– Превосходное упражнение, – прокомментировал он свое занятие. – Лечит, в буквальном смысле слова, все. От банального остеохондроза до умственной слабости.

– Вы на что-то жалуетесь? – гадко, но к месту пошутил я.

– Только вскрытие покажет, чем я болел при жизни. Но субъективные ощущения – как в тридцать лет.

– Вам можно позавидовать.

– Никогда и никому не завидуйте, господин директор, – назидательно произнес профессор, забрасывая эспандер на шею и вытирая взмокший лоб черным китайским полотенцем. – Зависть минимум на тридцать процентов укорачивает жизнь человека… Вы далеко собрались? Вам составить компанию?

– Мне предстоит прескучнейшее занятие, – ответил я профессору и состроил постное лицо.

– Воля ваша, воля ваша, – поспешил поставить точку на своем предложении Курахов.

Я улучил момент, когда Сашка повернулся к нам спиной и принялся расставлять на полке чистые стаканы, шагнул к профессору и тихо сказал:

– Постарайтесь до моего прихода оставаться здесь. Вы мне можете понадобиться.

Профессор, оставаясь неподвижным и выпятив губы, будто смакуя мои слова на вкус, вопросительно и в то же время с лукавинкой смотрел на меня, словно хотел спросить: «А что это вы задумали и почему с таким загадочным видом?»

Мой вид, наверное, в самом деле был многообещающим, хотя я даже предположить не мог, о чем мне собирается рассказать Сашка.