– Роберт, это Джонни.

Перед его мысленным взором из воздуха медленно соткался силуэт Рейчел.

– Какой Джонни? – вяло осведомился он.

– Джонни Стейнгер! Ты что, меня не узнаешь? Разве у тебя много знакомых с таким именем?

Много не много, а есть, подумал Роберт. Он попытался избавиться от навязчивого видения.

– Привет, Джонни, что случилось?

Прежде чем ответить, человек на том конце провода молчал целую минуту.

– Так ты ничего не знаешь, ты не слышал?

– Не слышал чего?

– О Саре, Роберт. Боюсь, что она умерла.

Роберт снова ничего не понял.

– Сара? Какая Сара?

– Твоя Сара! Сара Рейнолдс.

Хэролд Дейли смахнул чуть ли не целый дюйм табачного пепла в пустую жестянку из-под кока-колы и взялся за отчет 0'Салливана, который ему только что принесли. Он извлек бумаги из пластиковой папки и принялся читать первые страницы. На последней странице стояла размашистая подпись 0'Салливана.

Порез на запястье жертвы квалифицировался как укус, но тест на слюну опять дал негативный результат. Тем не менее на месте укуса 0'Салливан обнаружил некую субстанцию, состав которой до сих пор пытался определить. Дейли на секунду даже решил, что убийца поливает места укуса неким раствором, чтобы исключить возможность анализа слюны.

– Возможно, – сказал ему в ответ на это 0'Салливан, – но маловероятно. Готов подтвердить, что эта субстанция скорее животного происхождения.

– Но не обязательно изготовлена человеком?

– Ни в коем случае.

– Что же это тогда?

– Хотелось бы знать. Но наши тесты до сих пор не смогли установить ничего, кроме того факта, что вещество получено из организма млекопитающего.

Улик на месте преступления почти не нашли, а те, которые можно было подвергнуть исследованию – кусочки ткани, нитки, – не позволяли утверждать ничего определенного. В самом начале расследования, правда, установили, что убийца носил джинсы «Левис», но. разумеется, на основании этого невозможно было очертить круг подозреваемых. Поскольку показания очевидцев носили крайне расплывчатый характер, Дейли приказал своим людям допрашивать всех подряд.

В случае с Андрэ Перлманом дело почти сразу зашло в тупик, поскольку никто из членов его семьи в Англии не проживал, а друзей у него было мало. Что касается Дженнифер Колсен, то тут полицейским пришлось попотеть. Среди тех, кто ее знал, слух о ее неверности вызвал не меньший шок, чем известие об убийстве. Но больше всех, услышав об адюльтере, удивлялся и негодовал ее муж.

– Дженнифер? С… с… Перлманом? Это, конечно же, ошибка. Она бы не стала… Она…

Дейли лично допрашивал Дэвида Колсена. Он сразу понял, что последний больше опечален известием о связи Дженнифер со скрипачом, нежели самим фактом убийства. Это очень повлияло на отношение Дейли к расследованию.

– Вполне возможно, что это классический случай, – поведал он Смиту через два дня. – Ревнивый муж, который сам трахается, словно кролик, неожиданно обнаруживает, что жена платит ему той же монетой. Он не в силах перенести подобного унижения и решает прикончить не только жену, но и ее любовника!

Смит некоторое время обдумывал версию начальника.

– Концы с концами не сходятся.

– Это еще почему?

– Уж если его так задела измена жены, то он скорее всего предпочел бы, чтобы эта история не вышла наружу. Поэтому он не стал бы убивать в лондонском отеле, когда она была вместе с любовником. Он подождал бы, пока они расстанутся, а затем прибил по отдельности – так, чтобы никто не мог предположить, что у этих двоих близкие отношения.

К тому же у Колсена оказалось железное алиби. В момент смерти жены он работал на съемках фильма в Гамбурге. Дейли даже опечалился, что ему пришлось так скоро вычеркнуть имя Дэвида Колсена из списка подозреваемых, поскольку муж Дженнифер был в нем единственным. Кроме того, была еще Сара Рейнолдс, и Дейли отлично понимал, что ему не удастся привлечь Колсена по этому делу.

Родители Дженнифер Колсен, Альфред и Мэри Росс, не смогли ничем помочь следствию. Известие о смерти и охватившая их глубокая печаль не позволили им обмолвиться лишним словом при описании характера и привычек дочери. Они ни на йоту не отступили в своем рассказе от созданного их же воображением образа идеальной жены и дочери. В этом смысле общение с Кэтрин Росс с самого начала оказалось куда более результативным. А теперь она даже согласилась ответить на другие, более подробные вопросы. Поэтому Дейли надеялся, что беседа с Кэтрин пройдет быстро и даст следствию какие-нибудь зацепки.

С тех пор как началось расследование по делу Колсен – Перлмана, Дейли редко виделся с Элисон.

– Я твоя жена! – с негодованием кричала она, когда несколько дней назад Дейли направился к двери, оставив нетронутой яичницу, которую она ему приготовила. – Я тебе не какое-нибудь временное удобство, которым ты пользуешься, когда у тебя выдается свободная минутка, Хэролд!

Дейли, признаться, привык к таким нападкам. Со дня их свадьбы не было минуты, чтобы она не обвиняла его в том, что для него работа важнее жены.

– Прошу тебя, – кричала она сегодня утром, когда он собирался на работу после четырех часов прерывистого сна, – приходи сегодня домой пораньше. Как ты не понимаешь, что я о тебе беспокоюсь. Ведь твоя работа опасна!

Дейли увидел, что она и в самом деле за него волнуется, и поэтому решил вернуться домой нынче вечером раньше обычного. Затем он пережил десять блаженных минут ожидания в кабинете, когда приведут Кэтрин Росс. Он уже заканчивал пить кофе, когда дверь открылась и появился полицейский, а следом за ним – Кэтрин Росс.

– Входите, входите, мисс Росс. И прошу вас, извините за беспокойство.

Кэтрин вошла в кабинет инспектора и огляделась. У дальней стены стояли две пластиковых подставки, заваленные доверху бумагами с пометками, сделанными разноцветными фломастерами. На столах высились терминалы компьютеров, а жалюзи на окнах были опущены. Вся комнвата была залита желтым светом. Девушка уселась в кресло, на которое указал инспектор, и принялась рассеянно вертеть в руках солнечные очки, обрамленные в гонкую металлическую оправу черного цвета.

– Хорошо, что вы пришли. Иначе мне бы пришлось тащиться к вам, а я с ног падаю от усталости…

Честно говоря, Кэтрин и сама была на грани нервного срыва. Она, признаться, согласилась прийти сюда только ради отца и матери. Напряжение последних дней было слишком сильным для Мэри Росс, и Кэтрин понимала, что не может отказом усугублять положение. Именно поэтому она старалась казаться бодрой и держать себя достойно, хотя больше всего на свете ей хотелось встать и уйти.

Это стремление к бегству поселилось в ее душе давно – задолго до того, как убили Дженнифер. А глубокое уныние, охватившее ее после смерти сестры, сделало желание исчезнуть непреодолимым. Но она не могла бросить родителей. Она считала, что им еще хуже, чем ей, и это сдерживало ее. Однако именно гнетущая обстановка в семье побуждала ее постоянно думать о побеге.

– Не желаете ли кофе, мисс Росс?

Она отрицательно покачала головой.

– Сигарету? – снова спросил Дейли.

Кэтрин обвела взглядом прокуренную комнату и сухо сказала:

– Не вижу в этом необходимости.

Дейли виновато улыбнулся и перелистнул несколько страниц из лежавшей перед ним пачки документов.

– Итак, вы уже говорили, что не знаете, кто мог убить вашу сестру, и вам также неизвестны мотивы преступления. Верно?

– Да.

– А теперь у вас есть немного времени вместе со мной подумать о случившемся… Надеюсь, ваши планы не изменились?

– Нет.

– Хорошо, тогда скажите, вы по-прежнему никого не подозреваете?

Кэтрин от негодования повысила голос:

– Разумеется, нет. Кроме того, Дженнифер даже не подозревала о существовании Сары Рейнолдс.

Дейли продолжал гнуть свою линию:

– Вы это точно знаете?

– Естественно.

– Откуда?