Ничего по-настоящему опасного обнаружить не удалось. Пещера, выкопанная в грунте давно, неизвестно кем и зачем, была укреплена от осыпания могучими просмоленными сваями и толстыми брусьями перекрытий. Тянулась она метров на двадцать от лестницы, в ширину имела метров пять, а потолок высотою в рост пиррянина постепенно понижался и у дальнего конца делался настолько приземистым, что заставлял опускаться на четвереньки. В темных углах под стенами попискивали какие-то испуганные зверушки, но вряд ли это были крупные грызуны, тем более такие, чтобы съели живьем. Единственной неприятной находкой стали два побелевших от времени человеческих скелета, однако по ним трудновато было сказать, останки ли это узников темницы или просто кости, сброшенные сюда с целью устрашения. Ни жутких ядов, ни ужасных змей или насекомых, ни пресловутых крыс – абсолютно ничего, что могло бы угрожать человеку немедленно.

– Не понимаю, – проговорил Язон, – на что же они рассчитывали, бросая нас сюда.

Он уже присел на сухое бревно, прислонившись спиною к стенке, и приложил к предплечью аптечку – давно пора было это сделать. Анализатор тихо зажужжал, и через несколько секунд все необходимые лекарства были введены в кровь.

– А может, они и не рассчитывали убивать нас. Просто какой-то ритуал?

– Не думаю, – возразила Мета. – Темница – страшное наказание у этих дикарей. Скорее всего они панически боятся темноты. И, оказываясь здесь, очень быстро сходят с ума.

Мета иногда поражала Язона нестандартностью мышления. Что-то подобное вертелось и в его голове, но он не успел сформулировать.

– Ты хочешь сказать, что у них здесь не бывает ночей?

– Ну да. Я не слишком сильна в астрономии, но ведь элементарная логика подсказывает. По местным меркам мы провели на поверхности планеты несколько суток, а солнце все время светило без изменений.

– Разумно, – сказал Язон. – Но только это не самая главная здешняя тайна. Гораздо важнее разобраться, каким образом в одном месте и в одно время появились пиррянские твари, Темучин с его племенем, да еще креноджи с той самой планеты, откуда ты меня однажды чудом вытащила. Помнишь, я улетел тогда с этим психом Майком Сэймоном?

– Помню, – кивнула Мета. – Так и откуда же они все, по-твоему? Насчет пиррянских организмов ты, кажется, еще на корабле объяснял. Если они из этого мира и пошли, чего тогда удивительного. А вот Темучин… Ну он же не настоящий, он же нас не помнит, не узнает…

– Правильно, Мета, только смотри шире. В этом мире все не настоящее. Понимаешь?

– Не понимаю. В каком смысле?

– В самом прямом. Все, что мы здесь встречаем, – это продукты нашего разума, нашей памяти. Я поначалу даже решил, что это просто фантомы, сложные галлюцинации.

– Хороши галлюцинации! – проворчала Мета, разглядывая глубокую и еще не зарубцевавшуюся царапину на руке.

– Я тоже об этом подумал, когда они поймали нас. И все равно, пусть овеществленные, материализованные, но это наши воспоминания. Другого объяснения просто не может быть. Кто-то по нашим чертежам строит здесь этот мир, точнее, изменяет его, а с нами при этом не советуется.

– Кто же?

– Условно будем грешить пока на того обезьяноподобного монстра с абсолютно черной шкурой.

– Ну и где же он теперь?

– Мета, я ведь не ученый, который уже решил эту проблему, а ты, насколько я помню, не журналистка, и здесь как будто не зал для пресс-конференций. Что я могу тебе ответить? Давай думать вместе. Давай искать этого шутника. Без его помощи нам никогда отсюда не выбраться.

– Ты уверен?

– Да ни в чем я не уверен! – сказал Язон в сердцах. – Еще никогда в жизни я не знал так мало о мире, в который попал. Нам не дают опомниться, не дают сориентироваться, из чего же мне делать вывод, где именно искать нашего главного врага. И вообще, враг ли он?

– А Троу? – напомнила Мета.

– Да, – согласился Язон. – И что ты предлагаешь?

– Ну, во всяком случае, не сидеть в этом сыром подвале. Надо исследовать планету. Надо удирать отсюда.

– Не горячись, – предостерег Язон. – Прежде всего надо хорошенько все обмозговать. Нам подарили зачем-то такую возможность, и мы должны ее использовать. Удрать успеем. Чем позже, тем неожиданнее будет для них, вроде как мы уже умерли. Тогда и рванем. А пока… Отчего бы не поискать нашего шутника прямо здесь.

– Ты сам решил стать шутником? – поинтересовалась Мета. – Или говоришь это всерьез? Мне казалось, мы осмотрели здесь каждый угол.

– Ну, во-первых, не каждый. А во-вторых, дай-ка я закурю. Помнишь, после чего мы попали сюда? После того, как я закурил там.

– Ты просто жалкий раб своих желаний. Тебе слабо не курить, вот и придумываешь любую несуразицу, лишь бы оправдать вредную привычку. Кури, кури, герой Галактики, если только сигареты не промокли.

Но Язону повезло. Сигареты даже не отсырели. Первые три затяжки он сделал, не сходя с места и напряженно ожидая нового волшебного перемещения. Конечно, он понимал, что это глупость, но каким-то краешком сознания все-таки надеялся. Во что не поверишь после стольких чудес? С другой стороны, никотин реально помогал ему сосредоточиваться. И наконец, не дождавшись особых приглашений, Язон поднялся и, продолжая дымить, обошел еще раз все помещение. Фонарик он закрепил теперь под продольным брусом и при слабом, но ровном свете было удобнее осматривать пол и стены.

Мета со свойственной ей настырностью искала запасный выход в потолке пещеры и просчитывала варианты побега наверх. А Язона гораздо больше интересовал путь вниз. Он с каждой минутой все яснее ощущал: такой вариант выхода существует. И помогла ему все-таки сигарета. Присев на корточки в дальнем углу пещеры и держа уже совсем короткий окурок в опущенной руке, он вдруг заметил, как струйка дыма отчетливо затягивается в щель между старой подгнившей доской и земляным полом. Поднес ладонь. Сквозило как в приоткрытую форточку зимой. Где-то под ними находилась большая и, наверно, холодная полость.

– Мета, – сказал Язон, – подумай, чем нам лучше копать.

Под тонким слоем земли обнаружился круглый и чуть выпуклый люк из нержавеющей стали с вентиляционной решеткой с краю. Ручки никакой не было, но, взявшись за решетку, они легко откинули крышку в сторону и посветили фонариком вниз. Узкий ствол шахты уходил куда-то в бесконечность. Насколько можно было видеть, колодец этот казался идеально прямым, а луч света, поглощаемый его почти черными матовыми стенками, быстро таял во мраке. Движение воздуха теперь почти не ощущалось, а запах, доносившийся снизу, был неожиданным. Они даже не сразу сообразили, что он напоминает. Потом догадались и сразу поняли, почему не испытывают страха. Так пахнет стерильная чистота нового космического корабля.

– Я думаю, надо попробовать спуститься туда. В принципе, по этому стволу можно двигаться упираясь спиной и ногами, но лучше свяжем все остатки веревок, и ты подстрахуешь меня.

Мета не возражала. Она только безумно страдала от своей невооруженности. Но что поделать, если смертью будут угрожать им из этой шахты, Мета готова сразиться с кем угодно голыми руками. И все-таки оттуда веяло скорее спасением, чем гибелью.

Веревка была выбрана уже почти вся, когда Язон сообщил из глубины:

– Вижу боковой проход.

Очевидно, в следующий момент он ступил в этот проход или просто опустил ногу на край перпендикулярной трубы. Во всяком случае, натяжение веревки ослабло, но Мета не успела спросить, какова ширина бокового прохода и что видно в его конце. Все дальнейшее произошло практически одновременно.

Глубоко внизу замелькали зеленые и красные огоньки, в темнице поднялся ветер, как на морском берегу, и все вокруг затопило утробное низкое гудение, сквозь которое прорывался тоненький звон. Затем плотная волна теплого воздуха отбросила Мету от люка, словно чья-то гигантская ладонь. Веревка лопнула, и вместе с удаляющимся криком Язона смолкли и все другие звуки. Только индикаторные лампочки, как определила их для себя Мета, продолжали мигать в глубине, когда она вновь склонилась над краем колодца.