Бок о бок путешественники проехали через ворота и оказались в пределах Гюнхена.

По сравнению с Танненгом или Геденом столица герцогства выглядела не такой многолюдной. Не завывали нищие, не орали, приставая к прохожим, бродячие торговцы. Улицы казались пустынными, дверь каменных домов в два или три этажа – запертыми, окна закрывали занавески. Не было видно бродячих патриусов с кружками, собирающих подаяние.

– Как тихо, – удивился Олен.

– Это окраина, – хмыкнула Саттия, убирая со лба выбившуюся прядь. – Весь шум в центре, на Ратушной площади, на рынке. Вот там у тебя заболят уши, и возникнет желание купить воску, чтобы их заткнуть.

Они проехали через круглую площадь. Оглядели храм, судя по изображению паука на фасаде, принадлежащий Слатебе, богине ремесел. Миновали улицу красильщиков, где от резкой вони чесалось в носу и слезились глаза. Выбрались в квартал, сплошь занятый лавками.

Тут было шумно и людно. Зазывалы драли глотки, расхваливая «несравненные ткани из Тердумеи», «благовония прямо из Мероэ» и «Клинки, выкованные в кузницах Андалии». Покупатели деловито осматривали товар, разложенный на выставленных на улицу столах. Мелькали приземистые фигуры гномов, слышалась их речь, жесткая, лающая. Встречались обитатели гор и среди торговцев, они продавали инструменты и оружие.

Проезжая мимо лавки горшечника, Олен услышал, как смуглый коротышка с заплетенной в косички рыжей бородой отсчитывает монеты:

– Этт, тва, трэ, фюра, фэм…

– Откуда тут столько гномов? – спросил Рендалл и придержал Кусаку, давая дорогу телеге с углем.

– Здесь до гор рукой подать, – Саттия кивнула на север, где в обманчивой близости синели вершины. – Вот многие и выбираются сюда. Хотя дома строят так, чтобы напоминали о родине.

Высокие, в три этажа здания, возведенные из необработанных каменных глыб, попадались и раньше, но Олен особо не вглядывался в них, считая обычными складами. Окон у этих сооружений не имелось вовсе, а дверь была низкой и узкой, маленькой для человека.

– Изнутри это и в самом деле должно напоминать пещеру, – сказал он, рассматривая бугристую серую стену.

– Я слышала, что гном, долгое время живущий под открытым небом, заболевает. Хотя это, наверное, сказки.

Они объехали назойливого торговца, продающего «ковры прямо из Серебряной империи», и оказались на перекрестке. Открылся вид на место слияния двух рек, и Олен почувствовал, как у него захватывает дух.

Лана, воды которой отливали желтизной, принимала в себя серебристый Хен. На остром мысу, разделяющем реки, поднимался замок, и бежевые стены его отражались в волнах. Один мост, широкий, украшенный статуями, через Лану вел от укреплений к расположенному на другом берегу Старому городу, второй, поуже, с разводной средней частью, через Хен – к тому району Гюнхена, где находились Саттия и Олен.

Левее, ниже по течению потолстевшей Ланы виднелся еще один мост, застроенный домами, как самая обычная улица.

– Нам туда, – сказала девушка. – Правда, красиво?

– Клянусь Селитой… – только и смог ответить Олен.

По узкой и кривой улочке, где пахло тиной, спустились к реке. Проехали мимо большой мельницы, колесо которой вращалось с неприятным скрипом. Затем копыта зацокали по камню моста, потянулись занимающие его лавки, сплошь принадлежащие ювелирам.

– Помню, тут отец купил мне золотую брошку, – вздохнула Саттия, глаза ее затуманились. – Кажется, что это было сто лет назад…

– А на самом деле? – поинтересовался Олен, но ответа не дождался. Девушка надула губы и отвернулась.

За мостом уткнулись в ратушу – с башней колокольни и большими механическими часами над входом. Олен разглядел на них символы лунных фаз и тринадцати созвездий, составляющих Звездное Колесо. Заметил, как дернулась черная стрелка, переползая с одного деления на другое.

Тут пришлось остановиться, чтобы узнать дорогу к улице Медников. Спрошенный горожанин замахал руками, принялся брызгать слюной и энтузиазмом.

– Лучше бы он сказал меньше, но все по делу, – пробормотала Саттия, когда обитатель Гюнхена удалился. – Одно я поняла, что нам нужно прямо по этой улице в сторону вон той башни. Как он ее назвал?

– Хлебная. В ней что, зерно хранят?

– Может и так, – девушка пожала плечами, и они поехали дальше.

Оставили позади еще один храм, с белым аистом Анхила на фасаде и, поплутав немного, выбрались на улицу Медников. Оказалась она такой, как описал болтливый гюнхенец – длинной, прямой и дальним концом выходящей к городской стене. Проехали с десяток шагов, и тут навстречу попался розовощекий молодец в скромном ремизе слуги.

– Эй, парень, – окликнул его Олен. – Где у вас тут маг живет?

– Маг? – розовое лицо расплылось в неприятной ухмылке, голубые глаза отразили острую неприязнь. – А езжайте прямо. Его дом сразу узнаете. Он зеленый такой и без герба.

– Спасибо, – Олен проводил молодца взглядом и добавил. – Не понравилась мне его улыбочка.

– И мне, – Саттия покачала головой.

Судя по домам, обитали на улице Медников не мастеровые, а городские таристеры. Над каждой дверью висела доска с гербом, в окнах блестело настоящее стекло, за ним виднелись кружевные занавески. Многие здания могли похвастаться дворами, конюшнями или еще какими пристройками. Обычного для других районов сора не было видно, каменная мостовая выглядела чистой.

Зеленый обшарпанный дом без герба обнаружился в самом конце улицы. Олен и Саттия спешились, девушка взяла обоих лошадей под уздцы. А Рендалл подошел к двери, взял висящий на цепочке молоток и постучал по металлической чашечке, похожей на женскую грудь.

Внутри дома что-то сиротливо брякнуло, послышались шаги и тонкий, дрожащий голос спросил:

– Кто там?

– Нам бы к мессену магу, – сказал Олен. – Он тут живет?

– Сейчас, – клацнул засов, потом что-то проскрежетало, раздался стук. Дверь со скрипом открылась, и в щель выглянул веснушчатый юноша с рыжими встрепанными волосами и растерянностью в темных глазах. – Лошадей можете поставить в конюшне. Она вон там… э, слева. И заходите, да.

Олен только плечами пожал и пошел в указанном направлении. Саттия последовала за ним. Конюшня оказалась маленькой и тесной. В одном из стойл обнаружился мышиного цвета мерин, равнодушно хрупающий соломой.

– Не похож этот парень на мага, – заметила девушка, привязывая Чайку.

– Может, он слуга или ученик? – Олен, управившийся с Кусакой, пожал плечами. – Вряд ли сам колдун будет встречать посетителей.

Они вернулись к двери, а пройдя через нее, оказались в просторной, несколько темноватой прихожей. Большое пыльное зеркало напротив входа показало размытые отражения, заскрипели под ногами доски.

– Идите за мной, – сказал веснушчатый парень. Он был наряжен в большой для него светло-зеленый флотер, на широком засаленном поясе висел короткий нож.

Комната, куда парень привел гостей, выглядела очень неуютной. На столе из темного дерева лежала пыль, на полу виднелись капли воска. В большом камине темнели старые угли, немного пепла высыпалось на серо-черный ковер. Полки большого шкафа занимали самые разные предметы – стеклянные сосуды с разноцветными жидкостями, слитки металлов, тараканьи трупики и куски древесины. Скалился череп, судя по мелким острым зубам – эльфийский, стопками лежали тяжелые фолианты в переплетах из кожи, чешуи и дерева.

За камином имелась еще одна дверь, поблескивала в полутьме изогнутая ручка.

– Садитесь, – веснушчатый указал на два стоящих рядом кресла, а сам уселся в третье, расположившееся напротив, – и можете рассказать, что привело вас сюда.

– А где же маг? – Саттия нахмурилась.

– Дело в том… – веснушчатый нервно захрустел пальцами, на бледных щеках его появился румянец. – Мой учитель, Лерак Гюнхенский, он … пропал месяц назад. Но я его ученик и могу помочь, да. И меня зовут Бенеш.

– Пропал? Это как? – девушка оглядела веснушчатого с ног до головы, заставив его залиться румянцем. – Ученик? Интересно, успел твой наставник тебя хоть чему-нибудь научить?