В этот момент с улицы прогремел выстрел. Все произошло так быстро, что Вальхейм не успел ничего понять. Завоеватель вздрогнул, колени его подогнулись, и он безмолвно рухнул на листья, окрасившиеся кровью.

В сумерках Вальхейм разглядел еще одного человека. Тот быстро шел через двор. Вальхейм метнулся к убитому и схватил его карабин. Незнакомец поднял руку и проговорил:

– Не стреляй.

Опустив оружие, капитан смотрел, как приближается незнакомец. На странном человеке был зеленый плащ. Широкий пояс тускло поблескивал золотыми пряжками. На руках светились браслеты с узором в виде круто закрученной спирали. Когда незнакомец подошел вплотную, Вальхейм разглядел молодое загорелое лицо с узкими светлыми глазами.

Несколько мгновений незнакомец рассматривал убитого, и рот у него дергался. Потом перевел взгляд на Вальхейма.

– Привет, – сказал незнакомец, – я Ларс Разенна.

– Ингольв Вальхейм, – буркнул капитан. Он опустился на колени возле своего солдата и принялся развязывать ремень, которым стянул ему руки.

Разенна присел рядом, с интересом наблюдая.

– А кто это? – спросил он, наконец, указывая на раненого.

– Солдат из моей роты.

– Как его зовут, а?

Вальхейм пожал плечами.

– Он у меня с позавчерашнего дня, – пояснил капитан нехотя.

Разенна осторожно потрогал мокрую от крови одежду солдата. У него была в двух местах прострелена левая нога. Паренек часто задышал ртом.

– Бедняга, – пробормотал Разенна. – Тебя как звать?

– Синяка, – еле слышно шепнул солдатик.

– Ну ладно, Синяка, считай, что ты выкрутился, – заявил Разенна и победоносно огляделся, сидя на корточках. Он напоминал сейчас большую птицу. – Я отнесу тебя на холмы, там тебя живо починят.

Синяка доверчиво смотрел на него и молчал. Но Ингольв Вальхейм покачал головой.

– Какие холмы?

Ларс махнул рукой.

– Там, за рекой Элизабет.

– Незачем его таскать, – сказал Ингольв. – Только мучить.

Становилось темно. Светлые глаза Ларса блестели в полумраке.

– А ты не можешь отнести его к себе домой? – спросил он наконец капитана.

– Могу, – сердито отозвался Ингольв. – Просто ждал, пока стемнеет.

– Вот и дождался, – сказал Ларс. – Идем?

Вдвоем они подняли парнишку и взвалили его на плечо Ингольву. Раненый так устал, что даже не застонал от неделикатного обращения.

– Уже скоро, – подбодрил его Ларс и похлопал Ингольва по плечу. – Он у нас мужик здоровый, дотащит тебя в лучшем виде, правда, Вальхейм? Я провожу вас.

Ларс взял оба карабина. Все трое двинулись вверх по Третьей Морской.

Город был погружен в темноту, лишь в районе форта горели большие костры, и северо-западный край небосклона светился розоватым светом. Ахен притаился на сопках. Где-то восточнее форта ждала рассвета большая армия. Ингольв не стал пробиваться туда – один человек ничего не решит, а шансов добраться до своих у него почти не было.

Они шли довольно долго в сторону юго-восточных ворот и наконец остановились возле дома на улице Черного Якоря.

Как ни был Вальхейм измотан этим бесконечно долгим днем, он все же не мог не заметить, что Разенна совершенно не знает города. Вероятно, охотник, живущий одиноко за рекой Элизабет, решил Ингольв.

Они постучали, и дверь раскрылась. На пороге стояла Анна-Стина. Губы ее побелели, на скулах горели пятна. Увидев вынырнувшего из темноты брата с темнокожим мутноглазым оборванцем на плечах, она покачнулась, хотела что-то сказать, но не успела. Ингольв осторожно отстранил ее и шагнул в дом. За ним важно проследовал Разенна с двумя карабинами в руках. Дверь тихонько захлопнулась.

Синяка тяжело дышал ртом. Ингольв дотащил раненого до дивана, уложил, рывком придвинул диван ближе к камину. И только после этого взглянул на сестру. Она прижалась к нему и тихонько всхлипнула, когда он провел рукой по ее волосам.

Ларс Разенна с интересом наблюдал за этими людьми. Анна-Стина и Ингольв были близнецами. Рослые, с темно-русыми волосами и широко расставленными серыми глазами, брат и сестра были очень похожи друг на друга.

Разенна неловко помялся у порога, положил карабин Вальхейма на обеденный стол и двинулся к выходу. Анна-Стина остановила его умоляющим взглядом. Ухмыльнувшись от уха до уха, Ларс немедленно развалился в кресле и с наслаждением потянулся. Ингольв ушел на кухню.

Анна-Стина сняла со стены лампу и подсела на диван, направляя свет в лицо солдата. Он застонал и замотал головой, потом поднял руку в оторванном рукаве и прикрыл локтем глаза. Анна-Стина откинула со лба прядь волос, посмотрела прямо на Ларса и вдруг заплакала. Ларс бросился к ней. Губы ее тряслись, слезы текли по щекам непрерывным потоком, и она даже не подняла руки, чтобы вытереть их. Ларс извлек из-за пояса грязноватую тряпицу и растроганно принялся водить ею по мокрому лицу девушки, оставляя темные разводы.

– Ну, что случилось, кроха? – спросил Ларс.

– Я ждала весь день… Взорвали форт… Ничего не было известно… – с трудом выговорила Анна-Стина. – И этот парнишка… Я не знаю, я не знаю, что с ним делать… Я даже пули вытащить не смогу, и он умрет…

– Ты не обязана все уметь, – утешил ее Ларс. – Ну, не реви, капля. Я сейчас что-нибудь съем и побегу за своими лейб-медиками. Они его в два счета исцелят, вот увидишь.

– За какими ме… – всхлипнула Анна-Стина, утыкаясь лицом ему в грудь.

Он тихонько подул ей на волосы.

– Смотри, твой доходяга дрыхнет, – сказал Ларс. – Замучился, дурачок. Он терпеливый, как полено. Дай хлебушка, а?

Анна-Стина тяжело поднялась и вытащила из буфета половину краюхи черного хлеба. Ларс принялся жадно грызть его ровными, ослепительно белыми зубами. За стеной на кухне деловито гудела печка. Ингольв умывался. Один раз он выскакивал в комнату за чистой рубашкой.

Уронив руки на колени, Анна-Стина смотрела на Ларса. Тот с удовольствием жевал, не догадываясь о том, что уничтожает сейчас ужин целой семьи.

– Как вас зовут? – спросила она, наконец.

– Ларс Разенна.

– Какая необычная фамилия…

– Этрусская, – пояснил Ларс с набитым ртом и гордо выпрямился.

– Мне казалось, что этруски вымерли, – очень осторожно сказала Анна-Стина.

– Вымерли, – подтвердил Ларс. – Все вымерли. Я один остался.

– Но ведь «Ларс» – ахенское имя…

– Совпадение, капля, – снисходительно откликнулся Разенна. – «Ларс» по-этрусски значит «царь».

– Вы царь? – улыбнулась Анна-Стина. Ей казалось, что с этим сильным и ласковым человеком она знакома всю жизнь.

– Я Великий Магистр. – Ларс поднялся. – Мне пора, капля. Иначе я не успею прислать к тебе своих лейб-медиков до рассвета.

Анна-Стина встала.

– Будьте осторожны, Ларс Разенна.

Разенна взял ее лицо обеими ладонями и крепко поцеловал в лоб.

– Подай мой карабин, капля.

Улыбаясь, она выполнила его просьбу. Ларс еще раз провел пальцами по ее щеке и скрылся за дверью.

Великий Магистр пнул ногой дверь своей хибары на Пузановой сопке и увидел отрадную для души картину. Оба его подхалима, усохшие и выродившиеся этрусские боги, Фуфлунс и Сефлунс, горестно соприкасались лбами над пустым кувшином, несомненно, оплакивая безвременную гибель Великого Магистра.

– Я жив! – загремел Ларс от порога. – Жив я, болваны!

Они подскочили и одновременно прослезились от умиления.

Некогда то были весьма мрачные и свирепые боги, кровожадные, мстительные и жестокие, причем, Сефлунса звали на самом деле не Сефлунс, а как-то похоже. Но поскольку этрусков на земле не осталось, боги начали скучать, а со временем и вовсе зачахли. Обнаружив живого этруска, они прилипли к нему намертво. Поначалу пытались требовать поклонения, но Разенна быстро поставил их на место. «Вас много, а я один», – не без оснований заявил он. И боги смирились.

Ларс кивнул им милостиво.

– Мужики, восторги потом. Быстренько дуйте в пока еще вольный Ахен на улицу Черного Якоря, там надо исцелить какого-то Синяку.