Арсений взял у него из рук пакет с пирожками, разорвал упаковку, надкусил один, запил остывшим чаем.

– Насколько я знаю, когда вы со Снежаной миритесь, прощения просит всегда она?

– Ну… да. Сначала говорит, что слышать не хочет, а потом сама же звонит мириться. Странные они, эти бабы.

– Эх, Глеб, Глеб. А тебе ни разу не приходило в голову сделать первый шаг? Купить букет цветов, приехать к ней, сказать, что дурак, что был не прав…

– А зачем? Она же виновата.

– Да какая разница, кто виноват! Что за детский сад: она, мол, первая начала! Ты – мужчина, ты можешь контролировать свои чувства, это у женщин все на эмоциях. Сделай так, как подсказывает разум, а не дурацкое чувство обиды. А то, знаешь, может наступить такой день, когда она просто не позвонит. Никогда. В общем, так: когда она обычно с работы приходит?

– В шесть. Ну, или около того.

– Так вот, сегодня можешь уйти пораньше. В пять. Если кто будет спрашивать, Каин, например – скажешь, я отпустил. Заедешь, купишь букет. Самый шикарный, не жадничай. А потом…

Что «потом» Глеб так и не узнал: на рабочем столе тренькнул городской телефон.

– Арсений Юльевич? – осведомилась трубка.

– Я.

– Старший лейтенант Вебер из «Прибрежного» беспокоит. Добрый день.

– А, здравствуйте, Роман! Весь день жду вашего звонка. Провели опрос?

– Провел. Надеюсь, последний, а то все дела встанут, если каждый три дня всю группу на жилищный сектор кидать.

– Все от результатов зависит, – неопределенно ответил Арсений, подумав про себя: «Надо будет – еще раз пойдешь. Ишь – дела у него встанут! Знаем, какие у вас дела – придорожные мотели для дальнобойщиков шерстить, да рейды по дорогам проводить».

– Результаты кое-какие есть, а будет ли от них какая-то польза – не мне судить. Вам как обычно прислать все с курьером?

– Роман, если вам не сложно, зачитайте выдержки. Что, по вашему мнению, самое важное и полезное. Сейчас каждая минута на счету.

– Хорошо, попробую.

Старший лейтенант Вебер зашуршал листами, долго что-то бормотал – видимо, искал нужный протокол.

– Та-ак. Вот некая гражданка Инесса Рудголд заявляет, что около одиннадцати видела во дворе незнакомую женщину лет тридцати-тридцати пяти. Она якобы постояла пять минут у подъезда, потом достала мобильный телефон, поговорила с кем-то и вошла в подъезд.

– Вы установили, кто она?

– Да. Предприниматель Серго Ограз, кстати, гражданин Империи, снимающий квартиру номер шестьдесят девять, показал, что к нему приезжала сотрудница, привозила документы. Имя сотрудницы он назвать отказался.

Арсений хмыкнул:

– Документы, значит. Теперь это так называется.

– Опер из моей группы, который проводил допрос, говорит, что в личной беседе Ограз прямо выразился насчет цели приезда женщины. Но в протокол просил не заносить. В общем, он в своем праве. Граждане Империи у нас подлежат только уголовному преследованию, а предъявить нам ему нечего. Так что, он вообще мог не отвечать, а если на то пошло – и дверь не открывать.

– Ладно, с этим ясно. Что еще интересного?

– Гражданин Малти Ясениени чинил во дворе машину до десяти часов. Видел, как группа молодых парней лет по пятнадцать-шестнадцать слонялась около подъезда. Пили пиво, цеплялись к прохожим. Сказал, что пытался их пристыдить, а в ответ получил угрозы и оскорбления. Некоторых он знает – живут в том же доме, а про двоих с уверенностью заметил: пришлые.

– Но в сам подъезд они не заходили?

– Точно сказать не может – он то в гараже был, то под капотом ковырялся. Может, и заходили. Внутри их никто не видел.

«Как бы то ни было, Носители из развязных малолетних наглецов в любом случае аховые. Мимо».

– …к десяти, когда Ясениени поехал на авторынок за деталями, они уже куда-то пропали.

– Записал.

Вебер почти на минуту прервался, снова зашелестел бумагой. Один раз отчетливо послышался щелчок скоросшивателя.

– Питер Яцук из шестьдесят первой квартиры вышел утром на ежедневную пробежку. Сторонник здорового образа жизни. Он показал, что столкнулся в дверях с незнакомым мужчиной, который некоторое время изучал ряды почтовых ящиков, сверяясь с бумажкой, а потом уехал на лифте.

– Когда это было?

– Между половиной восьмого и восемью пятнадцатью. Но это пустой номер – семья из восемьдесят первой квартиры подтвердила, что к ним действительно приезжал вызванный на утро специалист по установке спутникового телевидения. Мастер провозился около часа, все подключил и уехал.

«Опять мимо».

– А вот это самое интересное. Гражданин Клим Таласин, девятнадцати лет… тот самый, что хорошо отзывался о Круковском, рассказал еще кое-что. Мой сотрудник описывает его так: «молодой парень спортивного вида». У него собака – коккер-спаниель, так что, волей-неволей, приходится нарезать круги вокруг дома утром и вечером. Он повторно рассказал, что к «невредному» Круковскому изредка заходили студенты из медицинского. Богдан Владиленович был известен своей огромной библиотекой, и к нему часто забегали перед сессией в поисках редкого тома. И не только из высшего медицинского. Таласин и сам пользовался, как он выразился «надомным книгохранилищем», хотя учится в судостроительном. Так вот, он показал, что 16 июня около двенадцати часов видел недалеко от дома девушку лет восемнадцати-двадцати. Описание дал такое: «красивая, волосы темно-русые, фигура, что надо, только нос больно задирает». Клим неоднократно встречал ее перед домом Круковского, а один раз – это было месяца полтора назад – даже решился перемолвиться с ней парой слов, надеясь разузнать имя, а то и телефончик.

– Молодец парень!

– Ну, может и молодец, только ничего она ему не сказала. Процедила сквозь зубы: «Ксения», как ему показалось – с невысказанным намеком «отвали, козел». Больше он ничего от нее не добился.

Арсений оживился.

«Ксения, значит. Неужели повезло?»

– Но это еще не все. В тот день он видел ее еще раз.

– Да! Это совсем интересно. Когда?

– Минут через двадцать. Как раз возвращался домой со своим спаниелем. Говорит, Ксения очень торопилась, стрелой пронеслась через двор, так что он даже не успел с ней поговорить. Зато разглядел, что она прижимала к груди несколько книг. Боюсь, не на книги он глядел, – усмехнулся Вебер.

– Да уж.

– В общем, все. Больше никто ничего дельного не сказал. Либо домыслы… ну, знаете, из серии «Мне кажется, я его раньше видела, в маске и с пистолетом – Где? – Да вчера, по телевизору», либо откровенная чушь. В том дворе, как оказалось, полно старых перечниц с воображением. Такого наговорили – уши вянут.

– Пока хватит. Значит, договорились: опросные листы и отчеты ваших людей жду завтра.

– Да, я вышлю с курьером.

– Что ж, спасибо за содействие, Роман. До свидания.

Арсений положил трубку, быстренько раскрыл блокнот на чистой странице и набросал маленькую схемку.

Просчитать варианты не так уж и сложно. Всем, кто когда-либо учился в вузе, известно, что студенты всерьез задумываются о сдаче экзамена за два-три дня до его начала. Если верить показаниям Клима Таласина, девушка очень торопилась. Скорее всего – домой, готовиться. Сдача на носу.

Вот и вся логика. Остается приехать в учебную часть Североморского высшего медицинского института и выяснить, сколько студенток по имени Ксения сдавали экзамен с 17 по 20 июня, то есть через два-три дня после гибели Круковсокого. Ну, пусть даже через неделю, если вдруг искомая Ксения отличается излишней въедливостью в учебе. Как раньше говорили – ботаничка.

– Установку понял, Глеб. В пять дуй к Снежане. И чтоб завтра я с утра твоей куртки на диване не видел!

– А ты куда?

– Кое-что новое по делу. Вебер из «Приморского» звонил.

– Да я уж понял. И что говорить, если тебя будут спрашивать?

– А-а, посылай всех, – ответил Арсений почти весело.

– Даже Каина? – изумился Глеб.

– Его – особенно. Смотри, Снежану по новой не обидь, а то я тебя знаю, тактичный ты наш.