На пороге стоял мужчина лет тридцати, невысокий, полный и, несмотря на молодой возраст, лысый, словно мексиканская собачка.

Узрев Дегтярева, он вытянул вперед пухлые ручонки и с отчаянием воскликнул:

– Папа!!!

Александр Михайлович быстро юркнул за мою спину.

– Простите, вы к кому? – поинтересовалась я.

Незнакомец вытащил из кармана клетчатый носовой платок, трубно высморкался и жалобно сказал:

– К папе.

– Вы ошиблись, – улыбнулась я.

– Нет, мне сюда, – замотал головой нежданный гость и подхватил с пола большую спортивную сумку. – Я запрашивал паспортный стол: Дегтярев Александр Михайлович прописан в Ложкине. Ранее имел квартиру в Москве, но переехал. Полковник. Все сходится. Но тогда он был лейтенант.

– Когда? – высунулся из-за моей спины Дегтярев.

– Папа! – снова взвыл визитер. – Я хочу тебя обнять!

Александр Михайлович вжал голову в плечи и сайгаком кинулся внутрь особняка. Гость шмыгнул носом, потом грустно сказал:

– Похоже, он не желает меня даже видеть. Между прочим, я провел сутки в дороге: сначала ехал на машине, потом на поезде, затем летел на самолете. Ладно, прощайте!

– Подождите, – попыталась улыбнуться я, – тут какое-то недоразумение.

– Вовсе нет, – скривился лысый пузан, – я давно знаю имя своего отца, просто не хотел тревожить папу. Но годы летят, вот и подумал: вдруг ему нужна моя помощь?

– Входите, – велела я, – сейчас разберемся. Только не шумите, домашние спят. Я – Даша.

– Ой, – робко вскинулся незнакомец, – вы супруга папы?

Я шарахнулась в сторону.

– Нет. Никогда не была женой полковника, простите, если разочаровала. Вы лучше представьтесь.

– Тёма, – тихо сказал гость, – вернее…

Договорить он не успел, потому что снова ожил дверной звонок. Забыв посмотреть на экран домофона, я распахнула створку и увидела свою подругу Таню Борейко. Но в каком виде!

На Татьяне криво сидело ярко-красное шелковое платье, один рукав был разорван, второй покрыт пятнами, а из декольте почти вываливался слишком пышный бюст (не так давно Танюшка решила приукрасить себя и обзавелась роскошной силиконовой грудью пятого размера). Подол шикарного наряда был измазан грязью. Май в нынешнем году выдался прохладным и мокрым, Таня, шагая от калитки, основательно испортила дорогой прикид. Волосы Борейко торчали в разные стороны, макияж превратился в черно-красно-бежевые потеки, колготки «радовали» глаз дырками и стрелками, а одна нога оказалась без обуви.

– Привет! – Таня икнула. – Вот, к тебе приехала.

– Зачем? – весьма невежливо осведомилась я.

– У меня б-б-беда, – прозаикалась Танюша, – д-д-домой никак… ик… ик… ик…

Тёма, вытаращив круглые глаза, глядел на Борейко, а та, продолжая издавать странные звуки, выудила из крошечной сумки трясущийся мобильник и, приложив его к уху, проворковала:

– С-с-слушаю! Д-да, я. Че? Не! Че? Не. Че? Да. Я? Не! Совсем! Я? Че? Ну ты, блин, даешь! Я у Дашки. К-какой? Ясный перец, у Васильевой! Мы ж вместе на тусо… ик… ик… Ща, она те сама скажет! На!

Не успела я моргнуть глазом, как Татьяна всунула мне крошечный, похожий на полусгрызенный леденец мобильный и, распространяя сильный запах алкоголя, прошептала:

– Выручай! С-с-скажи моему, что я тут ночевала, ик… ик!

И как бы вы поступили в подобном случае? Я прижала отвратительно выглядящий аппаратик к уху.

– Слушаю.

– Дашута, ты? – загремел в ухо голос Сергея, мужа Тани. – Моя где?

– У нас, в Ложкине, – ответила я.

– Давно? – слегка сбавил тон супруг.

– Извини, не посмотрела вчера на часы, когда ей дверь открывала, – принялась я врать.

– Вы вместе на тусовку ходили?

– Да, – лихо солгала я.

– И куда? – продолжил допрос Серега.

– Послушай, – старательно изобразила я возмущение, – время раннее, сегодня выходной, весь дом спит, а ты трезвонишь!

– Ну прости, – начал извиняться Серега. – Я в Америке, по делам бизнеса. Не сообразил про большую разницу во времени, здесь вечер. Ты ж знаешь Таньку! Вот я и беспокоюсь. Но раз она у вас, то полный порядок.

Я захлопнула крышку и протянула сотовый покачивающейся Тане.

– Держи.

– С-с-спасибо, – просвистела та, сделала шаг вперед, запнулась о сумку Тёмы, взвизгнула и начала падать.

Мы с мужчиной бросились на помощь к терпящей бедствие Борейко, но не успели. Продолжая верещать, словно заклинившая автосигнализация, Танюха рухнула на пол, обвалив вешалку и зонтичницу.

– Ну что за безобразие! – раздался из коридора возмущенный голос Зайки, и через секунду ее хрупкая фигурка, замотанная в розовый пеньюар, показалась в прихожей. – Это кто? – сердито осведомилась Ольга. – Какого черта они тут?

– Здорово, Ольгуньчик! – проорала Танюша, сбрасывая с себя разнокалиберные зонтики. – Беда у меня! Ой, бедища! Вот, пришла у Дашки помощи просить, она одна способна человека спасти.

– Ясно, – кивнула Зайка. – А это твой… э… обоже? Сергей опять в Нью-Йорк улетел?

– Обижаешь! – воскликнула Борейко. – Зачем мне такой урод? Ты на его пальто глянь! Где только отрыл такое?

– В магазине купил, – робко ответил Тёма. – А что, плохо смотрится?

– Офигительно! – резюмировала Танюха и стукнулась головой о галошницу.

– Если он не с ней, – попыталась добраться до сути Ольга, – то зачем пришел? Причем в такую рань. Милейший, вы сантехник? У нас снова воздушный фильтр сорвало?

– Нет, – вздрогнула я, с ужасом вспоминив недавнюю аварию, когда залило водой весь первый этаж, – это всего лишь Тёма, сын Дегтярева.

Зайка села на галошницу.

– Кто? – растерянно спросила она.

– Эй, поосторожней! – завозмущалась Танька. – Ты мне чуть не на башку плюхнулась, раззява!

– Чей сын? – недоумевала Ольга, разглядывая красного, вспотевшего от смущения Тёму.

– Говорит, что полковника, – вздохнула я. – Знаешь, Зая, ты отведи парня в столовую, дай ему кофе и выясни ситуацию, а я пока займусь Танюшкой.

– Ладно, – обалдело согласилась Ольга. – Артем, следуйте за мной.

– Я Тимофей, – поправил «сынок».

– Но ведь представились Тёмой, – напомнила я.

– В паспорте стоит Тимофей Николаевич Ведро, – с достоинством объяснил гость, – но для своих я Тёма.

– Ведро… ведро… Где ведро? – спросила Зайка. – Не вижу никакого ведра. Зачем оно вам? Уж не возите ли в нем вещи?

– Ве€дро – это я, – без тени улыбки пояснил Тёма. – Ударение на первом слоге – Ве€дро, фамилия такая. Неужели никогда не слышали?

– Нет, – решительно ответила Зайка, – с ведром до сих пор не знакомилась, у нас на канале, правда, есть оператор Тачка.

– Ха-ха-ха, – четко произнес Тёма, – вы меня разыгрываете. Таких странных фамилий не случается.

Таня наконец встала на ноги.

– Он идиот, – резюмировала она, – ведро, тачка… Одного поля ягоды.

– Не отвлекайся. Так что у тебя стряслось? – спросила я.

Борейко плюхнулась на галошницу, не в силах долго удерживать вертикальное положение, и завопила:

– Дашка! Спаси! Меня Серега убьет!

– Давай по порядку, – приказала я, – и без лишних эмоций.

Танюха прижала руки к груди.

– Погибаю!

– Спокойно.

– Уже труп!

– Пока еще нет, говори спокойно.

– Прямо тут?

– Можем пойти ко мне в спальню.

Борейко вскочила и, уже совершенно не шатаясь, побежала к лестнице.

– Ты же знаешь Серегу… – причитала она на ходу. – Скупой рыцарь, жадина, сухарь, скукота ходячая! Катастрофа! Он меня выгонит, не простит шубу. Хотя, если подумать, зачем мужику розовая шиншилла?

Я молча поднималась по ступенькам.

С Борейко мы знакомы пятнадцать лет. Танюшка долгое время работала стюардессой, но на борт авиалайнера ее привела не любовь к полетам и небу, а яростное желание выйти замуж. Таня по образованию учительница русского языка и литературы, но скажите, положа руку на сердце, откуда в школе женихи, а? Там и мужчин-то днем с огнем не отыскать! Не считать же за достойную партию вечно пахнущего дешевыми сигаретами физрука или семидесятипятилетнего преподавателя труда? К тому же Татьяне хотелось богатого супруга, способного освободить жену от тягомотной ежедневной работы.