Но его внешность напрочь лишилась свойственной ему ранее индивидуальности, хотя ему и не удавалось выразить словами произошедшую с ним метаморфозу. Теперь он имел вполне идеальный внешний вид, лишенный недостатков, но потерял характерные черты собственной личности. Он лишился того, что принято называть человечностью. И в этом, пожалуй, заключалась главная потеря.

– Ну что, теперь-то ты начинаешь мне верить? – спросила Рейчел, которая стояла обнаженной за его спиной и гладила его плечи.

Образовавшийся в ванной от горячей воды пар затуманивал его отражение в зеркале. Роберт повернулся к женщине:

– Медленно и с некоторыми оговорками.

Она улыбнулась и, чтобы ободрить его, произнесла:

– Лиха беда начало!

Они вместе помылись в душе, а потом отправились в спальню. Там Рейчел распахнула окна.

– Мне нравится шум дождя.

Они занялись любовью. После этого они лежали в объятиях друг друга и размышляли – каждый о своём. Роберт продолжал опасаться возобновления болей и пытался свыкнуться с тем, что отныне завтраки, обеды и ужины превратились для него из необходимости в ненужную формальность. Кроме того, его забавляло то обстоятельство, что ему больше не надо обращаться к парикмахеру – его волосы, по словам Рейчел, должны были сохранить ту самую длину, которую имели в день перехода. Если у него сломается зуб, то взамен вырастет новый.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Рейчел.

– Я хочу есть.

– Ничего подобного. Тебе это просто кажется. Это всего лишь рефлекс, и чтобы преодолеть его, понадобится время.

Роберт улыбнулся и с сомнением взглянул на нее.

– Мне не слишком просто все это усвоить. Когда мы вернулись сюда, я взглянул в зеркало и, честно говоря, себя не узнал. Вернее, показался себе ненастоящим, как. впрочем, каким-то нереальным мне кажется и то, что со мной произошло.

Рейчел кивнула.

– Там, в переулке, я рассекла запястья и у тебя, и у себя.

Она подняла руку вверх и продемонстрировала ему свою руку. Пореза не было, оставался один лишь маленький, едва заметный шрамик.

– Ну а теперь твоя очередь, – подзадорила она его, – взгляни на свою руку.

Роберт вспомнил, как он всасывал благословенную красную жидкость, давшую ему силы жить дальше. Эту алую животворную влагу, которая опалила небо и зажгла в желудке костер. Он перевел взгляд на свое запястье – на нем ничего не было.

– Регенерация, так, кажется, это называется?

– Правильно.

– Никак не могу поверить, что трансформация завершилась.

– Естественно. Но советую тебе побольше доверять своим инстинктам и на время забыть логику. А рассуждать о законах природы предоставь умникам, которые ничего не знают.

– И все равно в голове у меня каша. Я ведь по-прежнему склонен считать, что я – Роберт Старк, обыкновенный парень, точно такой же, каким был вчера.

– Увы, это не так. Тот Роберт Старк, каким ты был вчера, умер. Ты – мертв.

– Но я все еще был жив, когда ты меня нашла.

– Только не в привычном смысле этого слова. Если бы ты находился в больнице, там бы решили, что признаков жизни ты не подаешь.

– Но я говорил с тобой, пил твою кровь, наконец.

– Знаю, дорогой. – Казалось, этот разговор доставлял женщине большое удовольствие. – Помни, что я сказала тебе. Обыкновенной человеческой логики недостаточно, чтобы все это объяснить! Тебе остается лишь довериться мне. Повторяю, человек по имени Роберт Старк умер. И ты, и я – совершенно другие, отличные от людей существа. Мы не страдаем от тех многочисленных болезней тела, которые поражают простых смертных. По этой же причине нас не должны связывать нормы человеческого поведения.

Затянутая в мундир женщина принесла из кухни две чашки чая с молоком. Хэролд Дейли предложил одну из них Анне Чосер, а другую взял себе. Он расположился на маленьком деревянном стульчике прямо перед ней, а она сидела с совершенно прямой спиной в кресле напротив и, несмотря на недавно пережитый шок, держалась молодцом.

– Вы не станете возражать, если я закурю, мисс Чосер?

Она мотнула головой, давая тем самым понять, что не возражает. Это была маленькая аккуратная женщина с седыми волосами, одетая скромно, но с претензиями на аристократичность. Она нервно теребила пальцами нитку жемчуга, висевшую на шее.

– Как вы узнали о случившемся? – спросил Дейли.

– Я поднялась к ней с корреспонденцией.

– Вы это проделываете каждый день?

– Нет. Я стала это делать недавно. Решила помочь девушке хоть чем-нибудь. Вы ведь знаете о том, что случилось с ее сестрой?

– С Дженнифер Колсен? Знаю, – произнес Дейли.

– Это ужасно! – объявила Анна Чосер. – Кэти так страдала… Все это один сплошной кошмар. Так что я пыталась взять на себя хотя бы малую часть ее забот. Чтобы хоть чуть-чуть помочь ей. И так уж случилось, что это вошло в привычку.

– Понятно. Так что же все-таки произошло?

– Дверь в ее квартиру была приоткрыта. Я заметила, что замок сломан, поскольку он висел косо. Я позвала ее, но ответа не получила. Тогда я распахнула дверь. И сразу же заметила кровь. Первейшим моим желанием было тут же убежать, но потом я решила зайти и выяснить, что же случилось. Кэти я не обнаружила, но то, что я заметила в ее спальне, а потом в кухне…

– Вы узнали человека, который там лежал?

– Я только поняла, что это не Кэти. Тогда я спустилась к себе и набрала номер 999.

– Вы ничего не слышали?

Она покачала головой.

– Ничего существенного.

– Ничего существенного?

– Я различала приглушенные голоса и шаги. Но звук был слабый, поскольку шел сильный дождь.

– Значит, вы ни одного голоса не узнали?

– Я знаю голос Кэти. Но вот другие…

– Значит, в квартире находились посторонние?

– Да, полагаю, что так и было. Я просто уверена в этом. Один из голосов принадлежал одному джентльмену – ее другу. Он, правда, появился, судя по всему, несколько позже.

Дейли подался вперед.

– У нее был любовник?

Анна Чосер поморщилась, услышав это слово.

– У нее был гость. Совершенно очаровательный господин.

– Но на кухне лежал другой?

Женщина утвердительно кивнула:

– Другой. Это точно.

– И вы полагаете, что слышали голос этого самого гостя?

– Да. У него характерное произношение.

– В каком смысле?

– Я хочу сказать, что он американец.

Дейли постарался не выдать своего удивления. Он затянулся сигаретой, помахал в воздухе ладонью, чтобы рассеять дым, и осведомился:

– Вы его видели? Знаете, как он выглядит?

Чосер склонила голову набок и погрузилась в раздумья.

– Он высок ростом и широкоплеч. Взгляд сильный и добрый, волосы темные и вьющиеся. Кажется, на подбородке у него шрам. Очень привлекательный джентльмен, доложу я вам.

«Лэнг», – сразу же решил Дейли и попытался представить рядом с ним Кэтрин Росс. Они были в полицейском участке в Кенсингтоне примерно в одно и то же время. Дейли, правда, не видел их вместе и никогда не думал, что они так или иначе связаны друг с другом, но подобное совпадение настораживало. Вполне вероятно, что они встретились, уже выйдя на улицу. Возможно, Кэтрин Росс явилась свидетельницей их с Лэнгом стычки в участке. В любом случае теперь эти люди находились вместе.

Еще раньше Дейли просил сотрудников связаться с Лэнгом в отеле «Монарх». Было установлено, однако, что Лэнг оттуда съехал. Толстяк, сидевший за конторкой в этом заведении, гордо именовавший себя менеджером, утверждал, что, когда означенный Лэнг оплачивал счета, рядом с ним была женщина. Описание последней, увы, было чрезвычайно расплывчатым – служащие ночлежек типа «Монарх» редко поднимают на посетителей глаза – и не давало возможности установить ее личность. Но вот теперь фрагменты портрета спутницы Лэнга отлично вписывались в образ конкретной женщины по имени Кэтрин Росс.

– Скажите, вам приходилось слышать когда-либо имя Кристофер Лэнг?

– Нет.

Дверь открылась, Дейли чуточку повернул голову и увидел Дэвида Смита.