– Э… как так? – язык послушался, хотя и с трудом.

– Ну что, ты поверил? – спросил Фрамин, стоявший у камина с заложенными за спину руками.

– Наверное, да, – ответил Олен после паузы, – и я должен ощущать ненависть к Харуготу, но ее нет. Скажите, а…. какими были мои родители? И я сам… как меня звали?

– С датой рождения все верно, а вот звали младшего отпрыска Кратиона Пятого и Лалии Ородримской Резарием. Кроме него… тебя, у императора было двое сыновей и дочь. Как правитель он был неплох, тридцать лет его правления ничем особенным не запомнились, разве что стычками на границе с эльфами и большим восстанием крестьян вдоль Дейна. Императрица, вторая дочь герцога Ородрима, славилась красотой и набожностью…

– Так я что теперь… – тут голос дал петуха, – наследник?

– Наверно, да… – геральдист задумчиво погладил себя по подбородку, глянул куда-то в потолок, – но, чтобы претендовать на власть, ты должен добраться до Камня Памяти и пережить Воссоединение.

– Это еще что такое?

– Камень Памяти принесли твои предки из того мира, где люди жили до прихода в Алион. Он способен хранить и передавать воспоминания тех, в чьих жилах течет «кипящая», огненная кровь. В нем память всех прежних императоров, начиная с самого Безария…

– Теперь я понял… – Олен замер, озарение пронзило мозг, подобно молнии. Стало ясно, откуда приходили видения – Камень Памяти пытался докричаться до того, кому мог передать свое бремя, тянулся к нему…

– Только Воссоединение может подтвердить, что ты имеешь право на трон Безариона, – Фрамин развел руками, – самозванца оно просто убьет, сколь бы силен он не был.

– Поэтому Харугот… – договорить Саттии не удалось.

В окне мелькнуло что-то рыжее, и здоровенный кот, в шерсти которого сверкали золотые пряди, спрыгнул с подоконника на пол и открыл пасть:

– Мяууу!

– Это еще что? – геральдист отшатнулся, а в дверь заглянул Астий.

– Это наш друг, – сказал Олен и наклонился вперед, чтобы почесать оцилана меж ушами Но тот игры не принял, увернулся и, вцепившись в штанину, начал дергать, норовя поднять человека из кресла.

Хриплое мяуканье звучало тревожно.

– Он пытается о чем-то предупредить! – воскликнула Саттия. – Я слышу топот копыт! Похоже, нас нашли!

Бенеш вскочил, едва не опрокинув кресло. Олен поднялся, взялся за рукоять меча.

– Нет, это бессмысленно! – с неожиданной властностью проговорил Фрамин, повернулся к слуге. – Проводи гостей до черного хода, быстро! А я пока задержу их насколько возможно!

Через открытое окно и в самом деле донесся усиливающийся конский топот, плеск воды под копытами. Рыжий отпустил штанину Олена и жалобно замяукал, глядя ему прямо в лицо.

– Но они же вас… вы погибнете! – лицо Бенеша пошло красными пятнами. – Мы не можем… да…

– Я еще нужен этому городу и Харуготу тоже! – твердо проговорил старик, тряхнув седой шевелюрой. – Он не посмеет убить меня! Идите, быстрее! А не то все окажется напрасным!

– Мы отомстим… – прохрипел Олен, от гнева сдавило грудь. – Мы вернемся и отомстим, я…

Фрамин улыбнулся и махнул рукой. Топот копыт стих, послышались шаги, стук в дверь и голоса:

– Откройте, именем консула!

– Прошу за мной, – Астий повел их через комнату с овальным столом в просторный чулан, заставленный сундуками. Тут, за покрытым пылью ковром, обнаружилась дверца, низкая и узкая. Отодвинулся ржавый засов, скрипнули петли, свет упал на доски пола, стал виден проход между домами.

– Идите, и да пребудут с вами боги, – проговорил слуга, отступая в сторону.

Перед тем, как шагнуть за порог, Олен услышал донесшийся из глубин дома голос его хозяина:

– Иду, мессены! Иду! Нечего так колотить! Сейчас открою!

Дверца захлопнулась, кот махнул хвостом и побежал налево, где проход упирался в стену еще одного дома.

– Уж если кто нас и выведет, так это оцилан, – буркнула Саттия.

Рыжий бежал уверенно, словно много лет провел не в Вечном лесу, а на задворках Безариона. Один узкий проход сменялся другим, оставались позади серые стены, двери и заборы, из-за которых лаяли собаки.

А потом впереди показалась улица, самая обычная, по которой ходили люди, и не было заметно следа тревоги.

– Так, надо решить, что делать дальше, – Олен остановился, не обращая внимания на кота, издавшего гневное шипение.

– Что значит – решить? – Саттия нахмурилась. – Удирать из города как можно быстрее, пока те парни в черных плащах нас не сцапали. Я не хочу познакомиться с подземельями Золотого замка.

– Ты все говоришь правильно. Поэтому выходите на улицу и бегите. Вас никто ловить не будет.

– А ты что собираешься делать?

– Я должен остаться, – Олен развел руками, – это сложно объяснить… но я чувствую, не могу иначе… кровь меня зовет или Камень Памяти, не знаю… но я должен добраться до него и стать самим собой… без памяти я сейчас все равно что новорожденный…

– Корни и ветви, ты можешь вернуться сюда потом, когда Харугот забудет о тебе! – в голосе девушки зазвучало раздражение. – Глупо биться о стену лбом!

– Я должен остаться, клянусь Селитой. Должен! А вы уходите, пока не поздно. Он никогда не забудет обо мне. Не успокоится, пока не уничтожит.

– Ты сам не понимаешь, что предлагаешь ерунду! Если консул откуда-то узнал, где ты прячешься, то наверняка проведал и о том, в компании с кем ты попал в город! А бросить того, с кем столько времени путешествовал вместе, с кем делил последний кусок и одеяло, – это предательство! И если ты, Олен, думаешь, что я пойду на такое, то просто сошел с ума!

– Ладно, – сдался он, понимая, что взбалмошную четвертьэльфийку не переупрямить, и испытывая при этом грусть и радость одновременно, – а ты, Бенеш?

– Ну… я… это… – ученик мага замолчал, точно оборвал сам себя, сдвинул рыжие брови. – Вы не побоялись защитить меня от Темного корпуса, хотя совсем не знали меня тогда. Я что, хуже, да? Я с вами…

– Мяууу! – вмешался в разговор Рыжий, цапанул Олена за штанину и потянул за собой.

– Погоди, – сказал тот. – Значит, мы вместе. Осталось решить, что делать. Если не уходить, то найти укрытие в Безарионе.

– Нет места, куда не сунутся Чернокрылые, – Саттия покачала головой.

– Такое место есть, – проговорил Бенеш. – Школа Истинного Знания, где обучают магов. За ее забором никто не имеет власти, кроме ректора. Лето – время набора студентов. Нам нужно пройти через ворота и произнести Слово Знаний, после чего мы окажемся под защитой школы…

– До того момента, когда выяснится, что у нас с Оленом нет способностей к чародейству, – Саттия фыркнула.

– Но лучше это, чем ничего. Получив передышку, выдумаем, что делать дальше. Где эта твоя школа?

– Я не знаю… я…

– Мяу! – Рыжий цапнул Олена еще раз, куда сильнее, так что когти через ткань вонзились в кожу.

– Больно, клянусь Селитой…

– Он, ну… чувствует магию, и может знать, где ее всего больше… – сказал Бенеш, на что оцилан яростно замахал хвостом.

– Тогда пусть ведет.

Вслед за котом выбрались из щели между домами на улицу и повернули на север, в сторону городской стены. Свернули на перекрестке на другую улицу, забитую народом и занятую лавчонками, как в торговом квартале. На Рыжего заозирались, принялись тыкать пальцами, раздались удивленные возгласы.

– Впереди стражники, – негромко проговорила Саттия, когда сделали пару шагов, – но бежать нельзя… На резкое движение они тут же среагируют.

– Что же делать? – Бенеш всхлипнул.

– Идем вот в эту лавку… – и девушка, шагнула в дверь, над которой болталась вывеска в виде громадной булки. Кот, рванувшийся за Саттией, в одно мгновение точно растворился в воздухе, стал невидимым.

Внутри от сильного запаха сдобы у Олена выступила слюна. Он разглядел стоящие вдоль стен полки, лежащие на них караваи, кренделя и плюшки. Из-за прилавка встал седой широкоплечий человек в белом фартуке.

– Чем могу служить, мессана? – спросил он.

– Так, – протянула Саттия, капризно оттопырив губу, – сегодня мне хочется чего-нибудь особенного, с необычным вкусом. Что у вас есть?