– И где она?

– Убежала.

– Тьфу, прямо! – стал уже багроветь дядька. – Не было пса!

– Вы его не видели, он тихонько подошел, и раз…

– Нет, вы испортили мой новый торшер, извольте оплатить!

Я повертела пальцем у виска, потом щелкнула брелоком, открыла машину, села за руль и завела мотор.

– Люди, люди! – завопил дядька. – Милиция, сюда, скорей, она удирает!

Я вырулила на шоссе. Надо же быть таким идиотом! Не заметил, что творилось рядом с ним, и теперь абсолютно уверен, что приличная дама испортила ему лампу! Хотя… Может, и я такая же невнимательная? Вдруг и вправду задремала на ступеньках, заснула минут на десять, и именно в это время Алиса выскользнула из квартиры? Нет, я не смыкала глаз, никто не покидал апартаментов. Ага, а мужчина уверен, что никакой собаки не было…

Тяжело вздохнув, я перестроилась во второй ряд и полетела в Ложкино.

– Ой, Дарь Иванна! – лишь только стоило мне войти в дом, налетела на меня Ирка. – Тут у нас такое!

– Какое? – мрачно поинтересовалась я. – Что случилось в милом, сладком доме? Сорвало фитинги и подвал залило водой? Опять разбилось стекло в мансарде или Черри пописала на диван? Говори живей, меня сегодня ничем не удивить.

– Тёма этот… – понизив голос, зашептала Ирка, – ну, лысый пузан, который притащился спозаранок… похоже, он действительно сын полковника.

Я села на табуретку.

– Это невозможно.

– Почему? – хихикнула Ирка. – Александр Михайлович вспомнил.

– Что?

– Кого! Маму Тёмы. Они с пузаном полдня разговаривали и все выяснили! Хотите чаю?

– Нет, спасибо, лучше расскажи поподробнее о сыне Дегтярева.

Ира сложила руки на груди.

– Не подумайте, будто подслушивала.

– И в мыслях не держала такого.

– Просто шла мимо спальни полковника, уронила коробку со стиральным порошком и, пока его собирала, совершенно случайно стала свидетельницей их болтовни.

– Давай начинай! – велела я. – С подробностями!

Вообще-то следовало поинтересоваться у домработницы, зачем она бродила возле комнаты Александра Михайловича с моющим средством, ведь стиральная машина находится в противоположном конце дома. Но я не стала задавать лишние вопросы, а превратилась в слух.

Итак, Тёма без утайки изложил полковнику свою биографию. Он воспитывался в детском доме, но не потому, что происходил из семьи алкоголиков или бомжей. Светлана, мама мальчика, скончалась, когда тому еще не исполнилось и трех лет, других родственников у малыша не имелось, вот его и отдали на попечение государства.

В шестнадцать лет Тёма получил паспорт, пошел работать на один из местных заводов, поступил в институт на вечернее отделение и перебрался жить в квартиру, где был прописан. Жилье, вполне приличная «трешка», осталось от мамы. По законам тех лет сироту не имели права выписывать с жилплощади, к тому же она была кооперативной, купленной мамой, а Тёма являлся единственным ее законным наследником. Спустя года два после начала самостоятельной жизни Тимофей Ведро решил затеять ремонт, начал вынимать с полок книги и нашел дневник мамы.

Женщина вела его всю жизнь. Странички, исписанные мелким, убористым почерком, содержали множество интересных для парня сведений: он узнал о своей бабушке – учительнице, дедушке – начальнике цеха, а потом выяснил и личность отца. Мама скрупулезно описала свою встречу с москвичом, сотрудником уголовного розыска Александром Дегтяревым, который прибыл в ее городок в командировку.

Встретились молодые люди очень буднично, в магазине, и два месяца не расставались, потом Дегтярев отбыл в столицу. Никаких обещаний Светочке Александр не давал, он счел летнее приключение ничего не значащим фактом и, скорей всего, забыл о девушке. Но через девять месяцев после отъезда Дегтярева в столицу на свет явился Тёма. Света отправила любовнику письмо, в котором сообщила о рождении малыша, однако ответа не дождалась. Другая бы девушка поехала в столицу искать легкомысленного папашу, но Светочка была гордой, она решила самостоятельно поднимать мальчика. К тому же кататься в Москву с грудным младенцем тяжело, оставить же Тёму было не с кем.

Неизвестно, как бы дальше развивались события. Вполне вероятно, что лет, скажем, через десять мама могла бы взять с собой школьника-сына и все же отправиться на поиски отца ребенка. Но Светлана умерла.

А еще в ее дневнике намеками говорилось о некоем Владимире, женатом человеке, который собирался развестись с супругой и пойти в ЗАГС со Светой. Владимир давно подбивал клинья под Светлану. Тёма понял, что пара прожила вместе два года, потом влюбленные поругались и разбежались. Ссора случилась в апреле, а в мае в город прибыл Дегтярев. После отъезда милиционера в столицу Света и Владимир помирились, затем, когда на свет уже появился Тёма, разругались, но опять сошлись, через месяц вновь разбежались и вскоре снова стали жить вместе. Наверное, Светлана надеялась выйти замуж за Владимира, поэтому и не спешила в Москву. Но сходить в ЗАГС ей так и не удалось, а возлюбленный после смерти Светланы не захотел заботиться о ее сыне.

Узнав правду о своем происхождении, Тёма никаких действий предпринимать не стал. Он мирно учился, работал и, если честно, совершенно не задумывался об отце.

Своей семьи у Тимофея не имелось. Бывшие детдомовцы, как правило, неудачливы в личной жизни, и Тёма не стал исключением. У него не получалось строить отношения с женщинами, парень не понимал, как следует себя вести, чтобы простая связь переросла в прочный брак. Но холостячество не напрягало, Тёма был трудоголик, ему вполне хватало для счастья работы.

Полгода тому назад Тёма заболел гриппом и выпал из привычного ритма жизни. Целую неделю молодой человек валялся в кровати, тупо переключая каналы телевизора. В конце концов он наткнулся на передачу о доме престарелых.

– У всех этих несчастных людей есть дети, – вещал корреспондент, – но посмотрите, в каких условиях бедняги заканчивают свой жизненный путь.

Тёма увидел на экране убогие комнаты, обшарпанную мебель, плохо одетых, полуголодных стариков.

– Родственники не желают возиться с теми, кому требуется забота, – возмущался журналист, – а ведь Библия велит чтить своих родителей.

Тёма сел на кровати, он внезапно подумал об отце. Интересно, он жив? Если да, то чем занимается? Может, нуждается в помощи? Вдруг неизвестный ему Дегтярев погибает с голоду? Вполне вероятно, что Александр Михайлович и не подозревает о наличии у него взрослого сына, письмо, в котором Света сообщала о рождении ребенка, могло попросту не дойти до адресата. Нет, необходимо найти мужчину и поговорить с ним.

Осуществить задуманное оказалось до смешного просто. У Тёмы много приятелей, и один из них, наведя нужные справки, выяснил, что бывший лейтенант Александр Михайлович Дегтярев, ныне полковник, проживает в Подмосковье, в деревне Ложкино, что он одинок, ни жены, ни детей не имеет.

Узнав про сельскую местность, Тёма вздрогнул: похоже, сбываются самые его мрачные предположения. Воображение мигом нарисовало покосившуюся избенку безо всяких удобств, дощатую будку во дворе, расставленные около забора железные бочки с желтой водой и старика, который трясущимися руками снимает с картофельной ботвы колорадских жуков. Придя в ужас, Тёма немедленно вылетел в Москву. Он решил взять отца к себе, пусть хоть перед смертью бедняга поест досыта.

– Ну и как вам песня? – спросила Ирка.

– Очень печальная, – кивнула я. – Тёма, очевидно, добрый человек, не всякий захочет помочь родителю, который не принимал участия в его воспитании.

– Может, и так, – протянула Ирка, поворачиваясь к чайнику.

– У тебя иное мнение?

Домработница бросила в чашку пакетик с заваркой.

– Знаете, Дарь Иванна… Впрочем, не мое дело.

– Нет уж, говори.

Ирка глянула на меня.

– Вы этого Тёму рассмотрели?

– Не очень, – призналась я, – но он здорово похож на Дегтярева – лысый, толстый.