– Ну, из орданов одни выродились, как тролли или сиграны, нагхи закрылись от всех остальных и выжили, но существовали еще более старые расы, которые просто пропали… То ли вымерли, то ли нашли путь в другие миры.

– Бежали?

– Трудно сказать. Мы не всегда можем понять даже гномов или эльфов, – Бенеш покосился на Саттию, – что же говорить о существах, видевших юность этого мира и, возможно, заставших даже Древних. Кстати, кто-нибудь из них мог изготовить твой меч.

– Еще скажи – кто-то из богов! – Олен улыбнулся.

– Нет, нет… боги не могут творить… Только сохранять, поддерживать и украшать.

– Расскажи про йотунов, – неожиданно попросила Саттия. – Я о них слышала только из сказок.

– Ну, о них мало известно… – Бенеш по привычке покраснел.

Олен и Саттия молчали, слушая о могучих существах ростом в десять локтей, покрытых белым мехом. О том, как некогда, многие тысячелетия назад, они одними из первых пришли в Алион, и долго владели его северной частью. Как после явления эльфов начались Войны Второго Рождения, нарушилось равновесие, и йотуны, как и прочие Старые народы, начали вырождаться. Уменьшаться в числе, терять магов, мастеров и мудрецов.

– Сейчас жалкие остатки этой расы обитают к северу от Великого леса, в тундре, – закончил Бенеш, – сохранили язык и примитивный разум, но потеряли все умения предков, кроме магии.

– Жуткая история, – прошептала девушка, – неужели такое ожидает и нас, эльфов?

– Не знаю, – ученик мага пожал плечами. – Нагхи сумели уцелеть. Другой вопрос – какой ценой?

Дорога вышла из леса, потянулась меж засеянных рожью полей, небольших рощиц и зарослей кустарника. Затем впереди показалось селение, достаточно крупное, чтобы иметь собственный храм – его шпиль гордо вздымался над соседними домами, крыша блестела от влаги.

– Тут наверняка есть постоялый двор, – оживился Бенеш. – Остановимся, поедим, да?

– Лучше купим чего-нибудь, – покачала головой Саттия. – Мы и так слишком много времени провели на одном месте.

Ученик мага спорить не стал, хотя заметно погрустнел.

Постоялый двор обнаружился на главной улице, рядом с храмом. Трое всадников проехали широкие ворота, заметившие Рыжего куры с квохтаньем обратились в бегство. Справляющий малую нужду прямо с крыльца мужик выпучил глаза и открыл рот. Сам кот даже ухом не повел, невозмутимо уселся на кусочек сухой земли под навесом, рядом с дровами, и начал вылизываться.

– Рот закрой, – невозмутимо посоветовала Саттия, – и хозяйство подбери, а не то наша киска его тебе сейчас откусит.

– Мяу, – сказал Рыжий, на мгновение оторвавшись от вылизывания, и смерил мужика хищным взглядом.

Тот поспешно натянул штаны, и со сдавленным то ли стоном, то ли воем исчез внутри.

– Подождите тут, я сейчас все куплю, – Саттия спрыгнула с Чайки и направилась к крыльцу. Хлопнула дверь, Олен и Бенеш остались во дворе вдвоем, если не считать Рыжего.

Девушка вернулась быстро, с пухлым кожаным мешком и большой флягой.

– Пиво, хлеб, вяленое мясо, – сказала она, – а еще я выяснила, что мы в пределах графства Оксен.

– Здорово, – Бенеш улыбнулся.

– Не радуйся раньше времени. И в этих местах есть таристеры, состоящие в Темном корпусе.

Саттия забралась в седло, и они выехали на улицу. Попавшийся навстречу мужик с граблями на плече проводил Рыжего удивленным взглядом. Остался в стороне храм Всех Богов, и всадники оказались за пределами селения. Поели на ходу, передавая друг другу мешок и флягу, и продолжили путь.

То и дело начинался дождь, но всякий раз быстро заканчивался. Серые облака неслись низко, едва не цепляясь за кроны деревьев. Пятном света казалось ползущее за ними солнце. Холодный ветер хлопал полами плащей, ерошил волосы, напоминал об отступившей на север зиме.

Проехали еще несколько деревень, потом замок, большой и недружелюбный, как старое чудовище. Миновали озеро, длинное и изогнутое, будто толстая змея. Рыбаки из виднеющейся на темной глади лодки дружелюбно помахали всадникам. Олен помахал в ответ.

Торговые пути в этих местах пролегали восточнее и западнее, так что дорога выглядела пустынной. Изредка встречались телеги, запряженные волами, один раз навстречу проскакал гонец кого-то из благородных. Из-под плаща на мгновение показалось цветастое пятно вышитого на груди герба.

Бенеш чихал, сначала редко, затем все чаще и чаще.

– Так ты простудишься, – сказал Олен, когда после очередного громоподобного чиха Рыжий поднял на ученика мага укоризненный взгляд. – Используй колдовство, а то свалишься еще с жаром.

– Я не смогу вылечить себя, для этого нужен другой маг, – ответил Бенеш уныло, после чего натянул на голову капюшон.

Время от времени из-под него доносились звуки, напоминающиеся о лопнувших горшках и хлюпающем болоте.

Солнце неспешно спустилось к горизонту, ветер стал еще холоднее. Над полями начал сгущаться сумрак, от рощ поплыли клочья серого тумана. Когда через него проглянули желтые огоньки, а ветер донес запах дыма и собачий лай, Олен вздохнул с облегчением.

– Остановимся тут, – проговорила Саттия, – боюсь, что ночевка под открытым небом не пошла нашему магу на пользу.

Деревня приблизилась, стали видны островерхие домики, выстроившиеся вдоль речушки, мельница. Выступили из сумрака очертания постоялого двора, кривого, словно завалившегося на бок.

– Не знаю, почему, не нравится мне это место, – пробурчала Саттия, – но выбирать не приходится.

На стук копыт выглянул слуга с фонарем, на Рыжего посмотрел так равнодушно, словно котов такого размера встречал каждый день. Лошадей поставили в конюшню, пустую и мрачную, как подвал. Внутри постоялого двора оказалось сыро, а хозяин сразу принялся угодливо кланяться и улыбаться, бормоча:

– Милостивые государи и государыня, проходите… Все для вас, милостивые государи и государыня…

Девушка велела ему заткнуться, принести еды, пива и – глянув на хлюпающего носом Бенеша – кружку самогона.

– Но я не могу пить! – возмутился тот, когда хозяин отошел. – Мне от крепких напитков делается плохо!

– Тебе и так плохо, – отрезала Саттия, – а если не выпьешь, будет еще хуже!

Они уселись за стол, причем Рыжий взгромоздился на лавку так, что его морда оказалась над столешницей. Вернулся хозяин, притащил блюдо с жареной курицей, два кувшина пива. Вслед за ним слуга приволок медную чарку, из которой шибануло духом первача, и большую миску с чем-то мутным, напоминающим помои.

– Это для киски, – пояснил хозяин.

– Если не хотите проснуться без ноги, то вылейте это в выгребную яму, – сказал Олен, – а ему, – он погладил кота по голове, – принесите сырого мяса.

Лицо хозяина вытянулось, он махнул рукой. Слуга умчался в сторону кухни, а вернулся с цельной свиной ногой, которую и положил на пол. Рыжий издал довольный мурк, спрыгнул с лавки. Из-под стола донеслись звуки, наводящие на мысли о стае голодных волков, заваливших корову.

Курица оказалась холодной и жесткой, пиво – с горечью, но уничтожили то и другое быстро.

– Теперь пей, – сурово проговорила Саттия, пододвигая к Бенешу чарку. Ученик мага поморщился, но возражать не осмелился. Взял посудину в руки, выдохнул и с видом мученика вылил самогон в себя.

Горло его вздулось, лицо покраснело, глаза выпучились, сделав Бенеша похожим на очень большого рака.

– Вот и славно, – Олен вытер жирные губы, дернул себя за мочку уха. – До комнаты сам дойдешь?

– Да… я… постараюсь, – выдавил из себя ученик мага и задышал, тяжело и прерывисто, как только что спасенный от утопления.

Слуга, на этот раз со свечкой, проводил их в расположенную по соседству с главным залом комнату. Саттия окинула взглядом плесень на стенах, продавленные лежаки, и презрительно скривилась.

– Единственное, что тут сделано добротно – это засов, – сказал Олен и закрыл его. – Ну что, спать?

Вспрыгнувший на один из лежаков Рыжий свернулся клубком и закрыл глаза, показывая, что для себя он на этот вопрос ответил. Олену пришлось сдвигать кошака, чтобы улечься самому. Возившийся дольше всех Бенеш погасил свечку и в комнате стало темно.