– Откуда знаешь? – изумилась я.

– Подумаешь, – фыркнула девочка. – Между прочим, из ванной великолепно слышно, что в гостиной говорят. Когда меня из комнаты выгоняют, всегда делаю вид, что иду мыться. Что мама сделала?

– Ее обвиняют в убийстве мужа…

– Никиты? Отца Вики?

– Ты все знаешь?

– Конечно.

– И кто рассказал?

– Сама узнала. Мама и папа редко эту ситуацию обсуждали, а вот бабушка все время папу пилила. Только мама за порог, как бабуля начинает зудеть: «Сколько это будет продолжаться, семьи нормальной нет, никогда Альбина денег не дождется, ситуация тупиковая. Семьи нормальной нет, жены у тебя нет, семьи нормальной нет, нет семьи, семьи нет…» А папа послушает, послушает, да как рявкнет: «Мама, перестань!» Она и замолчит. А мне разрешат ее увидеть?

Я растерялась.

– Не знаю, а ты хочешь?

– Конечно, – серьезно ответила Даша. – Наверное, ей там страшно и тоскливо. И потом, кто же продукты передаст, говорят, в тюрьме голодают…

– Тебя совсем не пугает, что Альбину обвиняют в убийстве?

– Нет, – покачала головой Даша. – Она же моя мама. И потом, наверное, она не хотела, случайно, да? Толкнула, а он упал? Так ведь?

И она посмотрела на меня голубыми глазами, похожими на полевые цветы.

Я растерянно пробормотала:

– Знаешь, вина Альбины не доказана, в деле много непонятных моментов. Следователь разберется.

Даша тяжело вздохнула:

– Деньги кому достанутся?

Мне стало противно. Надо же, девочка казалась на первый взгляд вполне приличной, и вот, пожалуйста.

– Какая разница! – излишне резко ответила я. – Понятно одно, только не твоему папе!

– Очень даже большая разница, – твердо ответила Даша, – если средства окажутся у Вики, то поеду к ней и попрошу дать взятку следователю, много-много тысяч долларов, вот он маму и выпустит.

Я лишилась дара речи. Что это такое делается на моей Родине, если маленькая девочка абсолютно уверена, что все проблемы можно решить при помощи денег! Да я в ее возрасте свято верила в победу добра над злом!

– Деньги отцу теперь не нужны, – тихо продолжила Дашенька, накручивая на палец легкую, светлую прядку.

– Да? А мне показалось, что он ради звонкой монеты готов на все! Извини, но произвел такое впечатление.

Даша взяла тоненькими пальчиками пластмассовую ложечку и аккуратно зачерпнула слегка подтаявшее мороженое.

– Бедный папа всегда хотел разбогатеть, но у него ничего не выходило. Начал торговать сигаретами – прогорел, занялся автобизнесом – так чуть не убили. А тренер копейки получает. Честно говоря, мы жили на бабушкину зарплату и на те деньги, что приносила мама, она-то очень обеспечена. Но сейчас папа больше не нуждается…

Девочка замолчала и принялась размазывать белый шарик по стенкам креманки.

– Почему? – удивилась я. – Что же изменилось?

– Знаете, где папа работает?

– Вроде бы в спортзале тренером.

– Не в зале, а в клубе «Юнион трейдз», – пояснила Даша, – это целый комплекс: тренажеры, шейпинг, аэробика, бассейн, парикмахерская, баня… Там можно целый день провести, многие так и делают. Абонентная плата – две тысячи в месяц.

– Две тысячи чего? – глупо поинтересовалась я.

– Долларов, конечно, не деревянных же, – хихикнула девочка, – поэтому в «Юнионе» только очень богатые собираются. Элита шоу-бизнеса, всякие дети банкиров, жены магнатов. Папа говорит, они потому так цены задрали, чтобы посторонних отсечь. Вроде клуб и не закрытый, приходите, пожалуйста, но по карману очень немногим. Папа работает в тренажерном зале, и там полгода тому назад он познакомился с Кирой Волковой. Про Волкова слышали? Павла Андреевича?

Я отрицательно покачала головой:

– Нет.

– Ну как же, – удивилась Даша, – о нем часто по телевизору говорят, – он владелец сети крупных супермаркетов «Материк еды». Видели эти магазины?

– Конечно, в нашем районе их целых три.

– А в нашем пять, – пояснила девочка. – Он жутко богатый, покруче Никиты Соловьева будет, а Кира – единственная дочь, ей двадцать пять лет.

– Ну и что? – тихо спросила я, заранее зная ответ.

– А то! Она в папу влюбилась, у нас дома была, и они собрались пожениться в конце лета, уже заявление подали. Павел Андреевич отцу и работу предложил – управляющим, и квартира у них новая есть в Кунцеве. Дом такой роскошный стоит, с зеркальными стеклами. Они с Кирой там будут жить, а я с бабушкой останусь.

– Почему? Тебя не возьмут?

Девочка грустно улыбнулась:

– Папа Кире про маму ничего не сказал, а я вроде как его племянница, дочь рано умершей сестры. Кира могла не захотеть связать свою судьбу с мужчиной, в одиночку воспитывающим ребенка.

– Ничего себе. И ты согласилась звать папу дядей?

– Но ведь он так долго ждал этого шанса, – ответила девочка, – так мечтал о богатстве.

Она замолчала, поводила пальцем по столу и добавила:

– Конечно, обидно было, но я поняла, не эгоистка ведь. Честно говоря, думала, может, мне к маме жить уехать. Только там Никита, муж ее, ну как объяснить ему, кто я такая? Вот и выходило: туда нельзя и с папой тоже не останешься… Правда, бабушка у меня очень хорошая, понимаете, она ради папы все сделает, абсолютно все. Любит его очень.

Дашенька внезапно замолчала, а я, честно говоря, не знала, как реагировать на ошеломляющие новости.

– Как вы думаете? – поинтересовался ребенок. – Может, мне теперь все-таки переехать к маме? Никита умер, бояться нечего. Правда, Вика… Интересно, она не прогонит меня? Жаль, далеко живет.

– Вика сейчас у меня, – тихо возразила я.

– Тогда едем, – решительно заявила Даша, – давно хочу ее увидеть.

– А папа что подумает? Как объяснить, куда ты вдруг делась?

– Я занимаюсь художественной гимнастикой, – пояснила Дашенька, – на «Динамо». Час туда, час назад, да четыре часа тренировка идет, никто не хватится. В одиннадцать вечера папа ждет меня в вестибюле метро, обычно бабушка встречает, но сейчас она в больнице, заболела немного. Довезете меня до станции, и дело с концом.

Секунду я колебалась, не зная, как поступить, потом решительно сказала:

– Поехали!

В метро мы сели рядышком на узкий диванчик, и я невольно вздохнула.

– Вам не хочется меня к себе везти? – тут же отреагировала сверхчувствительная Даша.

– Нет, просто думаю, почему Слава не рассказал Альбине правду про Киру, все равно же известно станет!

Дашенька положила на мою руку узенькую ледяную ладошку.

– Как-то раз мама пришла к нам, а на кухне сидит соседка, Оля Воробьева, за сахаром заглянула. Ну папа возьми и ляпни ей: «Это учительница музыки моей дочери».

Оле-то все равно, взяла рафинад и ушла, а мама как накинется на папу: «Негодяй, другую завел!»

Дашу сразу выставили в детскую, но скандал приключился такой громкий, что девочка великолепно все услышала, даже не заходя в ванную.

«Так и знай, – вопила Альбина, – я свое счастье никому не отдам! Даже не мечтай о другой бабе! Имей в виду, если что заподозрю, не жить ей, убью, отравлю!» Вот Слава и боялся открыть правду до официальной женитьбы. Альбина могла запросто заявиться к Кире домой и разрушить свадьбу.

– Бракосочетание на 23 августа назначили, – пояснила Даша, – утром распишутся, днем – обед, а вечером они должны улететь на месяц на Сейшельские острова. Бабушка тогда и расскажет все Альбине. Только та уже ничего поделать не сможет. Впрочем, раз мама в тюрьме, папе вообще бояться нечего!

Поезд с грохотом влетел на станцию «Сокол». «Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Войковская», – пробормотал мужской голос, у машиниста испортился магнитофон, и он сам объявлял остановки.

– Как вас зовут? – неожиданно спросила Даша.

– Виола.

– Красивое имя, – восхитился ребенок и добавил: – Я люблю этот сыр из баночек.

Я покосилась на нее, не похоже, что Дашенька издевается, скорей всего, на моем пути попалась еще одна любительница плавленого сыра «Виола».

Перед входом в подъезд я попробовала объяснить Даше: