снующего туда-сюда грузового лифта.

– По одному, не спешите, – командовал Махмуд Адди. – За убитых и раненых оружие сдам я сам.

К складу образовалась длинная очередь. Камаль оказался в ней одним из последних.

– Так, товарищи, вы что здесь делаете? – Из-за угла склада шагнул мужчина в высоких сапогах. Судя по тому, как вытянулся Махмуд Адди, перед бойцами отряда оказался кто-то из старших офицеров. – Вы что, не знаете, что сейчас начнется митинг?

– Только что вернулись из рейда, товарищ начальник штаба! – отрапортовал командир отряда.

– Так, сдадите оружие – и срочно на площадь! Сегодня митинг, будет выступать сам товарищ Кади!

Между бойцами пробежал восхищенный ропот. Товарищ Кади являлся живым символом Армии Освобождения, ее основателем и духовным вождем. Пропустить его выступление было все равно, что католику отказаться от встречи с Папой Римским.

– Так точно, товарищ начальник штаба! – сказал Махмуд Адди. – Сейчас идем!

Оружие оказалось сдано на склад в рекордно короткие сроки, бойцы во главе с командиром поспешили на площадь – усаженное зонтичными деревьями пространство на северной окраине базы. Деревья с тонкими стволами и раскидистыми высокими кронами оставляли много свободного места внизу и в то же время прикрывали площадь сверху.

Площадь оказалась полна народа. Тут собралось около двухсот человек – три четверти населения базы. Высокая деревянная трибуна, украшенная алыми и белыми флагами, пока пустовала.

– Ты еще не слышал его? – спросил у Камаля Тарик Шани, один из бойцов отряда, ростом и непоседливостью напоминающий мальчишку.

– Нет, – покачал головой Камаль.

– Тогда, считай, ты не слышал ничего! – восторженно проговорил Тарик.

На трибуне появился невысокий улыбчивый человек. Разговоры тут же смолкли, на площади стало тихо как в склепе.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал человек. – Правда с нами!

– Правда с нами! – заревела толпа.

– Сегодня мы вспоминаем тех, кто отдал жизнь за дело освобождения Селлаха, за светлые идеалы его будущего...

Кади говорил мягко и неспешно, словно беседуя с давним другом, и две сотни небритых мужчин, привыкших убивать, слушали, затаив дыхание. Говорил о силе целомудрия, о благе воздержания, о том, что они увидят свою планету свободной, только если каждый из них отдаст все силы борьбе.