Они шли уже несколько часов, а вокруг ничего существенно не менялось, разве только равнина сделалась более холмистой да перелески встречались чаще. В одном месте они преодолели вброд ручеек с пригодной для питья водой. Уже неплохо. Язон теперь не сомневался, что и для утоления голода они сумеют найти что-нибудь, когда потребуется. Однако ни температура воздуха – градусов двадцать по Цельсию, – ни сила ветра, ни даже свет местной звезды ни малейшим изменениям подвержены не были. Сплошная облачность по-прежнему размазывала солнце по всему небосклону, и невозможно было даже сказать, утро здесь или вечер. А ведь сутки на этой миниатюрной планетке должны были быть очень короткими. Должны были. Вот именно. Ведь в этом мире все по-другому. Может, здесь и дважды два – не четыре?

Первыми замеченными животными стали насекомые: вполне обыкновенные мухи, бабочки, осы, стрекозы, в траве ползали мирные жучки и муравьишки. Потом обнаружились птицы. Они парили достаточно высоко и могли оказаться хищными. Мета мгновенно насторожилась, готовясь принять бой. В ту же минуту под ближайшим деревом в траве шевельнулась чешуйчатая спина какой-то твари. По такому случаю советоваться с Язоном пиррянка не собиралась. Выстрел грянул едва ли не раньше, чем животное подняло свою грозную голову. И этой головы вместе с огромным шипом не стало. Но они оба успели запечатлеть в памяти знакомый образ. Да и поджаренные останки мерзкого туловища со скрюченными когтистыми лапами узнавались, что называется, сразу.

Это был самый настоящий пиррянский рогонос, ядовитый и агрессивный.

– Неужели нас вернули на родную планету? – выдохнула Мета, удивленно озираясь и замечая все больше и больше знакомых деталей – от «крючковатой травы» и стручков «стреляющего гороха» до примитивно атаковавшего их с воздуха птенца шипокрыла, которого она легко сразила одной пулей.

– Не думаю, – сказал Язон. – С чего бы это планета Пирр могла так сильно ужаться в размерах.

– А не может эта кривизна поверхности быть простым оптическим обманом? – предположила Мета. – Встречаются еще и не такие атмосферные явления.

– Может, – согласился Язон, подумав. – Действительно, тяготение – фактор гораздо более объективный. И все равно это не Пирр. Это…

Он замялся, и Мета продолжила вместо него:

– Это тот самый древний Мир Смерти, который и стал прародителем всей пиррянской биосферы. Я правильно догадалась?

– Да, – задумчиво произнес Язон, – примерно такая гипотеза пришла мне в голову, когда там, на «Арго», мы изучали этот проклятый заледенелый астероид. Но сейчас-то мы вообще неизвестно где…

Он еще не придумал, что сказать дальше. Все было слишком странно. Признаться Мете, что результаты химического анализа взорвавшегося монстра были им придуманы? Глупо. Но еще глупее считать, будто случайная выдумка стала действительным открытием. Поставить на зеро и с первого же кона сорвать банк. Такое у Язона бывало, но не по причине везения. Теорию вероятностей он в свое время изучил хорошо. Нет, что-то здесь не так. В иной вселенной, где даже гравитационная постоянная отлична от нашей, не может быть так много общего с Пирром. Да, и еще: не слишком ли локально расположена тут вся эта нечисть?

Последняя мысль показалась особенно важной, оставалось лишь сообразить, почему рогонос и шипокрыл появились именно здесь, именно сейчас, а не в самом начале, почему, например, не атаковали спящих пришельцев…

Он не успел додумать, так как из-за ближайшего холма появились три всадника с острыми копьями и шипастыми палицами в руках и ринулись им навстречу. Пиррянские рефлексы и на этот раз не подвели. Лишившиеся хозяев скаковые животные недовольно фырчали и рыли когтями землю, а поверженные мертвые воины лежали на траве в нескольких шагах от Язона и Меты. Оба медленно повернули головы друг к другу. Один и тот же вопрос замер у них на губах. Даже не нужно было ничего произносить вслух. Ездовые зверюги, вне всяких сомнений, были моропами с планеты Счастье, с их второй родины, а всадники в легких доспехах – бойцами великого Темучина. Разве могли они не узнать на шлеме каждого из убитых знакомый тотем – череп волка?!

– Итак, теперь, сами не заметив как, мы переместились на другую любимую планету, также уменьшившуюся в размерах, да еще и переместившуюся назад во времени – в тот год, когда по диким степям Верхнего Мира еще носились непобедимые конные варвары.

– Язон, – одернула его Мета, – по-моему, сейчас не время для шуток.

– Ты не права. Чувство юмора – подчас то единственное, что спасает человека в безнадежной ситуации. Впрочем вам, пиррянам, понять такое действительно трудно. А если говорить всерьез, я предлагаю спокойно поискать вокруг нас признаки еще каких-нибудь миров. Думаю, мы сумеем найти их и это поможет сделать окончательный вывод.

– У тебя уже есть новая гипотеза? – поинтересовалась Мета.

– Разумеется, – кивнул Язон. – Давай помолчим немного. Надо подумать.

За холмом, из-за которого выскочили свирепые всадники, пейзаж довольно резко менялся. Сделалось намного суше, травяной покров постепенно вытеснялся песками и россыпью мелких камней, а ветер доносил издалека запах моря. Мгновенная цепь ассоциаций заставила Язона внимательнее смотреть под ноги, и это не было ошибкой. Поиски оказались вознаграждены. Наклонившись и потянув за чахлый хвостик, он быстро узнал съедобное растение и уже через несколько секунд держал в руках настоящий крено с далекой и коварной Аппсалы, куда однажды занесла его судьба. Мета никогда таких корнеплодов не видела, а потому и восторгов Язона разделить не могла, но все же почувствовала, что находка ценная.

– Это с еще одной, уже третьей по счету планеты? – догадалась она.

– Молодец, – похвалил Язон. – Я всегда любил тебя за то, что ты не только сильна, но и необычайно сообразительна для пиррянки.

Столь ироничный комплимент звучал почти как оскорбление, и могучие мышцы Меты инстинктивно напряглись.

– Спокойно, дорогая. Лучше послушай меня. Я как раз готов объяснить, на что это все похоже…

Но объяснить Язон ничего не успел.

Мета начала стрелять раньше, чем он понял, что произошло, а когда осознал, что десятка два всадников окружают их со всех сторон, то сам уже не успел выстрелить, так как стрела с тяжелым наконечником оглушила его даже сквозь шлем скафандра, и Язон почти лишился сознания. Почти. Ведь он еще относительно отчетливо помнил, как их связывали и тащили по земле, примотав к седлам моропов длинными веревками.

От нескольких ударов по голове мысли в ней изрядно путались. Синяки и ссадины также не добавляли ясности в рассуждения. К счастью, хоть кости остались целы. Что же касается Меты, Язон и в этом уверен не был. Ведь ей, похоже, досталось посильнее, так как сопротивлялась она с истинно пиррянским энтузиазмом и врагов поубивала и покалечила существенно больше, чем Язон, который в принципе склонен был сдаться сразу. Просто не получилось: налетевшие на них идиоты тоже любили подраться. А вообще, согласно одной из гипотез Язона, все эти дикие всадники являлись всего лишь сложно сконструированными фантомами. Так стоило ли расходовать энергию фактически на бой с тенью.

Теперь приходилось усомниться в стройности первоначальных предположений. Боль в голове и ногах, кровь, заливающая лицо, и крепкие веревки, врезавшиеся в запястья, лодыжки и ребра, – все это было слишком уж реально для фантомной атаки. Может, все-таки следовало вести себя решительнее? Это ж надо! Прорваться через ледяной кошмар, через контакт с черным монстром, хладнокровно распотрошившим их друга Троу, прошагать многие километры чужой земли, почти разгадать ее тайну и – погибнуть от рук неизвестно как залетевших сюда и уже однажды побежденных варваров с планеты Счастье! Что могло быть глупее?

Когда впереди появились шатры, Язон отметил, что их гораздо меньше, чем было в действительности у крупнейшего племени на Счастье, однако размер и куполообразная форма вполне соответствовали тому, что он помнил о временных жилищах кочевников. Всплыло в памяти даже их название на диалекте – камач. Моропы остановились в самом центре разбитого среди степей лагеря, воины подняли пленников и привязали по отдельности к двум столбам, врытым в землю метрах в трех друг от друга. И ни одна живая душа не вышла встречать их, никто не проявлял любопытства по поводу вновь прибывших. Возможно, здесь расположилось не все племя, а лишь его передовой отряд, поэтому в камачах не было детей и женщин, а воины не выходят без приказа на улицу. Или просто они сейчас отсыпаются после очередного набега. Такое объяснение вполне годилось, но не успокаивало. Ведь странностей с каждой минутой становилось все больше.