Арсений почти физически ощутил, как паранойя Марка захватывает и его.

– Господи, кому «им»?!

– Если б знать… Алину они все-таки убили. Но пока все еще не разрушилось окончательно, значит, хотя бы один Носитель еще существует. Может быть, это Ника. Ее надо найти и дать ей защиту!

– Ищем, Мрак, не волнуйтесь. Мой напарник отлично работает с базами, он сейчас носом землю роет. Если хоть какая-то зацепка попадется – найдет он вашу Нику.

– Она не моя, Арсений, она теперь и ваша тоже. Я вижу, вы постепенно начинаете склоняться к тому, чтобы мне поверить. Надеюсь, вы не потратите слишком много времени на раздумья.

Следователь хотел подтвердить, что да, почти; вот бы еще пару свидетелей найти, доказательства, но Сивур остановил его:

– Слушайте. Если Нику уже… уже нашли, тогда остается еще один шанс. Где-то существует наша последняя надежда, новый Носитель, которому Богдан передал свой дар. Необученный, неопытный, но – есть. Ищите кого-то среди окружения Круковского, он не мог уйти просто так, слишком уж ответственно Богдан относился к своему дару. Этот человек, так же как все остальные Носители, сейчас должен отличаться кристальной честностью и невиданной для нашего времени щепетильностью.

– Почему только Круковский? Почему вы думаете, что ни Шаллек, ни Алина Редеко не передали свой дар?

– Я только предполагаю, Арсений. Надеюсь, что и они успели. Надеюсь… но не верю. Мы с Богданом долго говорили на эту тему. Лин умер в полном одиночестве, в пустом доме, вокруг не было никого, кроме убийц. Он бы не отдал им свой дар никогда.

Марк окончательно поддался страху и… алкоголю. Речь его замедлилась, он перескакивал с одной мысли на другую.

– Может, они потому и убивают нас, чтобы забрать Совесть себе. Только Лин не тот человек, кому ни попадя свой дар не отдаст… Про Алину я тоже все знаю, меня вызывали ваши, из прокуратуры… повезли на опознание, да еще задавали кучу глупых вопросов… Я помню, как там все было. Ее сбила машина посреди пустынной улицы, вокруг никого не было, автобус успел отъехать от остановки. Кому она могла отдать? Кроме тех, конечно, кто в машине сидел…

– А заранее? Вы говорили, что Носитель задолго предчувствует свою смерть. Может, Шаллек и Алина все же успели?

– Проверьте, обязательно проверьте, Арсений. Но вероятность очень мала. Предчувствие собственной гибели тоже сугубо индивидуально… оно ведь тоже основано на профессиональных навыках. Богдан наверняка его просчитал, Шаллек излил в стихах…

Следователь вздрогнул.

«Как там было?… „Грустно видеть у дороги дней ушедших обелиски. И лукавят уже ноги, и конец пути уж близок…“

Так вот значит, какой ты был, певец имперской мощи Лин Черный! Знал о собственной смерти, но не боялся ее, встретил, как подобает истинному поэту – до последнего вздоха слагая слова в рифмованные строчки. И не остановился даже тогда, когда услышал шаги за спиной».

– …А вот Алина просто почувствовала. Мне читали материалы дела – там сказано, что она почему-то вышла за две остановки до собственного дома… Или за три? Не помню. Зато помню, как меня спрашивали, не было ли у нее там знакомых. Наверное, потому и выскочила, что ощутила близость собственной смерти. Думала, что автобус в аварию попадет или еще что-нибудь подобное… Но все оказалось совсем не так. У Богдана все записано. А! – Коллекционер хлопнул себя по лбу, приподнялся, покачиваясь, и, забыв костыль, сильно припадая на искалеченную ногу, побрел куда-то в дальний угол комнаты. По дороге он чуть не налетел на столик и толкнул коробку с солдатиками. Слава богу, она устояла.

Марк порылся в одном из ящиков, бесцеремонно разбрасывая раскрашенные фигурки по полу. Наконец нашел, что искал, и радостно сказал:

– Вот она! – В руках Сивур держал потертую тетрадь в коричневой обложке с чешуйками, словно кто-то обернул бумажные листы в настоящую крокодиловую кожу. – Богдан привез с какой-то медицинской конференции, сказал, что вручали всем участникам. Сюда он как раз все и записывал.

– Что – все?

– Ну, это был его талмуд, сборник записей… нечто вроде дневника.

Нетвердой походкой Марк дошел до кресла, с трудом сел. Арсений хотел помочь, но коллекционер отстранил его движением руки.

– Спасибо, я еще не настолько беспомощен. Вот, держите лучше тетрадь. В ней много интересного, надеюсь, окажется полезной… Месяца полтора назад Богдан неожиданно приехал ко мне и оставил ее на хранение. Сказал: «Если вдруг со мной что-то случится, пусть будет у тебя».

– Вы думаете, он уже тогда просчитал собственную смерть?

Наверное, не стоило распрашивать Сивура дальше, наверное, ему нужно было дать отдохнуть, успокоиться, выспаться наконец. Но Арсений упорно давил в себе жалость: в таком состоянии человек не слишком контролирует свой язык. А значит, вполне может сказать все, что думает. Правду.

А ее больше всего не хватало в этом деле. Правды и ясности.

– Прочтите, не пожалеете. Там очень много отвлеченных рассуждений… Богдана, но есть и полезные факты. Например – кое-что из природы Носителей. Круковский сам проводил эксперименты… да и Алина с Никой ему во многом помогали.

Следователь взял тетрадь, пролистал несколько страниц. Бумага была густо исписана крупным, размашистым почерком, на полях стояли знаки восклицания, галочки, а то и короткие комментарии. Иногда попадались строчки, написанные другой рукой, скорее всего – женской.

Коллекционер клевал носом, глаза его были закрыты. Арсений понял, что он избавился от вечного страха – отдал самую опасную, по его мнению, вещь, смертельную, как тикающая под кроватью адская машина, да еще вдобавок переложил ответственность на чужие плечи. Умиротворение и спокойствие накатили с невиданной силой, наложились на небольшое алкогольное опьянение, и Сивур поплыл.

– Последний вопрос, Марк. Скажите – Носители носят свой дар с рождения? Или получают его извне.

– Нет, – ответил тот, встрепенувшись, – вроде бы нет. Мы с Богданом в свое время тоже задумались над этим вопросом… там, в тетради все есть. И сам Круковский, и Лин, и Ника, и Алина – все, кого я знал, вспоминали свои плохие поступки в детстве, юности, некоторые даже совсем недавно.

– То есть дар всегда приобретенный?

– Ну, в общем, да. Почти всегда.

Марк что-то недоговаривал. Сознательно или случайно, но не договаривал.

– Почему почти? – спросил Арсений. – Вы знаете об исключениях?

– Понимаете, – неохотно ответил Марк, – среди нас ходили слухи, только слухи, непроверенные, что такой человек существовал. Один. Первородный Носитель, который якобы обладал невероятной силой и мог передавать свой дар другим.

– В смысле? Вы сказали, что каждый Носитель, предчувствуя собственную смерть…

– Вы не поняли. Он может делиться даром. Делиться, а не передавать перед смертью. Говорят, что он родился в семье Носителей. Алина, наслушавшись всех этих идей, считала, что от их с Лином любви… – Марк с грустью посмотрел на Арсения, – может получиться такой же.

– А где настоящий Первородный Носитель?

– Никто не знает. Это лишь слухи, не более. Говорят, что при Империи он был еще жив, но так ли это на самом деле?… Мифы, Арсений, редко оказываются правдой, хотя одним своим существованием поддерживают веру.

Сивур уронил голову на руки и замолчал. Арсений поначалу испугался, бросился к Марку щупать пульс, бить по щекам и… остановился. Коллекционер солдатиков спал. Измученный эмоциями и коньяком, организм не выдержал и отключился.

«Марк! Спасибо за информацию. Нику обязательно найдем. Буду держать вас в курсе. Догай».

Записку следователь положил на столик, прикрыв блюдечко с лимоном. Не заметить ее было невозможно.

Потом Арсений сунул тетрадь в портфель и, пройдя через прихожую, вышел на лестничную площадку, аккуратно прикрыв дверь за собой.

Замок клацнул, и Марк Сивур остался один на один со своими страхами.

Концерт был великолепен.